Он отступил от койки. На вид диверсант безоружен, но полной уверенности нет и быть не может. Пусть мониторы показывают, что он находится в забытьи не менее глубоком, чем отец Хаусманна. Лучше не рисковать. Эти существа созданы для обмана. Они способны проделывать любые трюки с сердечным ритмом и нейронной активностью. Одной свободной руки достаточно, чтобы схватить Небесного за горло и задушить… или подтянуть его к себе и перегрызть горло.
Небесный заметил на стене медицинский набор. Он распахнул ящичек, изучил аккуратно разложенные препараты, затем извлек скальпель. Голубоватая стерильная сталь сверкнула в приглушенном свете изолятора. Покрутив ее перед глазами, Хаусманн с восхищением проследил, как исчезает лезвие при повороте кромкой вверх.
Чудесное оружие. Можно сказать, воплощение совершенства.
Сжав скальпель в руке, он шагнул к диверсанту.
Глава 16
– Он приходит в себя, – произнес голос.
Мои мысли кристаллизовались, и я переключился в сознательный режим.
Вот одно из правил, которые солдат усваивает очень быстро, по крайней мере на Окраине Неба: не каждый, кто в тебя стреляет, непременно хочет убить. Во всяком случае, в тот момент, когда стреляет. Причин может быть тысяча. Взять хотя бы простой захват в плен. Из пленного можно выкачать полезные воспоминания, не прибегая к жестоким пыткам, – для этого требуется лишь технология траления памяти, которую ультранавты могут предоставить за определенную сумму. В общем, добыть тактические или оперативные сведения, что наверняка сидят в мозгу у любого мало-мальски стоящего бойца.
Но со мной такого не случалось никогда. В меня стреляли и попадали, однако при этом никто не рассчитывал, что я проживу даже тот короткий отрезок времени, за который можно что-то выкачать из моей головы. Мне посчастливилось ни разу не попасть в плен, и я никогда не имел сомнительного удовольствия очнуться в недружественных руках.
Похоже, теперь я узнаю, каково это в ощущениях.
– Господин Мирабель, вы слышите меня?
Что-то мягкое и холодное скользнуло по лицу. Я открыл глаза и тут же сощурился: после неопределенного периода отключки свет показался нестерпимо ярким.
– Где я?
– В безопасном месте.
Кое-как оглядевшись, я обнаружил, что полулежу в кресле, которое стоит на возвышении у стены. Пол длинной комнаты был наклонным, а стены отделаны рифленым металлом. Ощущение такое, будто я спускаюсь на эскалаторе по слегка изогнутому тоннелю. В стенах имелись овальные окна, но я мог разглядеть лишь темноту, расцвеченную длинными перепутанными цепями светящихся гирлянд. Все ясно: я нахожусь высоко над поверхностью планеты… почти наверняка где-то в Пологе. Пол действительно походил на эскалатор – несколько очень широких и низких «ступеней» спускались метра на два-три. До дальнего конца было метров пятнадцать. Похоже, уклон образовался произвольно, после чего пол пришлось спешно переделать.
И разумеется, я был не один.
Рядом стоял тот самый тип с квадратной челюстью и монокуляром. Одной рукой он поглаживал подбородок, словно напоминая себе о его внушительных размерах, в другой руке держал кусок мягкой фланели, с помощью которой я был столь деликатно приведен в чувство.
– Должен признаться, с дозой лучевого шокера я ошибся, – проговорил он. – Кое-кого она могла бы убить. Я думал, вы пролежите в отключке еще несколько часов. – Он положил руку мне на плечо. – Но сейчас с вами, кажется, все в порядке. Вы крепкий парень. Примите мои извинения – уверяю, впредь такое не повторится.
– Я тоже на это надеюсь. – В поле моего зрения появилась женщина.
Я сразу узнал ее и ее спутника, возникшего передо мной справа с неизменной сигаретой, поднесенной к губам.
– Ты становишься неаккуратным, Уэверли. Этот человек мог подумать, что ты хочешь его убить.
– А он не хотел?
Приятная неожиданность: мне казалось, что не смогу шевелить языком.
Уэверли мрачно покачал головой:
– Вовсе нет. Я изо всех сил пытался спасти вам жизнь, господин Мирабель.
– Довольно оригинальный способ.
– Пришлось действовать быстро. Вам устроила засаду группа свиней. Знаете, кто такие свиньи, господин Мирабель? И вряд ли хотите узнать. Это одна из самых мерзких иммигрантских групп, с которыми нам пришлось иметь дело после гибели Блистающего Пояса. У них милая манера – например, натянуть через дорогу проволоку, соединенную с арбалетом. Обычно они выходят на охоту ближе к ночи, но сегодня, должно быть, проголодались.
