Прибегаю в центральный, докладываю механику и сразу слышу командира (Ванина): «Срочно всем покинуть корабль…»
Когда я выбрался наверх, лодка уже очень низко сидела. Перед прыжком метр до воды примерно оставался…»
Видимо, уже тогда его смущала мысль о его роли в событиях на корабле — ведь он занимал должность старшины команды трюмных…
По каким-то причинам беседовавшие с журналистом подводники не вспомнили своих товарищей, проявивших отвагу и мужество в процессе происходившей на корабле шестичасовой драмы.
Экипаж мог бы гордиться мужеством и самоотверженностью старшего матроса Нодари Бухникашвили, не оставившего свой боевой пост в отсеке и погибшего в борьбе с возгоранием, возникшим в перенасыщенном кислородом отсеке. Он остался в нем и погиб, как гибнет в бою солдат, оставшийся в окопе один.
Самоотверженно и отважно действовал мичман Владимир Колотилин. По приказанию вахтенного механика он прибыл в смежный с аварийным VI отсек до объявления тревоги и в одиночку вел борьбу за живучесть отсека, поддерживал связь с ГКП. Когда пожар из VII отсека распространился в VI, он доложил обстановку и, продолжая в одиночку бороться с пожаром, погиб, но отсек не оставил…
Мужественно вел себя командир электротехнического дивизиона капитан 3-го ранга Анатолий Испенков. После выхода из строя основных корабельных источников электроэнергии он лично запустил в работу дизель-генератор, обеспечив энергией сеть освещения и другие потребители. Он затонул вместе с кораблем у работающего дизеля.
Упорно и мужественно действовал капитан 3-го ранга командир дивизиона живучести Владислав Юдин. Восемь раз он возглавлял аварийные партии, выполнявшие поручения ГКП в смежном с аварийным V отсеке.
Странно, но об этих моряках ни словом не обмолвился и В. Н. Чернавин.
Письмо капитана 3-го ранга С. А. Дворова
сопредседателю Государственной комиссии секретарю ЦК КПСС О. Д. Бакланову
«Уважаемый Олег Дмитриевич!
Пишет Вам командир дивизиона живучести подводной лодки «Комсомолец» капитан 3-го ранга Дворов Сергей Александрович.
Я присутствовал на заседании Государственной комиссии 28 декабря 1989 г., большое спасибо за то, что Вы пригласили меня на него. У меня было что сказать, но, к большому сожалению, выступить не удаюсь из-за нехватки времени.
В экипаже капитана 1-го ранга Ванина Е. Л. я выполнял обязанности командира турбинной группы, командира шестого отсека. С этим экипажем выходил в море с 1985 г. Стал мастером военного дела, сдал зачеты на самостоятельное управление дивизионом живучести и дивизионом движения. Как подготовленный специалист, неоднократно выходил в море с экипажем капитана 1-го ранга Зеленского Ю. для отработки задач боевой подготовки.
Как офицеру электромеханической боевой части, мне трудно сравнивать судоводительский уровень подготовки товарища Зеленского и моего командира капитана 1-го ранга Ванина, но оценить подготовку экипажа по борьбе за живучесть (т. к. я являюсь командиром дивизиона живучести) я в салак.
Я с полной ответственностью коммуниста заявляю, что наш экипаж ни в чем не уступал основному экипажу, а по борьбе за живучесть был гораздо сильнее первого, что неоднократно подтверждалось флагманскими специалистами дивизии и флотилии.
Меня очень удивила мысль, прозвучавшая на заседании, что наш экипаж был слабо подготовлен. Мне совершенно не понятно тенденциозное отношение к нашему экипажу вице-адмирала Чернова Е. Д. и капитана 1-го ранга Зеленского Ю. П., их заявление о нашей неготовности к борьбе за живучесть, слова, что «было много героизма, но мало профессионализма».
Когда нас, оставшихся в живых, перегружали с плавбазы «А. Хлобыстов» на борт крейсера «Киров», капитан 1-го ранга Зеленский лично мне уже тогда не преминул заявить: «Как Вы умудрились погубить корабль?» Это еще не зная, что случилось, и не имея никаких документов.
В их расчетах не были учтены особенности нашего корабля, которые странно не знать бывшему командиру первого экипажа, принимавшему лодку от промышленности. Расчеты основывались только на записях в чер-новом вахтенном журнале.
