– И тебе привет, Верен. Рад видеть. Ничего, справятся, не они первые, не они последние.
– Белые мечи никто еще не ковал, – почти неслышно возразил кузнец, кивнув на потного скомороха. – Испортит, что делать станем?
– Не думаю, что эти заготовки вообще можно испортить, – отмахнулся император. – Я слышу их пение. Они живые, Верен. Уже живые.
– Вот как? – задумчиво покивал тот. – Тогда ладно. А остальные?
– На грани пробуждения. Особенно – мечи Мудрости. Следом пойдет Ярость. Последней – Жизнь.
– Интересно, почему так?
– Ты у меня спрашиваешь? – иронично хмыкнул император. – Так я не знаю. Я просто вижу, ничего больше. Может, позже узнаем, почему.
Санти не слышал этого разговора, он в это время менял заготовки местами. Положив раскаленную добела полосу металла на наковальню, а остывшую в горн, юноша сосредоточился, пытаясь почувствовать, что делать дальше. Именно этому, чувствовать свой не выкованный еще меч, и учил их мастер‑кузнец. Он утверждал, что картаг сам объяснит, как его нужно ковать. Иногда скомороху казалось, что он действительно знает, куда нужно ударить, в какой момент и с какой силой. С каждым днем такое повторялось все чаще и чаще, Санти давно привык к этому и не считал чем‑то необычным. Он постоянно разговаривал с мечами, они казались родными детьми, даже больше – частью собственной души, наверное. Порой возникало ощущение, что ему кто‑то отвечает, кто‑то еще не существующий, но уже живой. Юноша улыбнулся и легко ударил по лезвию, выправляя небольшую деформацию, картаг, казалось, довольно заурчал в ответ. Молоток раз за разом бил по раскаленному металлу, причем бил только туда, куда было нужно. Откуда Санти знал, куда и как нужно ударить? Он не смог бы ответить на этот вопрос. Знал, и все.
За его спиной переглянулись император с кузнецом и совершенно одинаково, одобрительно кивнули. Мальчишка действовал на удивление правильно, он, похоже, на самом деле чувствовал свои будущие мечи. Прислушавшись к словам скомороха, обращенным к картагу, его величество вздохнул, вспомнив, как ковал собственный. Впрочем, в его случае все было несколько иначе. Пришлось обходиться без чьей‑либо помощи – он, получив корону, не был горным мастером, и понятия не имел о законах боевого братства. Да, нелегко пришлось. Ничего, справился и всему научился. Но преемника все‑таки лучше выбрать из младших мастеров, не стоит парню мучиться так, как ему самому в свое время.
До сих пор непонятно, почему Карлах III выбрал именно его. Чем заинтересовал императора не знавший жизни послушник, не так давно сбежавший из монастыря и чудом устроившийся учеником к горшечнику? Впрочем, понятно, конечно. Теми самыми качествами, которые ему самому нужно высматривать в молодых мастерах. Маран поежился. Давно пора искать себе наследника, скоро уже шестьдесят, далеко не молод. Погибнет случайно, и что станет с империей? Конечно, останутся эльдары, они сумеют избрать императора, но это все‑таки не совсем то. Власть лучше передавать собственноручно, иначе многое может оказаться потерянным.
Его величество внимательно посмотрел на Санти. Потом по очереди оглядел остальных. Может, все‑таки избрать кого‑нибудь из этой пятерки? По душевным качествам каждый подходит. Маран немного подумал. Эльф с орком, увы, сразу отпадают – не люди. Остаются трое. Лек, Сантиар и Энет. Черный, белый и синий. Тьма, Свет и Мудрость. Впрочем, пока рано об этом, мальчишки еще ничего не могут, да и пророчество над ними висит. Пожалуй, не стоит их трогать. Пятеро – и ничего больше не добавишь. Хотелось бы только понять, что из всего этого выйдет.
– Знаешь, твое величество, – задумчиво сказал Верен, – я бы этого рыжего взял в ученики. Хороший кузнец будет.
– Даже больше, чем хороший. Только судьба у него иная. Носитель мечей Света. Я пока не знаю, к сожалению, что это значит, но думаю, что немало.
– Ты прав… А жаль.
– Жаль, не жаль, – тяжело вздохнул император, – а будем делать, что должно. Скорее бы мальчишки заканчивали с картагами, нужно срочно убирать их из города. Только за вчера двенадцать попыток проникновения в казармы было. Двенадцать трупов, ни одного живым взять не удалось, кончают с собой. Охотники. Черный клан объявил войну империи. Почему? Опять не знаю!
– А что Ланиг? – удивился кузнец. – Ничего не нарыл?
