– Меня назначь преподавать как знатока персидских и византийских военных секретов, – не обращая внимания на ерничество, продолжил Максим.
– Оба с женами и детьми, их не хочешь обучить чему-нибудь полезному, тригонометрии например?
– С тригонометрией ты хорошо придумал. Вели женам ежедневно приходить к моей жене, там и Софья Андреевна будет.
– Хирургии обучите?
– Не твое и не мое дело! – оборвал Максим. – У нас и мужчины, и женщины прошли специальное обучение, знают, чему обучать аборигенов.
– Хорошо, сделаю, – отмахнулся Норманн, – мне бы их еще спровадить куда, а то каждый день мозолят глаза.
– И не думай! Обида будет смертельная! – протестующее замахал руками Максим. – Ты для них сейчас как бы отец родной! И вдруг из дома выгнал!
– Не выдумывай, я не выгоняю, а приучаю к самостоятельной жизни. Честно говоря, устал от постоянного присутствия чужих людей.
– Мы привыкли к обособленности, закрыл за собой дверь и забыл, что за ней. Сейчас живут не просто большими семьями, а семейными кланами!
– Исходя из твоих слов, я теперь в большом авторитете? – поинтересовался Андрей.
– Очень в большом, – серьезно ответил друг. – Тебе надо поспешить с приглашением тверского князя Александра Михайловича.
– Не слишком ли быстро мы бежим? По осени я уйду домой, преемник неизвестен, на Медвежий замок могут навалиться со всех сторон и разорвать его в клочья вместе с тобой и всеми моими гостями.
– Подобный сценарий попросту невозможен. – Максим криво усмехнулся. – Мы изначально продумали все варианты, включая твою гибель, например во время очередного похода по морям.
Норманна неприятно поразила такая откровенность. Он никогда не забывал, что у припортальной братвы свои собственные интересы, сейчас они всего лишь временные попутчики. Но вот так откровенно заявить о неких тайных планах? Или это специальный маневр, имеющий цель удержать его от возвращения в свое время? О возможности погибнуть Норманн никогда не думал. Да, порой корил себя за легкомысленность и необдуманные поступки, но мысль о собственной смерти не приходила в голову. К тому же в качестве дополнительного бонуса его не покидала уверенность в медицинском всесилии пришельцев. Они быстро ввели в строй всех раненых дружинников, поставили на ноги даже простившихся с жизнью воительниц. Флейен и Бригген, вероятнее всего, уже родили и наслаждаются в своей деревне почетом и уважением. Вот детишкам придется несладко, особенно пацанам, им всю жизнь будут напоминать о «великом и непобедимом» папане.
Интересно, какие скрытые возможности остались у хранителей портала? Силового противостояния они не выдержат, средневековые воины быстро сомнут и размажут по стенам замка. Не помогут ни пушки, ни пулеметы, ни химическое оружие. Остается мистика, но сейчас у людей очень крепка вера в Бога, дружина и без священников попрет на чертей, драконов и прочую нечисть. Однако осталась одна заковырка, после встречи с Максимом московские и золотоордынские послы подняли лапки. Причем не просто отказались от претензий, но и отдали часть своей территории. Не просто так заговорил о дружбе князь Трубецкой, была для этого причина.
– Кто сейчас в наследниках у Ивана Калиты? – не скрывая своей заинтересованности, спросил Норманн.
– Семен, – глядя с прищуром, ответил Максим, – только не вздумай его пригласить, всю обедню испортишь.
– Предлагаешь встать в оппозицию Москве?
– Не бросайся в крайности, Иван Калита уже разгромил Владимиро-Суздальское княжество.
– Ты не хочешь свести наследников и постараться скрепить дружеские узы? – с вызовом спросил Норманн.
– Я могу предположить, что ты наивен, хотя на язык лезут более жесткие определения.
– Снова начнешь обвинять в неучености? Так я никогда не мечтал о кафедре истории Древней Руси.
– Москва ведет агрессивную политику по отношению ко всем князьям не только из рода Рюрика. Между делом ради престола брат идет на брата.
– Хочешь сказать, что дружба между князьями в принципе невозможна?
– Сейчас время, когда любые вопросы решают силой оружия. – Максим с усмешкой постучал пальцем по висящему у Норманна на поясе мечу.
– Не смешно, я уже проверил на себе право сильного. Причем битые даже не пытаются меня упрекнуть.
– Почему же, посольство московского князя и Золотой Орды выставило тебе счет в двадцать тысяч гривен серебром?
