– Рус! Помоги! – с порога закричал Локсельв. – Срочно требуется церковь!
– Пять церквей уже на Оденсхольме, еще семь везут в Ругодив. Куда уж больше?
– Ты не понимаешь! Нам срочно нужна всего одна церковь! – почти простонал Локсельв.
– Не беда, сейчас напишу записку для подьячего склада готовой продукции. Грузи церковь и увози.
– Почему такая срочность? – поинтересовался Максим.
– Мы взяли Оденпе, а латинский епископ грозит прислать войско, если в городе не будет церкви.
– Оденпе? – встрепенулся Норманн. – Голова Одина? Это где? Эй, Марль! Срочно ко мне князя Михаила Всеволодовича с воеводой фон Вейсенштейном!
– Ты не знаешь памятные места в жизни Великого Одина? – горестно выдохнул Локсельв.
– Откуда я могу это знать! – отмахнулся Норманн, но вовремя спохватился: – В Нидаросе остались только латиняне.
– Нидарос… будущий Тронхейм… Сейчас… быстренько сделаю распечатку современной Лифляндии. – С этими словами Максим выскользнул за дверь.
Норманн налил в серебряную чашу вина и подал Локсельву. Если норвежцы захватили город у ордена, то проблем не миновать. Нет, войны не будет, овчинка выделки не стоит, но повод для предъявы на возмещение ущерба очень хорош. Соседи не упустят возможности содрать побольше серебра.
– Долго ли ты сюда добирался? – спросил Норманн, когда Локсельв поставил на стол пустую чашу.
– У крестьян купили лошадей и за три дня дошли до Пскова. Дальше на ушкуе в Ругодив, а там любой драккар бери. Ради такого дела с нами пошло двойное количество гребцов.
– Почему не купили церковь в Пскове?
– Мы хотели, да купцы уперлись, не пожелали язычникам продавать.
– Надо было к посадским боярам идти да моим именем требовать!
– Пытались, нас на порог не пустили, стража набежала, за топоры схватились.
– Ты впредь к псковскому воеводе иди, его зовут Ефим Стрига, он тебя и без моего слова выслушает.
– Слушай, Рус, зачем время терять, давай я сразу обратно поверну?
– Отдохни с товарищами ночь. Поутру с письмом отправишься в Псков, а второй драккар пошлешь в Новгород, отвезешь нарочного к архиепископу Василию.
– Зачем мне новгородский архиепископ? – подозрительно спросил Локсельв.
– Церковь без священника поставишь? Пришлет латинский епископ своего человека из Владимирца (в будущем он станет латвийским городом Валмиера), а ты ему покажешь голые стены?
– Тут такое дело, – насупился Локсельв, – этот гад свой дом построил прямо на нашем святилище.
– Ну и что? Забери его себе. Город твой, и ты вправе делать там все, что пожелаешь.
Слуга осторожно постучался в дверь, затем впустил встревоженных правителей Лифляндии, буквально следом влетел Максим и бросил на стол распечатку с жирным красным вопросом.
– Обана! – непроизвольно воскликнул Норманн. – Так это Отепя, юг Эстонии!
Михаил Телятьинский с Конрадом фон Вейсенштейном никак не прореагировали на восклицание. Следуя приглашающему жесту хозяина, они осторожно сели в роскошные кресла. Четырнадцатый век, никто слыхом не слыхивал про эстов, живущие в Лифляндии люди называли себя чудью. Слово «чухонь» обозначало вкусную рыбку из Чудского, Ладожского или Онежского озер.
Норманн перевернул листок, с обратной стороны находился пояснительный текст. Итак, совершенно неожиданно получился освободительный поход по землям, которые некогда принадлежали Владимиро-Суздальскому княжеству. В сотне километров южнее Юрьева находился еще один орденский замок под названием Мариенбург, бывший Георгиев погост (позже – Алуксне, Латвия). А вот дальше открывалась заманчивая перспектива свободного выхода к Рижскому заливу. Как ни странно, но даже Владимирец вроде бы был оставлен бесхозным.
– Михаил Всеволодович, – Норманн разгладил ладонью слегка смятую второпях распечатку, – твои люди от усердия изгнали из Оденпе епископа. Знаешь такой город?
– Хорошая крепость, мы ее называем Медвежья голова. Устояла перед орденом, да совсем недавно ливонский епископ обманом пришел.
В этот момент Максим положил на стол записку: «В латинской вере епископ не чин священника, а должность сборщика церковных налогов, самой церкви в городе нет».
– Как думаешь, орден не пойдет забирать Оденпе силой?
– С какой стати? – Михаил Всеволодович удивленно вскинул брови. – Орден с рижским епископатом грызутся как кошка с собакой.
