– Да.
– Финал вступит в силу через несколько минут. А теперь побудьте ради разнообразия порядочным человеком – перестаньте мучить фон Фирхофа.
Клаус сдвинул сапог, освобождая запястье советника:
– Ты можешь встать.
Людвиг поднялся со второй попытки и, пошатнувшись, едва не упал. Умиротворенный ересиарх Толоссы ловко поймал императорского советника и помог ему устоять, почти дружески придерживая за плечо:
– Ладно, я больше не настаиваю на твоей смерти.
Фирхоф в отчаянии озирался по сторонам, пытаясь в каждой незначительной мелочи разглядеть первый признак близкой катастрофы. Адальберт выглядел грустно-спокойным, Бретон открыто ликовал, у самого Фирхофа мучительно ныли расшибленные пальцы и побитые плечи. Арно, на протяжении всей сцены не подавший даже голоса, как-то отрешенно стоял в стороне, его впалые щеки на этот раз украшал неестественно яркий румянец.
В самом конце улицы, там, где она, уходя в сторону моря, совершала крутой поворот, внезапно возникло неясное движение.
– Что это?
– Я же говорил – это финал, – хмуро ответил Хронист.
Полтора десятка вооруженных людей неотвратимо приближались к месту событий.
– Кунц Лохнер собственной персоной. Жаль, что у меня нет арбалета. Правда, есть меч…
– Зачем вам все это, Бретон? Считайте, что здесь играется финал пьесы, на сцене не принято убивать актеров. Утешайтесь тем, что желаемое вы получили…
– Вот он! – внезапно выкрикнул капитан императорских гвардейцев. – Готовьте сеть, ребята, брать живьем, мне нужна награда.
Солдаты поспешили выполнить приказание. Ошеломленный Клаус взялся за меч, еще не веря собственным глазам.
– Что за шутки, Адальберт? И это обещанный финал?!
Ересиарх выхватил свой меч-полуторник из ножен. Людвиг благоразумия ради упал ничком и откатился в сторону. Солдаты капитана Лохнера неслись к месту событий со всех ног.
– Подлец Россенхель! Ты меня обманул! У тебя нет никакого волшебного дара…
– Не совсем так, Клаус. Я написал все, что вы от меня захотели, но при этом не поставил в конце точку. Без точки эпические произведения не действительны…
Бретон, разразившись площадной бранью, бесполезно полоснул воздух мечом – Хронист увернулся со сверхъестественной прытью.
Солдаты императора были уже совсем рядом. Арно, казалось, очнулся от оцепенения и, обнажив клинок, встал рядом с другом:
– Беги, Клаус, беги, им нужен только ты, сейчас плохое время для мести. Скройся, спасай себя, я попробую задержать солдат.
– А с тобою что станется?
– Не беспокойся, брат, мне совсем не трудно будет уйти.
Бретон помедлил, потом повернулся и бросился прочь, Арно встретил удары солдат клинком, и ответил на них собственными ударами.
– Бросьте коротышку, он почти ничего не стоит! – заорал взбешенный Лохнер. – Ловите того, высокого, темноволосого.
Гвардейцы замялись, нерешительно выбирая между вооруженным, опасным противником и недвусмысленными приказами командира. Арно отступил всего на шаг. Фон Фирхоф уже поднялся с грязной мостовой:
– Добрый день, Кунц. Хотя более злого дня я, кажется, не переживал уже года три.
– Счастлив видеть вас невредимым, Фирхоф, – недовольно проворчал капитан гвардии Гагена. – А это с вами кто такой – еще один Богом пришибленный повстанец?
– О, нет. Рад представить вам моего друга, Хрониста Адальберта.
Ошеломленный воин молча поклонился Россенхелю.
Загнанный в угол Арно между тем слабо отбивался, он уцелел, но движения помощника Бретона сделались вялыми и неуверенными.
– Оставьте его, ловите Клауса.
Солдаты наконец нехотя выполнили приказ и скрылись за поворотом улицы. Помощник ересиарха медленно осел на мостовую, сползая по стене.
– Что с ним? Он ведь даже почти не ранен…
Адальберт опустился на корточки и нащупал пульс на запястье мятежника.
– Это какое-то заболевание – внутренний недуг. Он дрался до конца и теперь умирает, мессиры. Лучше всего оставьте его в покое – такая стойкость стоит уважения.
– Россенхель прав, – кивнул фон Фирхоф. – А нам осталось выполнить еще одно дело. Как вы относитесь к подаркам венценосцев, любезный Вольф-Адальберт?
– Смотря по их качеству и назначению.
– У меня для вас как раз кое-что есть – на самый изысканный вкус.
Фирхоф извлек из-за пазухи стальной футляр, сухо щелкнула крышка, под нею обнаружилось каменное кольцо удивительной красоты. Поверхность неизвестного минерала опалесцировала бледной лазурью и розовым жемчугом, неровное мерцание шло изнутри, делая драгоценное украшение теплым, живым.