– На нем и так столько всего висит, что не дай Единый, – отмахнулся его величество. – Я и без него прекрасно знаю, кто натравил клан на мальчишек. Только не представляю, какие это надо было деньги заплатить, чтобы черные рискнули выступить против меня.
– Я тоже не представляю. Не один миллион, похоже.
– И дело не только в деньгах. Не стали бы охотники так настойчиво рваться к цели ради денег, они обычно очень осторожны, здесь что‑то еще. Но что? Не могу понять. Судя по всему, мы в начале самого страшного кризиса в истории империи.
– Неприятно, – поежился кузнец. – И за всем, конечно, стоит наша любимая Церковь?
– Стоит, – согласился император. – Но дело даже не в архиепископах, а в Карвене. Боюсь, что, пока существует эта страна, нам покоя не знать. Совсем скоро большая война, их паладинские корпуса готовы. Только вот выяснить, куда они планируют ударить, не удалось. У нас слишком большая территория, никаких войск не хватит, чтобы прикрыть всю. Придется, похоже, выводить основные флоты к западному побережью.
– А если святоши пройдут через нартагальский и дарканский проливы, а потом ударят по восточному побережью?. Дигиандар или Ваналь они возьмут с ходу, там и оборонительных сооружений‑то нет. Или по Яриндару могут ударить.
– Им придется проходить мимо Манхена, а Манхен наш, – проворчал император. – Магов там хватает, сообщат о прохождении большого флота через проливы. Да и эльдаров там несколько есть.
– Да, о магах я как‑то не подумал, – задумчиво покивал мастер‑кузнец. – Но ты не учитываешь, что карвенцы одновременно могут атаковать и Манхен, народу у них достаточно. А с магами договорятся, академики не слишком тебя любят.
– А эльдары? – ехидно спросил его величество. – С ними тоже договорятся?
– А эльдаров перебить заранее.
– Бр‑р‑р… Не дай Единый такого. Вот тогда мы действительно влипли. Впрочем, генералы рассматривали и вариант с нападением на восточное побережье. Да, в этом случае несколько городов придется временно оставить, может быть, даже весь Яриндарский полуостров, но выбить святош оттуда сможем. Со временем. Есть у меня для них несколько неприятных сюрпризов. Да и орки рядом, уж кто‑кто, а они не станут спокойно смотреть, как карвенцы у них под носом разгуливают. А их броненосцы ты видел.
– Дай‑то бог… – тяжело вздохнул кузнец. – Знаешь, надо было все‑таки не давать Карвену отдышаться после последней войны, а раздавить святош до конца.
– Надо было, – согласился император. – Только я в то время не правил. У Бартема I были свои резоны оставить Карвен в покое, хотя я на его месте этого делать не стал бы. Он не подумал, что оставляет головную боль потомкам.
– Я…
Кузнеца прервал странный, звенящий звук. Оба собеседника повернулись к наковальне Санти и замерли на месте. Скоморох одной рукой схватил один из самых больших молотов и с силой опустил его на картаг. Меч ответил нежным звоном и вспышкой белого света. Юноша выглядел безумным, его глаза горели лихорадочным огнем, он раз за разом обрушивал молот на наковальню – казалось, без какого‑либо смысла. Так нельзя было ничего выковать, только испортить самую лучшую заготовку. Однако происходило что‑то странное. Звон следовал за вспышкой, вспышка за звоном. Легко держа огромный молот, который еще утром и поднять‑то не мог, рыжий обрушивал его на металлическую полосу, становящуюся с каждым мгновением все больше похожей на меч.
Санти в голос читал заклинания, которых знать никак не мог. Однако читал. Что‑то вело его за собой. Казалось, весь мир затопил белый огонь, не дающий дышать. Скоморох смеялся и одновременно плакал, ни на мгновение не прекращая охаживать молотом картаг. А тот смеялся в ответ, юноша слышал этот невероятный, раздирающий его на куски, торжествующий смех. Он был уже не здесь, а где‑то в небе, за спиной распахнулись крылья, кто‑то всемогущий менял его человеческую сущность, заменяя ее какой‑то иной.
Император смотрел на него и не верил, что видит это. Не думал, что доведется увидеть истинное Рождение. Откуда рыжий оболтус знает эти заклинания? Откуда?! Их не знал в этом мире никто, кроме него самого. И не мог знать. Вывод отсюда следовал только один: картаги жаждут Рождения и диктуют носителю необходимое. Что же Элиан вложил в эти мечи?! Не обезумел ли он, создавая такое? Насколько знал Маран, Завоеватель выковал белые заготовки перед самой смертью, отдав им, похоже, собственную жизнь. Потом записал пророчество Пятерых, избрал преемника, лег на кровать, закрыл глаза и умер. Только вот тело его бесследно исчезло.
