Лицо Соломона омрачилось.
— Хаулер... он просто...
— Ревнует?
— Я не уверен. — Он проводит рукой по своим темным волосам. Его жесткая челюсть опускается. — Не беспокойся о нем. Сосредоточься на баре, и мы все сделаем. — Его серьезный взгляд переходит на ее живот. — Это должно быть быстро, Тесс.
Она поднимает руку.
— Так и будет, — обещает она. — Я люблю вызов.
Волнение трепещет в ее груди. Ремонт бара Соломона - это чистый адреналин. Детальное видение того, каким может быть это помещение, появилось у нее почти мгновенно. Промышленное, но теплое. Задумчивым, но веселым. Личность Хаулера слилась с личностью Соломона. Потому что они - душа этого бара, и важно отразить это.
Этот дизайн – как раз ее конек. Ей будет чем заняться, она сможет почувствовать себя не такой уж потерянной в море, она найдет применение своему беспокойству. Ведь скоро ей нужно будет найти работу. Прежде чем эта старая нервная энергия заявит о себе.
Когда Тесси доходит до глубокой лестницы, врезанной в деревянную стену, ведущую в спальню на чердаке, она останавливается. Здесь нет перил.
— Эта лестница... — начинает Соломон, выглядя очаровательно обеспокоенным. — Она небезопасна для тебя.
— Ты же не ожидал, что по ней будет подниматься беременная женщина.
Когда он ничего не говорит, а выражение его лица становится хмурым, она подходит к нему и кладет руку ему на грудь. Под ее рукой его сердце учащенно забилось.
Она слегка улыбается.
— Соломон, все в порядке. Я буду осторожна.
Он изучает ее, а затем его рот смягчается.
— Я помогу тебе.
С Соломоном за спиной, положив ладонь на поясницу, она медленно и осторожно поднимается по лестнице.
Она задыхается.
В центре спальни-чердака стоит большая кровать. На одном конце кровати наброшено покрывало из искусственного меха, у изножья стоит кожаная скамья. С одной стороны комнаты стоит деревянное кресло-качалка и небольшой приставной столик. Напротив, рядом с ванной, стоит старая ванна на когтистых ножках.
Обрадованная, она тянет Соломона за руку.
— Торжественный человек, у тебя есть ванна.
Он усмехается.
— Я не настолько оторван от реальности.
Шагнув в центр комнаты, она обращает внимание на наклонные стены, которые придают помещению необыкновенный уют. Она не может не представить себя и Мишку в этом пространстве. Потому что оно идеально. Идеально для детской кроватки. Для семьи.
— Это прекрасно. — Она сдерживает улыбку и встречается с ним взглядом. — Мне нравится, Соломон. Это лучше, чем Мексика.
Что-то меняется в его выражении, когда она произносит эти слова. Его горло сжалось, а глаза не отрывались от нее. Затем он поднимает руку.
— Тесс. Посмотри вверх.
Она смотрит. И на этот раз она не может задыхаться. Она даже не может говорить.
Люк над кроватью пропускает вечернее небо.
Впускает звезды.
Как только она видит окно, первую звезду, мерцающую в величественном небе Аляски, шлюзы открываются, и слезы вырываются наружу.
Все это кажется ей таким судьбоносным. Как будто все в ее жизни постепенно встало на свои места. Как будто она держит в руках свое бьющееся сердце и показывает ему ту жизнь, которую ей суждено прожить.
Потому что она должна быть здесь. С Соломоном. С их сыном.
В два быстрых шага Соломон оказывается рядом с ней, вытирая слезы с ее щек. Его большая, сильная рука обхватывает ее лицо, заставляя посмотреть на него.
— Не плачь, — говорит он низким, грубым голосом. — Ты меня просто убиваешь, когда плачешь, детка.
— Мне жаль. — Она фыркает.
— Не извиняйся. Что случилось?
— Ничего не случилось.
— Тогда почему ты плачешь?
— Потому что все кажется слишком идеальным. Таким идеальным. — Она качает головой, горячие слезы текут по ее щекам. Прижав ладони к своему животу, она смотрит вниз на Мишку. — И я беременна. И я глупая.
— Ты не глупая. — Он прикасается к ее щеке, переводя взгляд на него. — Я тоже это чувствую.
