Прибывшие тогда еще милиционеры рассредоточились по сталинской квартире, усердно переписывая украденное имущество, которое тщетно пытались восстановить в памяти потерпевшие. Особенно запомнился один из представителей закона. Он ходил по квартире с планшетом и с подлинным интересом рассматривал стены, увешанные дядиными произведениями, видимо, прикидывая их художественную ценность. Наконец, замер у стены в бабушкиной комнате. На той стене красовались три картины: небольшой пейзаж, очень качественно изображенная голова взрослого тигра и портрет Жана Габена в годах, к слову, весьма похожий на французский оригинал. Тигр в части установления личности у представителя власти сомнений не вызвал, а вот портрет Габена насторожил, поскольку не был подписан. Любитель живописи долго и вдумчиво искал сходство, даже походил взад-вперед по старенькому паркету и, натурально, нашел. Удовлетворенно крякнул и поинтересовался у дяди:
— Это ваша мама?..
Дядюшка с тех пор очень полюбил милицию и при всяком удобном случае обязательно вспоминал эту историю.
Папа давно уехал, бабушка накормила всех ужином и прилегла отдохнуть. Явился дядя, решивший испить чаю, и немного развлек Арину разговором о том, что творится в умах у современных писателей, по его скромному мнению. Арина налила дяде чаю в высокую кружку и с удовольствием выслушала его умозаключения.
Дядя поразглагольствовал еще некоторое время, взял чашку и две плюшки, поблагодарил племянницу за доброту и терпение и, потрясая перед Арининым носом увесистой пачкой распечатанных чьих-то творений, удалился, сетуя на ходу, какую же люди нынче лабуду пишут. У дяди имелся приличный ноутбук, однако вычитывать он предпочитал с бумажного листа, уверяя, что так ошибки виднее и плевать он хотел на подсказки недалекого текстового редактора.
Откуда-то набежала небольшая тучка и начался дождь. В доме было тихо, еле слышный шорох дождя и тиканье часов не нарушали царившего в нем спокойствия. Осторожно толкнув тяжелую дверь, Арина вышла на веранду.
Мысли девушки текли спокойно и размеренно, Арина долго смотрела на прямые струйки летнего дождя, наслаждаясь тишиной и свежестью. Мимо веранды бежал уже настоящий ручей.
«Было бы здорово пошлепать по лужам, дождь теплый, значит и лужи тоже, — неожиданно подумала Арина и тут же представила, как ноги погружаются в скользкую вязкую глину придорожной канавки, и зажмурилась от удовольствия, — надеюсь, меня никто не увидит…»
Арина дождалась, когда кончится дождь. Она выбралась из плетеного кресла на веранде, скинула тапочки и, уповая на то, что никто ее не застукает, вышла за ворота. Пятки щекотала скошенная дядей травка, асфальт на дороге был теплым, и от него даже поднимался пар.
Арина вышла на дорогу и убедилась, что оказалась права. Лужи образовались роскошные. Там, где недавно осела дорожная пыль, обосновались разнообразные по форме и глубине мутные водоемы. В траве сверкали радушные озерца, маленькие и побольше, ловили закатные солнечные лучи и чуть вздрагивали от крупных тяжелых капель, срывающихся с деревьев. Арина на секунду задумалась, кому отдать предпочтение — мягкой глине или прозрачным зеленым водоемчикам.
«Интересно, что обо мне подумают местные подростки, — весело размышляла Арина, примеряясь к заманчивой глубокой луже, ее берега были покрыты гладкой коричневой глиной, словно шоколадной глазурью, — наверняка для детей я уже настоящая древность. Нет, пожалуй, древностью я стану лет через восемь-десять, а сейчас я просто взрослая сумасшедшая тетя, которая зачем-то лезет в лужу…»
По счастью, никаких детей на улице не оказалось, и Арина вдоволь находилась по теплым летним лужам. С сожалением вылезла из последней и, не обращая внимания на то, что ноги у нее грязные по самые колени, медленно побрела по тропинке в березовую рощицу, рядом с поселком. Солнце уже не обжигало, как днем, а приятно согревало, словно поглаживая. Было тихо и совершенно безветренно, как обычно бывает после сильного, но короткого дождя.
Тропинка петляла, девушка топала вперед, рассматривала букашек, снующих под ногами, и по детской привычке мечтала найти какой-нибудь самый необыкновенный распрекрасный белый гриб. Папа Арины был знатный грибник, если случалось чудо и он попадал на дачу, окрестным охотникам за грибами мало что доставалось. Папа вставал в пять утра, брал перочинный ножик, старую чиненую корзинку и, нахлобучив поглубже потрясающую шляпу, очень напоминающую фасоном пиратскую треуголку, отправлялся на охоту. Этакий сельский вариант капитана Блада — так всегда представлялось Арине. Пробежавшись по укромным уголкам, которые знал он один, папа возвращался с полной корзиной отменных грибов — ароматных белых, подберезовиков и лисичек.
В дядюшке тоже порой просыпался охотничий азарт и, зараженный бьющей через край энергией зятя, он пускался в грибную экспедицию вслед за неутомимым родственником. Правда, заканчивалось это обычно весьма плачевно: пару раз дядя потерял корзинку, бесчисленное количество раз терял ножик, а однажды и вовсе напрочь заблудился.
Каждый раз, когда в очередном порыве энтузиазма дядя хватался за корзинку и клетчатую кепку, бабушка торжественно капала себе в рюмку внушительную дозу валокордина и подсовывала сынуле компас. Грибы, впрочем, дядя приносил. Сверху корзины обычно помещались относительно приличные экземпляры, так сказать, жемчужины коллекции, белые, чудом пропущенные другими грибниками, подосиновые и прочие благородные представители грибного семейства, в середине лисички и большей частью раскрошившиеся сыроежки, белянки и условно съедобные волнушки, а ближе к донышку обычно сосредоточивалась уже полная дребедень.
Бабушка тихонько ворчала, разбирая эту требуху и пытаясь выбрать из любовно собранных полусъедобных грибов хоть что-нибудь приличное. Когда дядя переставал ходить кругами, вдохновенно вещая о каждом найденном грибе, и гордый и утомленный удалялся в свои покои на заслуженный отдых, бабушка с чистой совестью вытряхивала корзинку под елку в самом дальнем углу сада. В результате регулярного удобрения где-то к середине лета под елкой вырастали крепкие рыжики…
Босые ноги начали подмерзать, и вдруг тропинка поменялась, как если бы в театре сменили декорации. Лес стал совсем другим. Палящее солнце не везде могло пробиться к самой земле и образовывало причудливые кружевные узоры на мощных корнях, выпирающих из почвы, и лианах, не имеющих ни начала, ни конца…
* * *
— Догони! — крикнула Рин и, не дожидаясь ответа, бросилась вперед.
Тиану секунду помедлил, покачал головой, как бы удивляясь самонадеянности девушки, и кинулся за ней. Длинные смуглые ноги мелькали уже далеко, в зарослях бамбука сверкнула спина девушки. Тиану подивился, как быстро она их достигла.