– Это мне?!
– А кому же еще! Протяните ваш правый указательный палец…
– Какой-то странный жест. Давайте сюда кольцо, я лучше сам его надену.
– Ни в коем случае, нельзя нарушать установленные государственные ритуалы.
Фон Фирхоф крепко ухватил правую руку Адальберта и плотно натянул кольцо.
– Дело сделано.
Хронист замер в изумлении, по-видимому, переживая сложную гамму ощущений.
– О, Господь милосердный! У меня кружится голова. Что вы подсунули мне, Ренгер?!
– Не беспокойтесь – это не только украшение, это защитный талисман, который исключает создание гримуаров. Теперь бы вас не смог шантажировать Бретон…
– Нет!
Хронист попытался стащить кольцо, но маленький обруч сжался и, казалось, намертво врос в палец.
– Фирхоф! Вы подлец. Я, рискуя жизнью, защищал вас от меча Клауса Бретона…
Людвиг нагнулся к уху Вольфа Россенхеля и поспешно прошептал:
– А я этим самым кольцом защищаю вас от топора церенского императора…
Кунц подошел поближе, довольно ухмыляясь.
– Ну что ж, отлично. А теперь я беру Хрониста под свою охрану и опеку. Вас же, Фирхоф, с нетерпением ждет государь – немедленно покиньте крепость.
Людвиг кивнул и показал в сторону дымящихся свежих развалин:
– Я ухожу, не буду мешать вам стяжать бранную славу.
И советник церенского императора пошел прочь, придерживая ушибленное Бретоном плечо. Адальберт широко раскрытыми глазами растерянно смотрел ему вслед.
– Стойте, мессир, не подумайте улизнуть – с оттенком сердитой вежливости проворчал Кунц Лохнер. – Держитесь рядом со мной, а не то отойдете, и любой вас прикончит в два счета. По вам за милю видно, что вы совсем не боец.
Обжигающее дуновение пожара становилось нестерпимым. Налетел предвечерний ветер, взметнул обжигающую метель огненных искр и метнул их в лица людей. Все, исключая умирающего Арно, прикрылись рукавами.
Десяток солдат, пустившихся в погоню за Бретоном, вернулся ни с чем:
– Он как сквозь землю провалился.
– Будь проклята неудача.
Кто-то склонился над другом ересиарха:
– Добить еретика, капитан? А впрочем, он уже не дышит.
– Уходим, пока совсем не припекло, здесь нечего делать, пора соединиться с отрядом Конрада.
Едва гвардейцы успели выбраться из пылающего квартала, как им навстречу попалась странная пара – двое людей в кольчугах, но без плащей с эмблемой Империи, на первый взгляд походили на еретиков. Один из них поспешно повернулся лицом, позволяя себя рассмотреть:
– Это я, Хайни Ладер, мессир капитан!
Его спутник, альвис лет тридцати, с зачесанными назад неровными волосами, настороженно держался чуть позади товарища.
– Со мною Бенинк.
Капитан Кунц ухмыльнулся:
– Ты не сможешь рассчитывать на чрезмерную награду, Ладер, ты ведь потерял Фирхофа, значит, заслуга спасения советника принадлежит не тебе – не так ли? Впрочем, вставай в строй. Если проявишь себя, как должно, я, так и быть, замолвлю за тебя словечко перед императором. А тебе, альвис, лучше убраться подобру-поздорову – война слишком почетное занятие для ребят Ночной Гильдии.
Бенинк не заставил себя упрашивать, он почти сразу после слов капитана исчез, однако, уходя, постарался не поворачиваться к солдатам спиной. Его мягкий кошачий шаг, наполовину боком, вызвал издевательские смешки гвардейцев:
– Зверюшка боится.
Альвиса, однако, совершенно не заботили обвинения в трусости, он внимательно следил за руками арбалетчика – тот как раз закончил натягивать тетиву и теперь накладывал стрелу. Кунц проследил за взглядом гильдейца.
– Не смей дурить, Барт. Пусть он целым уходит за своей платой – это ручной альвис императора.
Солдаты неистово захохотали.
– Я пошутил, – хмыкнул разочарованный арбалетчик.
Бенинк тем временем благоразумно скрылся, и отряд устремился к центру Толоссы, уходя от огня и приближаясь к месту сражения.
* * *
День уже клонился к вечеру и уцелевшие мятежники отступили к площади возле ратуши. Многие пытались бежать, чтобы затвориться в стенах форта, но пылающие кварталы преградили им путь, и роты капитана Конрада, пробившись от самых ворот, перерезали улицы, ведущие в верхний город. Мятежники собрались у ратуши в ожидании вождя, однако Клаус Бретон не появлялся, словно он словно растворился в дыму, застилавшем улицы мятежного города.