– Ого! Восемь тонн! Жадные ребята! Кстати, ты не знаешь цену, за которую Тевтонский орден выкупил Лифляндию?
– Пятнадцать тысяч марок серебром, без малого четыре тонны. Ты хочешь продать Лифляндию?
– Наоборот, на прощанье хочу выкупить последние остатки, – с усмешкой ответил Норманн.
– Тебя совсем не интересуют результаты переговоров с послами московского князя и Орды? – озадаченно спросил Максим.
– Нет, новому князю расскажешь. А впрочем, где-то в замке дожидается приема китайская делегация, и послам, отправляющимся в Мордовское княжество, надо дать ценные указания. Рассказывай, как ты впарил степнякам с москвичами мозги.
– Как догадался? – после продолжительного молчания спросил Максим.
– Тут и гадать нечего, – пожал плечами Норманн. – Послы хотели взять восемь тонн серебра, вместо этого отдали приволжские земли. У тебя есть только один аргумент под названием «Гипнотранс с открытым каналом восприятия акустической и визуальной информации».
– Запомнил мой рассказ про обучение Иосифа с Серафимом, – вздохнул Максим. – Тогда понятно твое безразличие.
– Какой ужастик ты им подсунул? Надеюсь, без драконов и зверолюдей?
– Никаких ужастиков, на первой встрече предложил посмотреть на наше войско, а второй раз мы вышли на стену замка, и они пересчитали выстроившуюся армию.
– Не переусердствовал?
– Нет, сначала прошлись между полками, посмотрели оружие и доспехи, затем долго считали, остановились на ста двадцати тысячах.
– Когда в Любеке мне сказали о капитуляции послов, я примерно так и подумал.
– Мне искренне жаль с тобой расставаться, – тихо сказал Максим. – У тебя появилась уникальная возможность разогнать кочевников.
– Ты говоришь о монголах? – уточнил Норманн.
– Монголы в казахских степях, восточнее Каспийского моря собрались тюркские племена половцев, их иногда называют кипчаками.
– Я своими глазами видел в стойбищах монголоидные лица, – возразил Норманн.
– Со времен Чингисхана во главе каждого рода стоит монгольский хан, и поверь мне, половцы охотно их прирежут, да опасаются беспощадной кары.
– Ты предлагаешь мне стать во главе кочевников? – безразличным голосом спросил Норманн.
– Сейчас это невозможно, но после смерти Узбека половцы и монголы схватятся в смертельной междоусобице. В междуречье Волги и Дона снова наступит половецкая власть.
– Москва, Суздаль и Ярославль продолжат призывать на помощь степняков, а Тверь обратится за поддержкой в Литву.
– Вот видишь, сам все понимаешь! Ты можешь стать судьей как для сцепившихся князей, так и для степных ханов, – продолжил напирать Максим.
– Я хочу домой, назад, в свое время. Приходи через пару часов в мой кабинет, поможешь дать последние напутствия для посольства к царю Якову Пургасу.
Подготовка к возвращению в свое родное время не должна обрывать начатые дела. Посольство и союз с мордовскими сородичами полезны для вепсов и карелов. Одним это позволит вернуться на волжские берега, другим даст деньги за счет контроля над речным судоходством. Крепостные стены ничего не стоят без поддержки живущих за их пределами людей. Немецким переселенцам потребуется, чтобы обжиться, научиться выращивать пшеницу и освоить особенности местного рыболовства. Какие бы ни были мирные договоренности с ханами кочевых племен, мелких конфликтов не избежать. Для переселенцев подобные стычки могут послужить поводом к бегству на более спокойные земли. Для мордвы встреча со степняками вполне привычное дело, вернувшись на исконные земли, они скорее сами нападут на половцев.
Коробки с китайскими «сокровищами» перекочевали в особую секцию замкового подвала. Для подарков царю Норманн выбрал рождественскую пирамидку с елочкой и золотистым снегом, к ней добавил пудреницу с огромными разноцветными стекляшками и фиксатор деловых бумаг в виде ящерицы из золотисто-желтого стекла. Прочие подарки, как то: ткани, посуда, оружие и доспехи – были давно упакованы и ждали своего часа для погрузки на корабли. Посольство возглавлял Конч, но вместе с ним пришел и Кивач, старосты по многолетней привычке всегда сообща обсуждали важные вопросы. Максим немного опоздал, за что получил от старост суровый выговор.
– Я не знаю, чей род старше, – начал Норманн, – я не знаю, кто богаче, ты, Конч, отправляешься в Терюшань не просить или приказывать, а договориться о совместном возвращении на исконные земли вдоль Итиля.
