Этот благочестивый самодержец, праведный и досточтимый, и крестоносный царь и великий князь всея Руси Федор Иванович сравнялся в славе с благочестивыми древними царями, нынешним же являл собою образец светоносной красоты, будущим же оставил по себе сладчайшую память, благостную слуха усладу, превзошел всех не только в Российской богохранимой державе, но и во всем подлунном мире <...> Еще с царственной юности своей преисполнился он духовной премудрости. Окруженный бесчисленными, редкостными и бесценными красотами бренного сего мира, он отвратил от них взор свой, никогда не прельщаясь никакой роскошью. Одно было у него попечение – помнить о Боге и всяческих добродетелях, пренебрегая житейскими красотами и соблазнами, дабы не пригвоздить к ним душу, но насладиться вечных благ от создателя всех и промыслителя, сподобиться царствия небесного. Кто же способен достойно рассказать о достохвальных проявлениях добродетелей благочестивого этого царя? Или кто дерзнет прикоснуться к перу, дабы составить повесть о святой его жизни? Хотя он и обладал могущественным скипетром превысочайшего Российского царства, но всегда ум свой устремлял к Богу, неусыпно бодрствуя душевными очами, а веру сердечную постоянно воплощая в благие дела. Тело же свое всегда изнурял церковными службами, повседневными молитвами и поклонами, всенощными бдениями, воздержанием и постом, душу же свою царскую врачевал чтением и слушанием божественных словес, прилежно пестуя и украшая благие нравы. <...>
К сему не умолчим и о прочих царских добродетелях: был он весьма нищелюбив, опекал вдов и сирот, особливо же почитал священников и монахов, всегда щедрой милостыней их оделяя. И таким ревностным был этот поборник благочестия, что незатихающая его слава, подобно солнечным лучам, простиралась не только по державе богохранимого его царства, но и по всей вселенной; и таково было его милосердие, что не только богохранимой его державы нуждающиеся люди получали щедрое подаяние, но и в дальние края земли нескудеющей рекою оно всегда изливалось. Говорю вам, в Святую гору Афон, и в Александрию, и в Ливию, и в Великую Антиохию, и во все святые места, и в самый божий град Иерусалим богатая милостыня всякий год царем посылалась.
Слух о его благочестивых добродетельных деяниях дошел и до царственного града Константинополя и достиг ушей святейшего патриарха кир Иеремии. Тогда этот патриарх Иеремия, услышав о добродетельной жизни и великом благочестии благоверного царя всея Руси Федора Ивановича, поспешил подвигнуться на весьма долгий и трудный путь, прибыл в Великую Россию, желая видеть необыкновенную красоту великой христианской соборной церкви и великое благочестие благоверного царя Федора Ивановича. <...>
Царь же и великий князь всея Руси Федор Иванович с великой любовью и неизреченной радостью встречает патриарха Иеремию, воздает подобающую святительскому его сану честь, приемлет благословение и пожелание мира, вволю от своих царских щедрот наделяет патриарха всем потребным для повседневной жизни. Потом благочестивый царь и великий князь всея Руси Федор Иванович намерение свое царское изъявляет, да поставит патриарх Иеремия в богохранимой державе Великой России патриарха по правилам святых апостолов и святых отцов. <...>
Преисполнившись радости, царь оказал гостю самые высокие почести и, одарив его в изобилии многоценными дарами, через немногое время с великой честью отпустил в Царьград. Прибыв туда, патриарх Иеремия собирает тамошних православных, все свое христоименитое стадо, и с глубоким воодушевлением повествует о том, что увидел в Великой России, – о дивной красоте благочестивой христианской церкви греческого обряда, о царском истовом благочестии, о твердости в божественных догматах всех православных христиан; при этом он показывает многоценные дары, которые принял из рук благочестивого христианского царя и великого князя всея Руси Федора Ивановича; наконец, возвещает о поставлении в Великой России патриарха.
К учреждению в России патриаршества был причастен один из членов опекунского совета, назначенного Федору Иваном Грозным, а именно – Борис Годунов, брат супруги нового царя. Постепенно Борис возвысился до положения первого человека в стране; он воевал именем царя и заключал мирные договоры, по его настоянию были сосланы в Углич последняя жена Ивана Грозного Мария Нагая и ее сын, царевич Дмитрий, а также отправлены в ссылку бояре Бельский, Мстиславский, Шуйский и их соратники. Но этого Годунову оказалось мало – он видел себя наследником бездетного Федора на престоле. Единственным препятствием к осуществлению мечты был ссыльный царевич Дмитрий.