– А сам епископат не начнет войну? – продолжал допытываться Норманн.
– Исключено! – решительно отверг фон Вейсенштейн. – У них нет и полудюжины рыцарей, а земсаргов наберут сотни полторы, от силы две.
– Почему так мало? Неужели удельные правители посмеют отказать рижскому епископу?
– Генрих слишком жаден, у него нет ни одного барона, епископат сам управляет землями, – со злостью ответил фон Вейсенштейн.
– Неплохо, – Норманн весело глянул на Локсельва, – у нас есть шанс оставить город за собой.
– Ради Медвежьей головы я готов собрать ополчение, – встав, заявил Михаил Всеволодович. – Земли дают хороший урожай ячменя и ржи.
– От Оденпе к Изборску проложена приличная дорога, – добавил фон Вейсенштейн.
– Юрьев окажется в окружении. – Норманн вопросительно глянул на Максима. – Орден не будет в претензии?
– Если сам не поставишь пограничные заслоны, то никто и не заметит смены власти, – последовал ехидный ответ.
– Желательно вообще обойтись без противостояния.
– Легко! – Максим снова ехидно улыбнулся. – Зови писаря и своего ювелира, как его, вроде бы Тикш.
Писарь степенно и основательно расставил на конторке свои принадлежности, тихонько кашлянул в кулак и вопросительно посмотрел на Норманна.
– Пишешь на латыни в двух экземплярах, один для архиепископа Василия, второй в Ригу, епископу Генриху, – сказал Норманн и, указав на Максима, пояснил: – Диктует он.
– Оформляешь как челобитную новгородскому епископу Василию Калике от христиан крепости Медвежья голова, что в Лифляндском княжестве. – Максим вытянул ноги, уставился в потолок и начал изобретать. Полет его фантазии казался беспредельным. Из всей правды оставался только факт возведения дома на языческом капище. А дальше «епископ Готфрид проводил в нем богомерзкие языческие обряды… занимался тайным жертвоприношением… поливал кровью золотого языческого божка» и так далее. В заключение «возмущенное население» изгнало епископа Готфрида и молило Василия Калику прислать «правильного» священника. – Локсельв, – закончив с текстом, заявил Максим, – с тебя пару дюжин имен «свидетелей».
– Сегодня же сотню человек приведу, – ухмыльнулся норвежец, – назовемся и крестики поставим, где писарь укажет.
– Я подпишусь! – неожиданно заявил фон Вейсенштейн. – Он обирал моих крестьян, обязательно приеду в Ригу посмотреть на его сожжение.
– В таком случае и меня укажи! – Михаил Всеволодович снова встал. – Нельзя на капище ставить жилой дом!
Вскоре пришел и Тикш, которому предстояло отлить из «цыганского золота» языческого болвана. Ювелир быстро понял смысл предстоящей работы, даже пообещал полить идола кровью.
На другой день около полудня Норманн проводил Локсельва в Новгород. Афера с подложным письмом обещала успех с «приватизацией» земель Южной Лифляндии. Дальше на юг не стоило соваться, там простирались исконные полоцкие земли, помощи половчане не просили, а добровольная услуга ничего, кроме свары, не дала бы.
– Ты сейчас куда направился? – Максим перехватил Норманна на полпути от причалов в замок.
– Надо пересмотреть запасы китайской бижутерии, хочу сделать каждому шевалье белую перевязь с брошью.
– Плохая мысль, с годами дворянская кавалерия будет увеличиваться, а китайские запасы иссякнут.
– Вообще-то ты прав, не подумал, – согласился Норманн, – ну и ладно, сделаем белый крест и бронзовые лучи.
– Добавь длинный облегченный меч по типу арабского, вроде того, что ты привез из Аквитании, – посоветовал Максим.
– А что, ты прав, с аркебузами в тяжелом оружии нет необходимости.
– Ты не откладывай с объявлением об официальном покровительстве приехавшим княжичам, ожидаючи, они могут и обидеться.
– Так я их и не звал! – фыркнул Норманн.
– Тебе оказано большое уважение и доверие! Великие князья прислали в обучение своих наследников!
– Оно мне надо? Хорошо, я понял твою мысль, в учителя определю Ахилла с Савиолло и Рокко. Обучат строю и пушечному делу.
– Добавь Антанаса Тутника и дай парням по одному полку.
– Осваивать с карелами науку шагистики? – усмехнулся Норманн.
– А как же! И сам с ними занимайся гимнастикой и фехтованием, обучай приемам рукопашного боя! – строго добавил Максим.
– Может, добавить уроки танцев и лирической поэзии?
– Меня назначь преподавать как знатока персидских и византийских военных секретов, – не обращая внимания на ерничество, продолжил Максим.