— Чувствуешь?
— Чувствую. Что-то настолько чертовски правильное, что я ежедневно хочу это потерять. — Его лазуритовые глаза смотрят на нее. И она понимает. То, как он смотрит на нее, - он понимает. Ее страхи. Ее сомнения. Ее радость. Понимает их и будет держать. — То, что ты здесь... это значит для меня все, Тесси. — Он кладет руку ей на живот. — Ты значишь все.
Ее губы раздвигаются, но она не говорит этого.
Пока не говорит.
Вместо этого она падает вперед, и Соломон, как она и знала, ловит ее и прижимает к своей груди. Его большое тело - теплое, крепкое и надежное - обхватывает ее, и она приподнимается на цыпочки, чтобы встретиться с его губами.
И пульс Тесси отбивает мелодию в ее кровеносной системе.
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
ГЛАВА 25
Соломон и Тесси идут по тротуару к дому его детства. Двухэтажный дом кремового цвета с крыльцом и большим дубом во дворе.
Воскресный бранч.
Бранч дает им выход. Два часа разговора, а потом они могут идти.
Сделав вдох, Тесси разгладила переднюю часть платья.
— Хорошо, — говорит она. — Давай. Стучись.
Уголок рта Соломона дергается. Его девушка играет в свою игру. Он заметил все признаки. Как она пожевывает нижнюю губу. Как она трет три круга на животе, а потом вздыхает.
— Ты нервничаешь.
Она пихает его в руку.
— Конечно, я нервничаю. Я знакомлюсь с твоей семьей. — В ее голосе звучит опасение. — А вдруг они меня возненавидят? Вдруг они подумают, что я мошенница, которая нарочно залетела?
Он выгнул забавную бровь.
— Мошенница?
Ее милое личико сморщилось, и она погладила себя по животу.
— Это семья Мишки. Я безработная. Я беременна. Я калифорнийка. Я не произвожу хорошего первого впечатления.
— Тесс, детка. — Он берет ее за руки, успокаивая. Ее печальный взгляд способен уничтожить его. — Ничего подобного, хорошо? Ты им понравишься.
Никто и ничто не тронет ее. Особенно пока он рядом.
Она наклоняет лицо вверх, выражение ее лица смягчается.
— Ты обещаешь?
Он целует ее лоб.
— Обещаю.
— Без нервов?
— Без нервов.
Черт, это у него должны быть нервы. Он не приводил домой женщину со времен Серены. Но он чертовски не может дождаться, когда его семья познакомится с Тесси. Здесь, в Чинуке, с ней, его чувства возросли в десять раз. Когда он увидел ее в своей хижине, когда она полюбила хижину так же сильно, как и он, у него перехватило дыхание.
У него нет нервов. Не сегодня.
Не с Тесси.
Он больше не хочет прятать ее. Он хочет, чтобы все видели в ней ту силу, которой она является. Чтобы знали, что она станет частью его жизни.
Вот как он в ней уверен.
На крыльце Соломон приостанавливается, прежде чем постучать.
— Ты скажешь мне, если это слишком, и мы уйдем. Поняла?
Для нее это много, он это понимает. Она не в своей тарелке, не в Лос-Анджелесе, беременна, в его мире, а теперь еще и встречает незнакомых людей, которые захотят узнать все об их планах, о ребенке. Слава Богу, что единственный член семьи, способный отпугнуть Тесси, находится в Анкоридже.
Тесси откидывает волосы за тонкое плечо, выражение ее лица меняется на холодно-уверенное.
— Со мной все будет в порядке.
— Просто будь собой.
Она фыркнула.
— Быть беременной и ворчливой. Понятно.
Он ждет, пока она слегка кивнет в знак согласия, затем берет ее за руку, а другой рукой стучит в деревянную дверь.
Через несколько секунд входная дверь распахивается, как будто Мелоди ждала у глазка, готовая устроить засаду. Не обращая на него внимания, его младшая сестра направляется прямо к Тесси. Глаза светятся, на лице искренняя теплота.
— Привет! Я Мелоди.
Тесси улыбается и протягивает руку, ее рама расслабляется.
— Тесси.
— Очень приятно познакомиться, — щебечет его сестра. Ее взгляд падает на живот Тесси, затем перескакивает на Соломона. — Боже мой.
