студентов к себе на вечер пригласили, а будущих ученых. А среди них редко Олеги Стриженовы попадаются. Но вот Капицы попасться могут. Поэтому ее паренек был не хуже других.
Лариса быстро выяснила, что он отличник, что москвич. И подумалось, а почему, собственно, нет? Лариса приехала из Калуги. И Феликс так влюбленно на нее смотрел!
А Феликс смотрел и лазил по водосточной трубе на третий этаж в девчоночье общежитие на улице Космонавтов. И ждал после сдачи коллоквиумов на тридцатиградусном морозе.
На последнем курсе, перед распределением Ларисы, они расписались. Феликс готов был и раньше, но Лариса все ждала, а вдруг кто еще подвернется. Никто так и не подвернулся, и она убедила себя: Феликс не такой плохой вариант. Еще и с жилплощадью.
Сразу после регистрации молодые переехали в одну из комнат большой коммунальной квартиры на проспекте Мира. Соседки показались Ларисе противными, опять очередь в туалет и готовка на общей кухне. Не очень-то все это отличалось от опостылевшего общежития. Но в минуты особого отчаяния она успокаивала себя тем, что Москва и, слава Богу, удалось зацепиться. И потом, Феликс смотрел на нее с таким обожанием!
16
Женщинам все же удалось уединиться. Наконец-то мужики вошли в раж и за своим бильярдом перестали кого бы то ни было замечать.
– Итак, что произошло? Что вы шныряете глазами?
– Римка, ты же рядом с ними живешь. Не видишь дальше своих ушей.
– Слушай, ты филолог или ты только по-английски умеешь? «Дальше ушей». Это ж надо придумать.
– Не придирайся, – Ольга вступилась за Ларису. – Не в том суть. Это не Иркин ребенок. Неужели неясно?
– Что значит «не Иркин»? Из детдома, что ли, взяли? Так им зачем? У них вон Нинка есть!
– Вот именно, Нинка! Римм, ну ты ж нам сама рассказывала, помнишь, как они все вместе вдруг среди ночи уехали.
– А вам вообще ничего рассказывать нельзя. Вы сразу начинаете соображать.
– Да что тут соображать?
Римма очень хорошо помнила ту ночь. Бессоницы мучили ее регулярно. Врачи говорили, смена климатических зон. Это сколько лет назад она зоны эти поменяла? А вот одну ночь в неделю регулярно просыпалась в два часа. И все. И лежала, глядя в потолок, потом занималась медитацией, потом вставала и шла смотреть телевизор.
Той ночью все было как всегда. Посчитала овец для порядка, подышала глубоко диафрагмой. Ничего не помогало. Римма осторожно вылезла из-под общего с мужем одеяла, стараясь не разбудить Бориса. Тот все равно проснулся.
– Не спится?
– Как всегда, пойду налью воды.
Борис погладил на ощупь, с закрытыми глазами, руку жены.
– Хочешь, я принесу?
– Нет, спи.
Римма невольно подумала: «А если сказать: “Хочу”? Интересно, что будет? Неужели вскочит и пойдет за водой? Вряд ли… Экспериментировать не будем. Так можно себя уговорить: “Конечно! Обязательно пойдет! И не только за водой, но и чай, если нужно, заварит”. Только знает ли Борис, где у них на кухне находится заварка?» Римма сомневалась. Хорошо, не путался и знал, где находится дверь на кухню.
Римма любила свой дом, ее здесь устраивало все. Просторные комнаты, выкрашенные в светлые тона, огромные окна.
Когда строились, она сразу решила, главное – это свет и чтобы было тепло. Поэтому все полы с подогревом, окна, считай, от пола до потолка.
Но больше всего души Римма вложила в кухню. Такой кухни не было ни у кого. Только у Добрыниных. Римма спланировала ее в виде сруба. Входишь в дверь и оказываешься в сказочном тереме. Бревенчатые стены, огромный стол посредине, по бокам – красивые лавки, вдоль стен – сундуки. Впечатление – не передать. Римма очень гордилась тем, что получилось. Да, она знала, что и Борису тоже нравилось. Уютно, по-домашнему. Тепло. И, конечно же, у Риммы всегда сытно.
Римма налила себе кипяченой воды из чайника и подошла к окну. Дом Ильи расположен практически напротив. Римма по привычке начала разглядывать участок соседей. Сначала она даже испугалась и хотела срочно будить Бориса; присмотревшись, поняла: да нет, не воры. Илья грузил чемоданы в машину, рядом с тюками возилась Ирина, Нина, кутаясь в огромном шарфе, стояла в стороне. Послышались голоса:
– Нина, садись сзади.
– Я спереди хочу.
– Не надо, пусть мама спереди сядет.
Куда это они? Вроде не собирались. И вещи грузят. Вроде Ирине рожать через пару месяцев. Вон, тюки какие ворочает. А еще говорят, что женщина после сорока беременность тяжело переносит. А вот пожалуйста, прыгает, как коза. Да и день рождения ее когда праздновали, с месяц назад? Фигура, как у девочки, совсем ничего не заметно было. Сейчас, конечно, поправилась, хотя в темноте разглядеть сложно, да и на ней темная дутая куртка.
Утром поинтересовалась у Бориса:
– Слушай, ночью видела, как Илья вещи грузил в машину и куда-то со своими уехал.
– А, да, сказал, что его дня три не будет. Вроде хотел Иринку и Нину к матери отвезти. А то Ирина себя чувствует плохо.
– Плохо? Что-то незаметно. И потом, учебный год же. Может, с Ниной что?
– Не знаю я, – отмахнулся Борис.
– А ночью-то почему?
– Почему, почему? Пробки! Слушай, дай спокойно собраться на работу.
Нервные все какие стали, не подойти! Вот чего нервничает, это у нее голова, как пивной котел, после бессонной ночи. А он чего на нее с утра бросается? Ну да не будем себя накручивать. И действительно ведь, пробки!
Ларисе Римма рассказала этот случай просто как констатацию, ничего не имея в виду. Та позвонила днем, разболелась Дарья, а Римма была известным врачевателем. Лекарств дорогостоящих не признавала, всяких народных рецептов у нее была целая тетрадка, и она охотно делилась своими знаниями, проверенными на собственных детях, со всеми знакомыми.
– У Сидельниковых тоже вроде Нинка расхворалась.
– А чем? – Лариса спросила так, для приличия, в голове была только Дарья.
– Да кто его знает, это я сама так решила, Илья их к матери Ирининой сегодня отвез.
– К матери? Так учебный год же? И потом, Ирине вроде рожать скоро.
– Сама не знаю. Так, просто сегодня не спалось, из окна наблюдала, как они грузились.
– Римм, так ночью уезжали?
– Конечно, с утра же пробки! – с убеждением констатировала Римма. – Вот, нашла, записывай. Ромашка в доме есть?
– Вроде.
– Да не вроде! Говорю же, ромашку в доме иметь обязательно, ну вы и мамашки!
17
Ольга тоже хорошо помнила тот Иринин день рождения. Отмечали, как и сегодня, дома, что, прямо скажем, для соответствующего праздника было не очень характерным. Обычно Сидельниковы снимали банкетный зал в каком-нибудь элитном месте. И каждый раз Ирина тщательно выбирала ресторан. Не доверяла никакому ресторанному рейтингу. Просматривала модные журналы, делала пометки
