Целовались они увлеченно — гости аж засмотрелись, не забывая, впрочем, наполнять тарелки дефицитными закусками.
Свадьба началась. Отец Светланы периодически хряпал рюмку под укоризненным взглядом Тамары Алексеевны и вдохновенно развлекал гостей. Света больше не пила, Чет потребовал чашу побольше и заливался красным вином (хозяин с радостной дрожью вынес ему коллекционное тридцатилетнее, которое не мог сбыть уже давненько). Макс наблюдал за присутствующими. Он пил немного, скупо, не позволяя себе расслабиться. Периодически поглядывал туда, где сидела принцесса — она раскраснелась, болтала с Матвеем и с Поляной, улыбалась. В первый раз он видел ее смеющейся и непринужденной.
— А сейчас, — заорал через некоторое время раздухарившийся отец в микрофон, — ловля невесты! Мужчины, подъем! Встаем в круг, завязываем глаза! Дамы, в центр! Маэстро, музыку! Мужчины, кто какую девушку ловит — тот с ней и танцует! Поймавшему невесту в подарок поцелуй!
Маленький оркестр дружно завел очередную плясовую. Света заулыбалась, встала. Чет тоже поднялся, выразительно глянул на оставшегося сидеть Макса. Тот сидел с таким видом, будто готовился оборонять окоп до последнего патрона.
— Я тебе клинок присмотрел в своем собрании, — словно невзначай обронил дракон. И кивнул в зал. — Заговоренный.
— Шантаж, — недовольно пробурчал Тротт, тем не менее, вставая. Мама и папа невесты раздавали мужчинам повязки. Агенты Тандаджи попытались улизнуть в туалет, но всевидящее око Ивана Ильича выхватило дезертиров, и отец командирским голосом приказал им вернуться. Видимо, сработал рефлекс — мужики вытянулись как по команде смирно и вернулись в строй, то есть в круг.
Наконец, суматоха закончилась. Мужчины, выстроившиеся в огромный круг, разгоряченные вином и сытной закуской, прислушивались к хихиканью женщин. Рядом с Троттом встал Матвей, покосился на него с недоверием и тут же перевел взгляд на розовощекую, улыбающуюся ему из центра Алинку. Улыбнулся в ответ и надел повязку. Макс завязал глаза последним — он привычно оценивал пути отступления.
— Итак, — заревел папа в микрофон, — девушки, двигаемся по кругу. На счет три останавливаемся — и разбегаемся. На счет шесть замираем! А мужчины отмирают и идут ловить по залу. Маэстро, как только кто-то поймает — заводи медленный танец!
— Сделаю, — отозвался радостный дирижер, потирая багровый нос.
Плясовая, затихшая было, снова взорвалась звуком. Женщины загомонили, засмеялись, задвигались.
— Раз, — считал папа азартно, — два, три… разбегаемся!
Перед Максом запищало-завизжало («четыре»- продолжал Иван Ильич, — «пять…»), затопотали каблуки, пахнуло смесью женского запаха и духов, смешанных с влажным ароматом травы.
— Шесть! — крикнул Иван Ильич. В зале замерли. Музыка замедлилась, стала тише, напряженнее, и вдруг тонким голосом вступила плачущая скрипка — и замерла, уступая место бархатному тону саксофона, выводящему первые аккорды любовной мелодии. И Тротта как обухом по голове ударило — он вспомнил эту песню, песню его далекой юности, которую пели девушки на летнем празднике солнцестояния, когда изо всех окрестных деревень собирались молодые парни и девушки на праздник и так же играли в игры и собирались в пары. Только та песня была на инляндском.
— Дай, дай, дай на зореньке обниму,
Дай, милый, поцелую, рубаху сниму…
Он сделал несколько осторожных шагов назад. Где-то там был закуток, где можно было переждать безобразие.
— Дай рукой поведу по твоим волосам,
Девичью честь на полюшке отдам….
Макс развернулся — и уткнулся грудью в замершую женщину. Выругался про себя — сердце стучало, как ненормальное, — провел ладонями по тонким рукам, коснулся волос, опустил руки на спину. Перед ним дышали напряженно и зло. Даже яростно.
— Только вы так сопите, Богуславская, — сказал он со смешком. И вдохнул тонкий запах — очень свежий, очень юный, с терпкими волнующими нотками зрелого вина.
— Я не буду с вами танцевать, — прошипела она зло.
— Увы, — ответил он, снимая повязку — точно, это была она, с красными щеками и блестящими глазами, — придется. Можете отдавить мне ноги, но мне за этот танец обещали оружие. Поэтому прошу.
В помещении погас свет, и все вокруг стало совершенно волшебным. Все было видно — мерцали цветы на стенах, светили фонарики, тихо кружились светлячки над танцующими. Макс оглянулся — Четери каким-то чудом ухитрился поймать свою невесту и теперь увлеченно целовал ее с таким напором, что у окружающих дам влажно блестели глаза. Дмитро Поляна увлеченно повторял за женихом — с одной из Светиных подруг. Матвей танцевал с другой подругой невесты и с неловкостью оглядывался на Алину. Та улыбнулась ему ободряюще через Максово плечо и тут же перевела посуровевший взгляд на профессора.
— Ну что вы стоите? — неожиданно величественно спросила она и вложила свои пальцы в его ладонь — теплые, тонкие. — Отрабатывайте свое оружие, лорд Тротт.
И, кажется, сейчас она его совершенно не боялась.
Двигалась принцесса легко, точно угадывая его движения, но держалась на расстоянии вытянутых рук. На них стали коситься, и он со вздохом притянул ее ближе, закинул ее руку себе на шею, обхватил за талию.
— Я вас не съем, — проговорил он ей в макушку, — успокойтесь. Я даже не вспомню об этом завтра. Только не испачкайте помадой мой костюм, ваше высочество.
— Тише, — пробормотала она ему в плечо. Но действительно расслабилась, даже сопеть перестала. Несколько раз оглядывалась на Четери и даже открыла рот, чтобы что-то спросить, но тут же закрыла.
— Спрашивайте, — посоветовал Тротт. Она была горячей. Даже сквозь платье чувствовалось.
— Какого он размера, профессор? — поинтересовалась принцесса. Взглянула на него с живым любопытством — и тут же споткнулась, отвлекшись в ожидании ответа.
— Если с шеей, то около тридцати метров в длину и около семи в высоту, — ответил Макс, придерживая ее. — Следите за танцем. Мне дороги мои ботинки. И не стоит портить свадьбу вашей сломанной ногой.
— А размах крыльев? — не унималась Алина, ничуть не обижаясь.
— Тоже около тридцати.
— А вес вы можете представить?
— Больше ста пятидесяти тонн точно, — ответил Тротт терпеливо. Мелодия закончилась, но принцесса не торопилась уходить. И когда заиграла новая, осталась в его руках.
— А как же тогда он летает? Это же невозможно, профессор.
— Драконы — магические создания, Алина, — спокойно сказал Макс. — Как может левитировать человек?
Она вдруг напряглась, снова зло вздохнула — вспомнила, видимо, как он вышвыривал ее из лектория.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
