– Для меня деньги не имеют значения.
– И это странно! Сейчас такое время, что каждый хочет себя продать подороже…
Ох, знал бы он, как дешево она стоила на рынке шкур! А единственный раз, когда подняла ценник до ста баксов, ее отмудохали бывалые проститутки с Тверской. Но в этом она Масику не признается даже под пыткой.
– А эти твои подруги? – Они не давали ему покоя. – Они кто?
– Блондинка Рената бизнесвумен. Кстати, замужем. Марина, что с ребенком была, тоже имеет свое дело. У нее цех по пошиву спецодежды. Ленка, спортивная, инструктор по йоге.
– А пьяница?
– Она внучка известного советского композитора Ильи Райского.
– Серьезно? – поразился Масик.
– Ты что, знаешь такого?
– Конечно. Он автор двух моих любимых маршей. Правда, что эта женщина внучка великого Райского?
– Да, – немного растерялась Даша. – Ее зовут Элиза.
– Она твоя ровесница?
– На год старше.
– А будто на десять. Зря она так себя запустила. Внучка самого Ильи Райского!
– Я была знакома с ним. Нас приглашали в дом Райских. Точнее, дома: квартиру и дачу.
– Вот это да! – Масик не на шутку разволновался. – Если б я знал…
– Масик, тебе тридцать два года. Какие советские марши?
– Я же под них худел в детстве. Я всегда был пухлым. Меня дразнили (но я тебе рассказывал об этом), я пытался согнать вес, бегал, но быстро уставал, задыхался. И мама посоветовала мне ходить строевым шагом, тянуть ногу, делать отмашки руками. Она говорила, это лучшая физкультура. Ты, сынок, видел в карауле хоть одного толстяка? Нет, они все поджарые. Вот и ты таким станешь.
Даша видела свекровь на фотографиях. Высокая, стройная, прямая, как струна. По лицу видно, командир. Если б она дожила до момента, когда они с Масиком познакомились, то, возможно, не дала бы им жить. Но она умерла от рака за два месяца до…
– Оказывается, мама тоже была толстой. Но я этого не знал, потому что она все детские и юношеские фотографии изничтожила. И когда у нее появилась цель – похудеть, она маршировала. И скинула двадцать кило. После этого ее взяли в знаменную группу комсомольской организации, – с гордостью добавил Масик. – Я год маршировал под «Юных ленинцев» Ильи Райского. И «Боевую дружину». Пластинки до сих пор храню. Жаль, проигрыватель сломался, пришлось выкинуть.
– Сейчас все можно найти в интернете.
– Это не то, малыш. Звук не тот и атмосфера. – О, он вернулся к ласковому прозвищу, это прекрасно! – Райский был гением. И тебе посчастливилось с ним познакомиться.
Тюля приврала, конечно. У Богемы она была только после смерти деда. А его самого видела лишь в гробу. Но эта невинная ложь явно пойдет на пользу их с Масиком отношениям.
– Он уже плохой был. Лежал. Но с нами разговаривал. А Ленку с удовольствием слушал. Она на скрипке играла в юности.
– Почему бросила?
– В аварию попала, руки повредила.
– Бедняжка.
– Да, вся ее жизнь пошла под откос. Она в консерваторию хотела поступать.
– Почему ты раньше не рассказывала мне о подругах?
– Мы из-за какой-то ерунды поругались, перестали общаться. Только недавно нас всех нашла Рената, захотела встретиться, но я не пошла с девочками в ресторан, как тебе и говорила.
– Почему нет? Я бы отпустил.
– Ты у меня такой замечательный. – Она обвила его шею руками, уткнулась носом в потные кучеряшки на шее. – Тогда я завтра встречусь с подругами юности, хорошо? И попрошу у Элизы для тебя какую-нибудь из нотных тетрадей деда. Хочешь?
– Очень. Но разве это не музейная ценность?
– Никто, кроме тебя, не помнит о Райском. Это Элизу и удручает. Думаешь, почему она пьет?
– Вы должны помочь ей.
– Рената нас для этого и собирала, как выяснилось.
Ложь легко ей давалась. Привыкшая годами скрывать правду о себе, она искажала факты в свою пользу без всяких усилий. Свекровь раскусила бы ее. А наивный сыночка нет. Женился на бывшей проститутке, жирухе и матери-кукушке, а думает, отхватил богиню. Но, с другой стороны, Дашутка была ему отличной женой. Верной, заботливой, нетребовательной, спокойной. Сейчас она подавала ему ужины из трех блюд, но если (не дай бог) начнется война, будет подносить патроны.
– Малыш, прости меня. – Масик наконец обнял ее по-настоящему, душевно, крепко. Она утонула в его теле, как в надувном матрасе, который чуть спустил. – Я думал о тебе плохо. И о подругах твоих. Мне стыдно.
– Я тоже виновата. Надо было все тебе рассказать. Но мне хочется оставаться для тебя загадкой.
Они смачно поцеловались.
– Очень вкусно мясом пахнет, – проговорил Масик. И жалобно добавил: – Я такой голодный. В столовой готовят невкусно, не то что ты.
– Еще и картошечка есть. Хочешь? – засуетилась Дашутка.
– Очень.
– Может, маринованные томаты к ней открыть? – Масик закивал. Он хотел всего! Настрадался за день. – И водочки еще, да? Я сегодня с тобой наравне. Настроение такое замечательное…
– Смотри не захмелей, тростиночка моя.
Знал бы он, каким китом она была еще пять лет назад! Даша скрывала это так же усиленно, как и два других постыдных факта своей биографии. Другим не позорно признаваться в том, что похудели. Многие даже гордятся этим. А Дашка провалилась бы сквозь землю от стыда, раскрой муж ее тайну. Она, как и свекровь, избавилась ото всех фотографий «ДО». Поэтому, когда увидела ту, что прислал Элизе аноним, испугалась. Не проколотых глаз, не того факта, что где-то сохранилась копия… Себя!
– Малыш, а у меня для тебя небольшой подарочек.
– О, как приятно. Без повода ты мне давно их не дарил. – Дашка выложила на тарелку еще горячую картошку, но чуть остывшее мясо. Один кусок. Добавку она погреет.
