Вскоре после того царь разъярился на своего старшего сына, царевича Ивана, за его сострадание к этим забитым бедным христианам, а также за то, что он приказал чиновнику дать разрешение какому-то дворянину на 5 или 6 ямских лошадей, послав его по своим делам без царского ведома. Кроме того, царь испытывал ревность, что его сын возвеличится, ибо его подданные, как он думал, больше него любили царевича. В порыве гнева он дал ему пощечину (метнул в него копьем), царевич болезненно воспринял это, заболел горячкой и умер через три дня. Царь в исступлении рвал на себе волосы и бороду, стеная и скорбя о потере своего сына. Однако государство понесло еще большую потерю: надежду на благополучие мудрого, мягкого и достойного царевича, соединявшего воинскую доблесть с привлекательной внешностью, двадцати трех лет от роду, любимого и оплакиваемого всеми. Его похоронили в церкви Св. Михаила Архангела, украсив его тело драгоценными камнями, жемчугом ценой в 50 тыс. фунтов. Двенадцать граждан назначались каждую ночь стеречь его тело и сокровища, предназначенные в дар святым Иоанну и Михаилу Архангелу. <...>
Убийство наследника престола в припадке гнева случилось в 1581 году.
За шесть лет до этого царь назначил мнимым царем и «князем всея Руси» крещеного касимского хана Симеона (Симеона Бекбулатовича), видимо, испугавшись пророчества, гласившего, что в 1575 году должен умереть «московский царь»: называя себя Иваном Московским, он отказался от всех титулов и прислуживал Симеону. Но через год фарс закончился – царевич был низложен.
После смерти Ивана Ивановича номинально наследником стал царевич Федор, второй сын от первого брака царя (всего Грозный был женат семь раз, а «растлил», по свидетельству летописей и того же Горсея, «более тысячи»; за год до своей смерти Иван Грозный обменялся посланиями с Елизаветой Английской – царь имел намерение жениться на племяннице королевы Марие Гастингс).
В том же 1581 году польский король Стефан Баторий, сумевший изменить неблагоприятный для своей страны ход Ливонской войны, отнял у русских города Южной Ливонии и подступил с войском почти в 100 000 человек ко Пскову.
Осада Пскова Стефаном Баторием, 1581–1582 годы
Повесть о прихождении Стефана Батория
Стефан, венгерский князь, стал королем нового государства – Речи Посполитой, в которое объединились Литва и Польша. Опытный дипломат и отличный полководец, он умело воспользовался слабостью коммуникаций русского войска, истощением припасов и нерешительностью его «верховного главнокомандующего», то есть царя.
В лето 1581 замыслил высокогордый, лютый и надменный король Литовский Стефан по прозвищу Баторий пойти на богоспасаемый град Псков. И стал войска собирать по всей земле своей... И пришли к королю Стефану люди из многих земель и стран – литовские, и польские, и угорские, и немцы цесарские, и датчане, и шведы, и из Любека, и из Брауншвейга, и из иных мест. Всяких наемных людей собралось 60 тысяч, а своих 40 тысяч, так что всего было у короля Стефана 100 тысяч человек, не считая торговых людей. И, видя такую великую силу, говорил высокогордый тот король Стефан:
– С такой силой не только Псков захвачу, но и Великий Новгород и все пределы новгородские!
Узнав о намерении безбожного короля Стефана пойти на богоспасаемый град Псков, благоверный царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич посылает во Псков боярина своего и воеводу князя Ивана Петровича Шуйского и других воевод, а с ними множество воинов. И дает им свой царский наказ: стоять им за православную веру христианскую, и за святые церкви, и за него, государя, и за все православное христианство, если придется, до самой смерти. <...>
Началась же осада богоспасаемого града Пскова 18 августа, на память святых мучеников Флора и Лавра.
Словно дикий вепрь из пустыни, пришел король Литовский со всеми своими силами. Словно адскую бездну, раскрыл он свою бездонную пасть, желая град Псков поглотить. Словно лютый великий змей, полетел он из пещер своих и, еще не долетев, думал, будто град Псков уже у него в утробе.
Придя ко Пскову, король повелел своим воинам объехать вокруг города и окружить его. Сам же стал советоваться с советниками своими, как бы им взять град Псков. И усмотрели они место – угол городской стены на реке Великой, у Покровских ворот, и надумали разбить в этом месте стену из орудий и так захватить город.
