Герман жалобно простонал. Кажется, я ударил его все же слишком сильно. Но он хотя бы выжил. Этого было достаточно. Ведь я пришел сюда не для того, чтобы просить о помощи пленников. С Уруком мне нужно было разобраться самому.
Тем более что Эфир, кажется, воспринял возвращенную атаку за пощечину. Ему не терпелось ответить и заодно выяснить, насколько враг может быть интересен.
Я двинулся вперед, сбрасывая на ходу остатки панциря.
Урук попятился. Я чувствовал, что он боится меня, странного человека. Человека, который должен был стать едой, которого они должны были разделать на мясо, сварить из него суп, но который оказался так неожиданно силен и жесток. Но сдаваться и уступать не входило в его привычки, поэтому он просто подготовился к бою.
Мы вышли из пещеры. Урук отступал уверенно, не быстро, продуманно и вскоре занял позицию. Он приготовил для меня нечто. Нечто явно опасное, но что именно, я пока не понимал. Огр подошел к вкопанному в землю длинному пологому камню, на котором в ряд на глиняных тарелках лежали десять шаров, размером с человеческую голову каждый.
— Человек! – Урук встал за камнем, словно за трибуной. – Ты силен и не боишься огня. Но я уничтожу тебя. Я применю самую сильную магию. Я не допущу гибели моего народа!
— Гибель целого народа? – Я косился на странные шары и не мог понять, как они связаны с сильной магией, которой пригрозил мне огр. – Достаточно, чтобы вы перестали есть людей. Не ешьте людей и живите спокойно.
— Никогда! – возмутился Урук. – Никогда огры не перестанут есть людей. Правила творца нельзя нарушать. Люди – скот, который создал творец, чтобы мы могли сытно есть, потому он сделал вас такими вкусными! И пока жив Урук, огры будут есть людей!
— Так тому и быть! – кивнул я и метнулся к противнику.
Эфир больше не сдерживался, и я тоже больше не просил его сдерживаться. Тело окутал демонический туман, – моя ужасающая, магическая броня, всех свойств которой я, кажется, не смог бы понять никогда. Вспыхнули демонические клинки, которые, казалось, были даже не продолжением моих рук, а моими настоящими руками, только измененными магией – настолько хорошо я чувствовал их.
Я взлетел в воздух, помчался быстрее пущенной стрелы, чтобы одним движением снести огру голову, или даже две. Я был абсолютно уверен, что смогу это сделать.
Я был настолько уверен в молниеносной победе, что от неудачи просто оцепенел. Моему удивлению не было границ. Внезапно я потерял контроль над телом. Меня вдруг скрутило, перевернуло, одновременно растянуло и сжало, так что даже Эфир долго не мог сориентироваться в пространстве. Мне не хватило всего пары метров, чтобы снести Уруку его уродливую малоподвижную голову.
Меня отбросило магией. Это я понял, лишь когда затормозил, ударившись спиной о каменную стену утеса, в котором была прорыта пещера. Ударился знатно, спина тут же отнялась, и я повалился на землю. Если бы не демоническое упорство, я бы никогда уже не поднялся.
Да, Эфира такой ловушкой было не остановить. Зеркало… Герман назвал барьер, отражающий магию, «зеркало», а я, получается, тоже относился к магии, которую он мог отразить.
Я должен был отыскать способ пройти через этот барьер. Поднявшись на ноги, я вышел вперед.
Урук следил за мной взглядом. И когда окончательно убедился, что я продолжаю жить и все так же опасен, он поднес левую руку ко рту и откусил себе безымянный палец.
Огр взвыл от боли. Он действительно откусил себе палец. Это было так странно, так неожиданно, что я невольно растерялся.
Постанывая от боли, Урук выплюнул палец в какую‑то миску, лежащую на камне рядом с шарами, и обильно окропил кровью из раны. Я присмотрелся. Да, он не просто так откусил себе безымянный палец. Мизинца на его левой руке просто не было. Я догадался, что палец – это своеобразная плата за инициацию заклинания. Но какого? Этого я не знал и не мог даже представить.
А затем увидел все воочию.
Один из шаров открыл глаза и посмотрел на меня. Улыбнулся странной, кровавой улыбкой. Его глаза, нос и рот были нарисованы кровью. Потом раскрыл глаза другой шар. У него были другие глаза и рот, но они также были созданы из крови. Затем следующий, потом еще один. Всего семь шаров ехидно улыбались и смотрели так, словно насмехались надо мной.
Семь шаров. Ровно столько, сколько пальцев на руках у Урука. На правой руке у него тоже отсутствовал мизинец. Остальные три оставались просто необычными шарами. Если инициация заклинания требовала палец руки, то его можно было использовать всего девять раз за жизнь. Интересное заклинание. И с помощью его Урук победил уже двоих.
Несколько долгих секунд я смотрел на шары, а шары насмехались надо мной. А затем они взлетели. Все сразу. Огр поднял руки, пошевелил пальцами, и шары поднялись в воздух.
Они сделали несколько кругов над деревней, сначала полет их был медленным и неровным, но скорость постепенно росла, перемещение становилось все стремительнее и стремительнее. Затем огр посмотрел на меня и приказал шарам атаковать.
От первой атаки я уклонился. От второй тоже. Третий шар прошел в сантиметре от моего лица. Четвертый попал в плечо. Моей демонической скорости не хватило, чтобы увернуться.
Эфир перенял контроль над телом. Моих возможностей просто не хватало, чтобы сражаться с этими шарами. Демон немедленно применил оружие, разрубив один из шаров с особо мерзкой физиономией. Затем второй и третий. Уже после четвертого мне удалось отскочить в сторону и немного передохнуть.
Демоническое лезвие легко разрезало пористый материал, из которого состояли эти странные шары. Даже слишком легко. Но половинки не прекратили жить, не упали на землю, не рассыпались в пыль. Даже выражения их физиономий не изменились. Разве что стали чуточку злее и неприятнее.
А затем они соединились. Просто слепились вместе, как пластилин или тесто, без намека на былое расчленение, и, вернувшись в исходное состояние, продолжили атаку.
Мне было неприятно признавать, что огр оказался сильнее меня, но, кажется, это было именно так. Я не мог атаковать его врукопашную, барьер отталкивал меня, как батут прыгуна, и чем сильнее я старался его пробить, тем больше была сила отталкивания.
А эти шары, эти проклятые шары были неуязвимы. Сколько бы я ни рубил их, ни резал, ни кромсал, они восстанавливались и атаковали меня. Они не были огнем, не были молнией, не были кучей стрел, это были просто шары, такие же, как шары для боулинга, только с нарисованными на них жуткими физиономиями. Но от их удара было так больно. Стальные ядра, разогнанные до приличной скорости могут пробить все, что угодно. Даже если их разгоняла их магия. Нет, все же ядра, выпущенные из пушки, были менее опасны, они не могли изменять направление так стремительно, не теряя скорости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