Убийство царевича Дмитрия, 1591 год
Из следственного дела о смерти царевича Исаак Масса
До сих пор среди историков нет единого мнения относительно того, причастен или нет Борис Годунов к смерти царевича. С одной стороны, в современных этому событию источниках прямо говорилось о том, что Годунов приказал устранить соперника. С другой же стороны, большинство этих источников – документы, составленные 15–20 лет спустя, причем людьми, которым по тем или иным причинам было выгодно порочить Годунова. Зато в материалах следственной комиссии, которую возглавляли митрополит Иов и боярин Василий Шуйский, делался вывод о невольном самоубийстве Дмитрия.
Ниже приводятся обе версии событий.
Из допроса Михаила Нагого
(бояре Нагие – дядья Дмитрия. – Ред.)
И того же дня, мая в 19 день, ввечеру, приехали в Углич князь Василий, и Ондрей, и Елизарий и спрашивали Михаила Нагого: как царевича Дмитрия не стало и что болезнь у него была, и для чего он (Михаил) велел убить Михаила Битяговского (дьяка Годунова, управляющего двором царицы Марьи. – Ред.), и Михайлова сына Данила, и Микиту Качалова, и Данила Третьякова, и Осипа Волохова, и посадских людей, и Михайловых людей Битяговского, и Осиновых Волохова, и для чего он велел во вторник собрать ножи и пищали, и палицу железную, и сабли, и класть на убитых; и посадских из сел многих для кого собирал, и почему городового приказчика Русина Ракова приводил к целованью, что стоять с ним заодно, и против кого было им стоять?
И Михаил Нагой сказал: «В нынешнем 99 [1591] году, мая в 15 день, в субботу, в шестом часу дни, зазвонили в городе у Спаса в колокол, а он, Михаил, в ту пору был у себя на подворье и подумал, что где-то горит... Побежал он к царевичу на двор, а царевича зарезали Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговский, и пришли на двор многие посадские люди, а Михаил Битяговский приехал на двор; и Михаила Битяговского, и сына его Данила, и тех всех людей, которые побиты, побила чернь, а он, Михаил Нагой, посадским всяким людей побить их не велел, был он все у царицы (матери Дмитрия. – Ред.), а посадские люди сбежались на звон; а ножей, пищалей, палок железных и сабель городовому приказчику Русину Ракову собирать и класть на побитых людей не велел, а собирал ножи, пищали, сабли и палку железную и клал на побитых людей городовой приказчик Русин Раков; и городового он приказчика к целованью не приваживал; то на него городовой приказщик взводит».
Из допроса Григория Нагого
Григорий Федоров, сын Нагого, на допросе сказал, что мая в 15 день, в субботу, поехали они, Михайло, брат его, да он, Григорий, к себе на подворье обедать; и только они пришли на подворье, как зазвонили колокола, и они подумали, что загорелось, и прибежали на двор, а там царевич Дмитрий лежит, порезался сам ножем в падучей болезни (и прежде того у него болезнь была); как они пришли, царевич еще жив был и при них преставился. А Михаил Битяговский был у себя на подворье и прискакал к царице на двор, и прибежали многие люди посадские и посошные и начали говорить, неведомо кто, что будто зарезали царевича Дмитрия сын Битяговского Данил, да Осип Волохов, да Микита Качалов; а Михаил Битяговский начал возражать, и посадские люди кинулись за Михаилом Битяговским, и Михаил убежал в Брусеную избу на дворе, и посадские выломали двери и Михаила выволокли, и тут его убили, а Данила Третьякова с Михаилом убили вместе; а сына Михайлова Данила Битяговского и Микиту Качалова убили в Дьячьей, в Розрядной избе; а Осипа Волохова привели к царице, к церкви Спаса, и тут его перед царицею убили; а людей Михайло Битяговского четырех человек, и Осипа Волохова двух человек, и посадских трех человек, где кого находили, убила чернь, и того он не ведает, за что тех людей побили. А людей посадских собирали для князя Василия Ивановича Шуйского, да для Ондрея Петровича Клешнина, да Елизария Вылузгина, а блюлись от государя опалы, чтобы кто тело царевича не украл; а в колокол-де звонить наказал понамарь, Огурцом зовут. А вчера, во вторник, мая в 19 день, брат его, Михаил Нагой, велел городовому приказчику Русину Ракову собрать ножи и велел курячьей кровью окровавить; да велел палицу железную добыть. И те ножи и палицу велел брат его Михаил Нагой положить на тех людей, которые побиты: на Осипа Волохова, да на Данила сына Битяговского, да на Микиту Качалова, да на Данила Третьякова для того, чтобы сочли, будто вот те люди, кои царевича Дмитрия зарезали.