Эти люди даже не удосужились переговорить с оставшимися живыми специалистами, которые были на корабле во время аварии, все видели своими глазами, могли бы объяснить свои действия.
А когда я услышал их выступления на заседании Государственной комиссии, то мне сразу бросилось в глаза их нежелание разобраться в истинных причинах аварии.
Я твердо уверен в том, что они преследуют свои цели. Прикрываясь заботой о благе флота, хотят уйти от ответственности, т. к. сами лично принимали корабль от промышленности.
Я имел возможность наблюдать за деятельностью основного и нашего экипажа во время отработок задач по борьбе за живучесть и для себя сделал следующие выводы:
Несмотря на то, что экипаж капитана 1-го ранга Зеленского принимал корабль от промышленности, устройство подводной лодки капитан 1-го ранга Зеленский знал слабо. Это могут подтвердить акты проверок экипажа Зеленского флагманскими специалистами, и в частности, представители инспекции Министерства обороны СССР под руководством вице-адмирала Бисовки. Я был тогда прикомандирован к первому экипажу.
Наш командир, капитан 1-го ранга Ванин, был гораздо человечнее, скромнее, добрее к людям. Устройство ПЛ знал лучше Зеленского, в чем я неоднократно убеждался при предъявлении отсека командиру, при его ежедневных осмотрах.
А капитан 1-го ранга Зеленский знал корабль с командирского кресла центрального поста.
Если бы они действительно хотели разобраться в сущности случившегося, то, наверное, стоило бы в первую очередь обратиться к нам, непосредственным участникам аварии. Когда я после совещания подошел к капитану 1-го ранга Зеленскому и поставил перед ним ряд вопросов, он просто отказался со мной разговаривать. Как это можно объяснить?
Высокий профессиональный уровень экипажа был отмечен Государственной комиссией при собеседовании в присутствии представителей промышленности. На этом наша помощь в установлении истины закончилась. Л кто, как не личный состав, который эксплуатирует технику, знает все ее недостатки и преимущества, мог бы помочь, объяснить все свои действия в конкретной обстановке?
Сейчас мы проанализировали все, что делали тогда, уже в спокойной обстановке, сделали соответствующие расчеты, проиграли различные варианты своих действий.
Мы пришли к выводу, что в той сложившейся ситуации наши действия были совершенно правильными. Мы можем доказать это, если это будет необходимо и заинтересует Государственную комиссию.
Я уверен, что Государственная комиссия разберется в существе вопроса и установит истину. Прошу мое письмо приобщить к материалам Государственной комиссии.
С уважением, капитан 3-го ранга Дворов.
2.01.1990»
Письмо С. Дворова подписано 2 января 1990 г., через пять дней после заседания Государственной комиссии, проходившего 28 декабря 1989 г. На это заседание были приглашены представители СМИ, несколько командиров АПЛ Северного флота и командиров соединений.
На заседании предполагалось сгладить имеющееся несогласие в оценках причин катастрофы «Комсомольца» и подготовить общественное мнение к восприятию заключения Госкомиссии, главным мотивом которого должно было стать утверждение: причина катастрофы — в конструктивных недостатках АПЛ, при которых борьба за живучесть не могла быть успешной.
Заседание гладко шло к завершению до тех пор, пока не взял слово командир первого экипажа «Комсомольца» капитан 1-го ранга Ю. А. Зеленский.
Как известно, первый экипаж прошел до приемки корабля подготовку по специальной программе и имел опыт эксплуатации АПЛ на заводских ходовых и государственных испытаниях, при выполнении программы опытной эксплуатации АПЛ и двух походов на полную автономность — всего 462 безаварийных ходовых суток[91].
Капитан 1-го ранга Ю. А.Зеленский имел все основания высказать свое мнение, что он и сделал. Он заявил, что потерпевшему бедствие экипажу не нужно было проявлять героизм, а достаточно было действовать с началом пожара профессионально в соответствии с «Руководством по борьбе за живучесть подводных лодок».
Напомню, что это заседание происходило на девятом месяце расследования, и участвовавшим в расследовании профессионалам уже было ясно, что экипаж Е. Ванина стал заложником своих прямых начальников, систематически и грубо нарушавших правила и регламенты боевой подготовки при вводе экипажа в постоянную боевую готовность и требования по поддержанию его в боеготовом состоянии. Кроме того, результаты этой неправедной боевой подготовки не завершались должным контролем ее результатов.