– Чем вы меня подстрелили?
– Я уже сказал: лучевым шокером. Вообще-то, довольно гуманное оружие. Лазерный луч прокладывает в воздухе ионизированную дорожку, по которой можно пустить парализующий электрический разряд.
– Это небезболезненно, между прочим.
– Знаю, знаю. – Он вскинул руки, точно защищаясь. – В свое время мне тоже досталось. Я настроил эту штуковину, чтобы глушить свиней, а не людей. Но может быть, это к лучшему. Вы могли оказать сопротивление, и пришлось бы принять более радикальные меры.
– И все-таки, почему вы бросились меня спасать?
Вопрос вроде бы озадачил его.
– Просто решил поступить как порядочный человек.
– Вначале я недооценила вас, господин Мирабель, – заговорила женщина. – Вы заставили меня волноваться, и я усомнилась в ваших словах.
– Я всего лишь просил совета.
– Да-да, и здесь только моя вина. Хотя в последние дни мы все на нервах. Когда мы уехали, мне стало стыдно, и я попросила Уэверли присмотреть за вами. Что он и сделал.
– Именно присмотреть, Сибиллина, – подхватил Уэверли.
– И где я теперь нахожусь?
– Покажи, Уэверли. Ему давно пора размяться.
Я, пожалуй, ожидал, что окажусь привязанным к креслу. Ничего подобного. Уэверли дружески подал мне руку, и я попробовал встать. В том месте, где меня зацепил луч, мышца как будто превратилась в желе, но это, судя по всему, скоро пройдет. Обойдя женщину, я принялся осторожно спускаться по «ступеням» к дальнему концу комнаты. Двойная дверь явно вела наружу: из-за нее чуть заметно тянуло ночным воздухом. Уэверли вывел меня на покатый балкон, окруженный металлическими перилами. Лицо овевал теплый ветерок.
Я оглянулся. Балкон опоясывал здание по всей окружности… только это было не здание.
Это была гондола воздушного корабля, висящая слегка под углом. Над нами, точно дождевая туча, темнел аэростат, втиснутый между отростками Полога. Должно быть, когда разразилась эпидемия, корабль застрял, точно воздушный шарик в ветвях, и не смог освободиться. Баллон аэростата был настолько герметичен, что почти не сдулся, хотя со времен эпидемии прошло целых семь лет. Однако он был изрядно деформирован, словно «ветки» пытались его раздавить. Интересно, сколько он еще протянет и что случится с гондолой, если баллон все-таки прорвется?
– Наверное, все произошло очень быстро, – произнес я.
Воображение живо рисовало воздушный корабль, к которому тянет свои щупальца уродливо разрастающееся здание.
– Не так уж и быстро, – возразил Уэверли. Судя по его тону, я спорол основательную чушь. – Это экскурсионный корабль – в те времена таких было немало. Когда бушевала катастрофа, людям было не до экскурсий. Корабль поставили на мертвый якорь. Здание росло, и за пару дней ветви оплели его полностью.
– И теперь вы в нем живете?
– Не совсем так. Здесь не совсем безопасно. Зато нам не докучают посторонние.
Позади нас распахнулась дверь, и на балкон вышла женщина:
– Это действительно не самое безопасное место. – Она встала у перил рядом с Уэверли и смело склонилась над пропастью. До поверхности было не меньше километра. – Но у него есть свои достоинства. Например, уединенность. А теперь… если я правильно поняла, господин Мирабель, вам нужны хорошая пища и кров?
Я кивнул. Пожалуй, с этими людьми стоит наладить отношения. Так я смогу заручиться их помощью и попасть в Полог. Это был аргумент рассудка. Другим аргументом было чувство облегчения и искренней благодарности. К тому же я устал и проголодался.
– Я не хочу быть назойливым.
– Ничего страшного. Из-за меня у вас были серьезные неприятности в Мульче, а Уэверли усугубил ситуацию со своим дурацким шокером – ты согласен, Уэверли? Ладно, об этом больше ни слова, учитывая, что вы окажете нам честь, разделив с нами ужин и позволив предоставить вам отдых.
Женщина извлекла из кармана небольшой черный предмет, раскрыла его как пудреницу, выдвинула антенну и проворковала:
– Дорогой? Мы уже готовы. Иди на верхний конец гондолы.
Захлопнув крышку телефона, она вернула его в карман.
Мы прошли вдоль борта гондолы, держась за перила, чтобы не поскользнуться на наклонном полу. В верхней точке перила закончились. Между мной и землей остался только воздух. При желании Уэверли и Сибиллина запросто могут столкнуть меня отсюда, особенно сейчас, когда я еле на ногах держусь. Впрочем, у них была масса возможностей сделать это до того, как я очнулся.
