Кирилл мельком глянул на Вишневецкого. Осунулся Вишневецкий за последние дни. Постарел. Видимо, даже он до последнего момента надеялся, что до войны все-таки не дойдет...
— Обстановка на Антиохии, — сказал граф, как всегда, совсем без интонации. — Филипп, прошу.
Вишневецкий прокашлялся.
— Боев сейчас нигде нет. Это, пожалуй, главное. Побережье контролируется нами плотно и теперь уже целиком. Остальная планета нейтральна. За исключением двух очагов. Первый — это район города Оксиринх, где собраны силы кавалергардов, и туда же подтягивается мятежный корпус Флавия. Корпус — громкое название, фактически это одна дивизия... Второй очаг находится в южной части лесной зоны. Это — квартиры корпуса Красовски, который отказался нам подчиниться категорически. Впрочем, никаких движений он пока не делает. Все остальное — спокойно.
Старец моргнул.
— Таким образом, у нас есть две проблемы. Какие будут мысли?
— Если позволите, — этот жуткий, будто не человеку принадлежавший голос Кирилл слышал далеко не впервые, и все равно его как-то знобило.
Старец утвердительно кивнул.
— Конечно, Тиресий. Говорите.
— В корпусе Красовски достаточно много тайных уранитов, — сказал серый мешок. — Мы можем сделать его небоеспособным в течение часа. Просто по радио.
Кирилл заметил, что Вишневецкий облегченно вздохнул.
Старец не шевельнулся, но каким-то образом стало ясно: он тоже доволен.
— Очень хорошо, — сказал он после паузы. — Будьте, пожалуйста, готовы привести этот план в действие по нашей просьбе. Но не раньше, чем нужно. А насчет остального — я хотел бы выслушать твое мнение, Кирилл. Как ты считаешь, что нам нужно сделать в первую очередь?
Кирилл даже не слишком опешил. Чего-то подобного он ждал.
— Мне кажется, что в первую очередь надо решить проблему Оксиринха. Зачем-то ведь они стягивают туда силы. Если Красовски — это просто непокорный генерал, с которым мы так или иначе разберемся, то в Оксиринхе что-то более серьезное. Насколько я понял из разведывательных данных, они тащат к нему все, что можно, и быстро. Всех солдат, всю технику. И всех гражданских, которые желают туда уйти — благо мы им пока не препятствуем. Все это тянется прямо в город. Зачем? Собираются удерживать его, как крепость? Я не военный специалист, но мне это кажется глупостью. Или... — Кирилл пожал плечами. — На самом деле, они ведут себя так, как будто готовят эвакуацию. Я только не понимаю, куда. Ждут транспортов с Южного континента?.. В любом случае — не стоит позволять им этим заниматься. Нужно, во-первых, понять их план, и во-вторых — сделать что угодно, чтобы нарушить его.
Старец слушал. Его черепашьи веки были прикрыты.
— Они ждут не транспорт с Южного континента, — сказал он совсем тихо. — Они ждут эскадру.
— Какую?! — Кирилл и Филипп задали этот вопрос хором, не успев даже переглянуться.
— Космическую. Вероятнее всего, это адмирал Вардан. И, вероятнее всего, он сюда уже движется.
Кирилл просто не знал, что сказать.
— Нужны контрмеры, — Вишневецкий прорезался. — Ваша светлость... я знаю, что вопросами космофлота у нас занимаетесь только вы...
Старец поднял голову, и — Кирилл понял — Вишневецкий вдруг увидел его глаза. Холодные, серые, живые, широко открытые глаза молодого человека...
Ничего страшного, впрочем, не произошло.
— Вы правы, Филипп, — сказал граф с подчеркнутой дикцией, и Кирилл с изумлением заметил, что у него и голос теперь стал как у молодого. — Вы правы. Вопросами связи с космофлотом в нашем консорциуме занимаюсь я. Именно поэтому я три часа назад отдал приказ связаться с вице-адмиралом Ангелом. Он принял мою просьбу и уже движется сюда, в сопровождении флота линейных кораблей.
Одним из самых странных эпизодов в истории Византии было правление императора Леонтия Второго. Назвать этого государя просто эксцентричным — значило бы польстить ему. Изменение очертаний континентов на планете Ираклий и введение всеимперского культа бога Аполлона были еще не самыми странными его проектами. Между тем посетителей Леонтий принимал охотно, и естественно, что всевозможные оригиналы, прожектеры и просто жулики слетались к его двору, как мухи на сладкое вещество. Одним из таких энтузиастов был Генрих фон Штокхаузен, бывший барон, фальшивый доктор и большой пропагандист арийских идей. Он умудрился войти к императору в доверие, увлечь его своей историософией и убедить, в частности, создать в армии особые соединения, состоящие только из германцев и, следовательно, исполненные нордического духа. Генералитет взвыл: стирание национальных границ было одним из приоритетов византийской армии еще со времен великого Константина Двенадцатого. Но с волей императора не поспоришь, и в результате были сформированы две чисто германские пехотные дивизии: "Варангьяр" и "Беллона".