И повелел лукавый король Стефан начинать осаду. Свирепые же и лютые воины его весьма обрадовались тому и приступили ко взятию города со всем усердием. 1 сентября начали копать глубокие рвы по направлению к городу и выкопали за три дня пять больших рвов да семь поперечных рвов. А в тех рвах выкопали землянки – как бы настоящие дома, даже с печками, – и после насчитали псковичи 132 больших дома и 904 поменьше. В больших домах расположились ротмистры и сотники, а в меньших устроили себе жилище гайдуки. И так, окопавшись, приблизились к городу – между ними и городскими стенами остался лишь городской ров. Из выкопанной же земли насыпали со стороны города высокие валы, так что нельзя было за теми валами увидеть их с городских стен; в валах же проделали множество окошек, из которых стреляли по городу. Затем, ночью, прикатили туры и установили их напротив Свиных ворот и Покровской башни; на турыже поставили орудия и приготовились к штурму.
Шестого сентября, с раннего утра, начали бить по городу из орудий и били беспрестанно весь день до ночи. Также и на следующий день с утра били беспрестанно по городу в продолжение пяти часов – и разбили двадцать четыре сажени городской стены, и Покровскую башню снесли до основания, и половину Свиной башни разбили, и во многих местах городскую стену проломили. Проломы же были столь велики, что можно было въехать на городские стены даже на лошадях. И когда донесли об этом королю Стефану, то он очень обрадовался. И в тот же день пригласил король на обед всех своих первых советников, и гетманов, и ротмистров, и многих из ратных людей. И повелел им после обеда готовиться ко взятию Пскова.
В тот же день, 8 сентября, на праздник Рождества Пречистой Богородицы, в пятом часу дня, пошли все литовские люди ко граду Пскову на приступ. И шли радостно, надеясь вскоре захватить город. Увидев это, псковские воеводы повелели бить в осадный колокол. И сбежались к пролому множество псковичей, и приготовились крепко встать против неприятеля.
И вот, словно великая вода восшумела и словно великий гром грянул, – то пошло бесчисленное воинство литовское на приступ. И вскоре удалось литовцам взойти на городскую стену, и на Покровскую башню, и на Свиную башню. Наши же крепко стояли против них и бились мужественно и не давали литовцам продвинуться внутрь города. И горько было видеть, как головы христианские, словно колосья на жатве, пожинаются и на землю ложатся.
Когда высокогордый король Стефан увидел, что его воины уже заняли городскую стену, и укрепились на башнях, и подняли там свои знамена, он исполнился великой радости. Приближенные же его и избранные любимые дворяне, числом две тысячи человек, стали просить короля, чтобы тот отпустил их во Псков, обещая ему первыми войти в город.
И обрадовался король такому желанию их, и отпустил их во Псков; они же в едином порыве устремились к Свиной башне и укрепились в ней.
Но кто поведает о силе Господней? Или кто достойно восхвалит его? Ибо в смирении нашем помянул нас Господь и услышал молитвы рабов своих. С Похвальского раската ударили из великой пищали, именуемой «Барсом», по Свиной башне и не промахнулись – и великое множество людей литовских прибили в башне. Еще же повелели воеводы псковские подложить порох под Свиную башню. И взорвали башню, и все те горделивые королевские дворяне, которые просились у короля первыми войти в город Псков, погибли в башне и, смешавшись с каменной стеною, телами своими наполнили ров и словно новую башню воздвигнули возле Пскова. <...>
И разъярился король Стефан, и стал посылать к ротмистрам своим и ко всем воинам своим, веля им во что бы то ни стало взять город Псков. И с яростью и напором вновь устремились литовцы на приступ. У наших же множество воинов убито, а многие ранены или изнемогают от усталости.
Видя все это, посылают псковские воеводы в соборную церковь Живоначальной Троицы за святыми чудотворными иконами – верными помощниками и избавителями христианскими, надеясь на их помощь и заступление. И выносят священники из собора святую чудотворную икону Успения Пресвятой Богородицы из Печерского монастыря, и иные чудотворные иконы, и святые мощи святого и благоверного князя Гавриила-Всеволода, чудотворца и заступника псковского, и несут их к городским стенам к пролому. И в тот же час, невидимо, пришло спасение граду Пскову. И устремились православные на литовцев, и Божьей милостью и молитвами Пресвятой Богородицы и святых чудотворцев согнали литву со стен.
