Опять же это поможет решить будущее Гвен и Бесс, девушки смогут дебютировать в свете с незапятнанной репутацией, их не будет преследовать шлейф скандала, от которого пострадает академия.
«И он любит меня, — горячо сказала себе Николь. — С чего у меня такие колебания?»
Страсть. Огонь в его глазах, когда он обнимал ее, когда входил в нее. Его прикосновения были такие, что с ними ничто не может сравниться. Он перевернул всю ее жизнь.
Подозрения матери. Ужас Томми перед лордом Бору.
Ложь, с которой ей придется жить…
А ложь, с которой она живет сейчас?
Уоллингфорд стал засовывать коробочку снова в жилет.
— Я подожду, — произнес он с таким смирением, что у нее защемило сердце. — Подожду, пока вы будете готовы. Но я смогу сделать вас счастливой, Николь. Я знаю, что смогу.
Николь положила на его руку свою, набрала в легкие воздуха:
— Я выйду за тебя, Энтони.
Он недоверчиво посмотрел ей в глаза:
— Выйдешь?
Она кивнула и не смогла сдержать улыбки при виде радости, осветившей его лицо. Он обвил ее руками и бросился целовать ее волосы, нос, рот.
— Николь, ах, Николь, ты сделала меня самым счастливым человеком на свете. — Схватив девушку за руку, он потащил ее в дом и, ворвавшись в дверь, крикнул: — У меня объявление! — От его крика музыканты пришли в смятение. К нему бросились встревоженные мать и отец. — Мисс Хейнесуорт приняла мое предложение! — С некоторым опозданием вспомнив о кольце, он попытался надеть его на палец. Однако кольцо застряло на первом суставе. — Проклятие, — пробормотал он. — Завтра же его расширю.
Но это обстоятельство осталось незамеченным, утонув в радостных возгласах. Герцог и герцогиня, а также гости направились к Энтони и Николь.
— Добро пожаловать в нашу семью, дорогая! — с чувством произнесла герцогиня.
А ее муж обнял Николь и расцеловал в обе щеки:
— Мы счастливы и рады за вас!
Николь принимала поздравления, улыбалась, думая о том, как обрадуются мать и Томми. Всем его страхам придет конец.
— Николь! — возбужденно воскликнул Энтони и потянул ее к танцевальной площадке. — Это наш танец!
Он повел ее. Это была кадриль. Николь не сбивалась в танце. На ее лице не гасла улыбка. Никто вокруг не мог заметить того, как щемило у нее сердце.
По крайней мере Бесс и Гвен теперь будут в безопасности, печально успокоила себя Николь.
Глава 26
Утром восемнадцатого июля Меган, леди Бору, проснулась рано и решила попить чаю с тостами, принесенными ей в номер отеля «Савой». Вместе с чаем неожиданно для нее принесли свежий выпуск газеты, который она стала просматривать. В ее родном уголке Стратклайде нечто похожее на газету существовало в местной таверне, где на пробковой доске местные жители прикалывали объявления о продаже поросят, о найме рабочих или о своей готовности предложить желающим котят, и Меган именно под этим углом поинтересовалась, что делается в большом мире. Большая часть новостей не затрагивала ее души, зато она с интересом прочитала отчет о положении на Фламандском фронте, где ранее служил Брайан. Утешительного было мало, в то же время она порадовалась, что ее сын дома и находится в безопасности, хотя это и стоило ему ноги.
В нижней части первой страницы Меган увидела врезку с заголовком «Городские слухи», набранным крупным жирным шрифтом. Ну вот, фыркнула Меган, только бесстыжие англичане способны выставлять свои скандальные новости всему миру. Она уже хотела было перевернуть страницу, как ей бросилось в глаза знакомое имя, упоминаемое в первом абзаце: мисс Николь Хейнесуорт.
Меган поднесла газету поближе к окну, где было посветлее.
Наконец это получило официальное подтверждение. Герцог Стаффорд подтвердил давние слухи о помолвке его сына и наследника Энтони, лорда Уоллингфорда, и несравненной мисс Николь Хейнесуорт. Дата свадьбы пока не определена…
Какое-то время Меган сидела без движения, уставясь в прочитанные строки. Этого не может — не должно быть! После того как она проделала свой нелегкий путь и оказалась здесь! После того как судьба оказалась столь благосклонной к ней и позволила так быстро определить объект устремлений Брайана! К этому наверняка сейчас приложил руку сам дьявол! Меган скомкала газету и отшвырнула ее, напугав горничную, которая удивленно уставилась на госпожу.
— Мэм? — спросила она.
— Мне нужно платье! — заявила Меган. — И мигом! Не стой здесь как статуя! Принеси мне полосатое утреннее платье и пеструю шаль! И быстро займись моей прической!
— Куда мы направимся? — спросила горничная, бросаясь выполнять приказания.
— Ты останешься здесь! Найдешь Хейдена и скажешь ему, что его светлость не должен видеть ни этой, ни других сегодняшних газет! Ты это усвоила, девочка?! — воскликнула Меган. — Та мотнула головой. — Да поторопись же ради Бога!
В мгновение ока девушка принесла платье, чулки и сапоги. Меган нетерпеливо постукивала ногой, пока горничная ее причесывала и надевала шляпу.
— Послать за каретой, мэм? — сгорая от все возрастающего любопытства, спросила горничная.
— Нет времени! Я найму на улице. — Меган схватила ридикюль. — И скажи Хейдену — никаких газет!
— Да, мэм! — ошеломленно проговорила горничная, глядя на хозяйку, которая решительным шагом направилась к двери. — Ваша шаль, мэм!
Меган накинула шаль на плечи. Если поначалу она разнервничалась, то сейчас почувствовала себя вполне спокойной. Она делала то, что должна сделать, ради Брайана, ради безлюдных коридоров замка Тобермау, которые просили о том, чтобы появились следы маленьких ножек на полу и ручек на стенках. Меган одолела единственный пролет лестницы и прошла через мраморный вестибюль.
— Мне нужна карета, — заявила он молодому человеку в парадной униформе, который открыл перед ней дверь.
— Да, конечно, мэм. — Он махнул рукой в перчатке, и первый из стоявших на улице в ряд черных экипажей подкатил к выходу.
— Куда прикажете, мадам? — спросил возница, когда швейцар передал Меган ему.
— Куда? Боже милосердный, если бы я знала! — Она повернулась к швейцару, широко раскрыв глаза: — Я должна найти девушку. Ее имя — Хейнесуорт, Николь Хейнесуорт.
— Хэнк? — вопросительно посмотрел на возницу швейцар.
— Хейнесуорт… — Он несколько секунд подумал, затем покачал головой: — Не знаю…
— Ну как-то же ее можно найти! — в отчаянии воскликнула Меган.
— Это большой город, мэм, — с сочувствием сказал швейцар.
— Но вы поймите! Это вопрос… — Она на мгновение задумалась и закончила: — Вопрос жизни и смерти!