В отличие от всей остальной византийской наземной армии, солдаты этих дивизий носили не серую форму, а черную — как у космофлота. Иногда их даже путали, и совершенно зря. Если византийский космофлот унаследовал свои цвета от одной из русских белогвардейских дивизий, то "Варангьяр" и "Беллона" — от лейб-гусар Прусского королевства. На их мундирах не было никаких белых кантов, зато были серебряные погоны. А на фуражках и пилотках вместо имперского орла красовалась адамова голова, древний символ смерти и возрождения.
Прошли годы. Леонтий Второй умер от пьянства. Генрих фон Штокхаузен был отправлен на каторжную планету за банальную растрату казенных денег. А дивизии "Варангьяр" и "Беллона" продолжали существовать. При одном из следующих императоров их объединили в пехотный корпус, который сразу получил крылатое название: Корпус варягов. Возникнув как жаргонное, это название понемногу проникло в документы и стало официальным.
Набирали в Корпус варягов по-прежнему одних германцев — теперь это была уже просто традиция. Точно так же в Российской империи когда-то старались набирать в Павловский гвардейский полк курносых солдат, в Московский — рыжих, а в Финляндский — белобрысых.
При императоре Константине Двадцать втором в состав Варяжского корпуса включили авиационную эскадру, и это вышло очень вовремя, потому что как раз тогда началась Война двух империй.
На войне Варяжский корпус выдвинулся быстро. Он был элитным соединением. Его солдаты и офицеры раз за разом делали почти невозможное. Труднейшее трехлетнее сражение за планету Фортуна вели в основном именно варяги. В этом сражении корпус понес тяжелейшие потери, а после его победного завершения был отведен для доукомплектования и отдыха в тыл. В самый глубокий тыл. На уютную планету Антиохия, где никогда ничего не случалось...
Убедившись, что на Антиохии начинается война, командующий Варяжским корпусом генерал-полковник фон Красовски вызвал на экран карту континента и завис над ней, привычно оценивая обстановку. Связи с императорской ставкой не было, решения предстояло принимать ему самому. Что ж, он это всегда умел.
— Вальтер? — адъютант заглянул в комнату на голос. — Вызови ко мне на совет Эрнста, Леопольда и Дитриха. И Курта еще. Через полчаса. Если хочешь, возьми кофе — ты мне бодрый нужен.
Все четыре вызванных офицера появились в кабинете командующего даже раньше, чем через тридцать минут. Видимо, они не спали. Командир ударного танкового полка "Беллоны", главный авиатор, начальник разведки и заместитель командующего корпусом по техническому обеспечению. Все — старые коллеги, прошедшие Фортуну от звонка до звонка. Белая кость. Красовски просто показал им карту и предложил полюбоваться.
Первым подал голос танкист — Леопольд фон Бабенберг, называвший себя графом.
— Спать все-таки хочется, — сказал он. — Давайте проще, экселенц. Если можно. В чем наша задача, если она у нас есть?
Красовски ожидал именно такого поворота разговора.
— Наша задача сейчас — сделать выбор. Связи со ставкой нет. Мы должны самостоятельно принять одно из двух решений. Даже, вернее, из трех. Или мы остаемся нейтральными — но это означает, что те, кто сейчас оккупирует города Побережья, потребуют от нас гарантий лояльности. Они меня уже запрашивали... Или мы подаемся на запад и переходим в подчинение тех, кто сидит в Оксиринхе. Со мной, как некоторые из вас знают, говорил их представитель. Или же, наконец, действовать самостоятельно... Лично я — сторонник третьего варианта. Поддерживать мятежников я не считаю возможным. С Оксиринхом можно было бы разговаривать, но, насколько я понял, они планируют не сражаться за Антиохию, а уходить с помощью космофлота куда-то в эвакуацию... мы точно этого хотим?.. Лично я остаюсь здесь и соблюдаю присягу. Уверен, что рано или поздно порядок восстановится, и нас поддержат. Но когда — не знаю. Тем, кто пойдет со мной, я могу предложить только неизвестность. Поэтому ничего пока не приказываю. Жду ваших вопросов.
