— Можно мне с ней поговорить? — интересуюсь я.
Он хмурится и почти сразу же начинает качать головой: «Это дело мафии».
— Но это теперь не только твое дело, — возражаю я. — Это касается и меня тоже. Я хочу знать, можем ли мы ей доверять. Я тоже хочу защитить тебя.
— Я не нуждаюсь в твоей защите, — фыркает он. — Это… моя роль, Саша. Не бойся этого, так будет всегда.
— Я понимаю, — говорю я. — Я действительно хочу в это верить. Но просто позволь мне поговорить с ней. Позволь мне убедиться самой. Просто чтобы мне было спокойнее. В противном случае, я сойду с ума от любопытства.
Ронан спокойно обдумывает мои слова в течение нескольких мгновений, его глаза сканируют меня. Он видит беспокойство на моем лице. И я знаю, как это бывает с этими ребятами. Они хотят взять на себя бремя защиты нас и никогда не позволять нам волноваться по пустякам. Но он должен понять прямо сейчас, что я… не такая женщина. И ему лучше просто привыкнуть к этому. Потому что, когда дело касается Ронана, я всегда буду волноваться.
И он, может быть, еще не понимает этого, но я думаю, когда дело касается его и наших отношений, я сделаю все, чтобы защитить и его тоже.
— Мне пора, — говорит он. — Но Конор может проводить тебя, ты спустишься поговорить с ней, пока там Алексей. Я не хочу… чтобы ты разговаривала с ней в другое время. Или привязалась в ней.
— Понимаю, — протягиваю руку и касаюсь его щеки легким поцелуем, который он превращает в чувственный поцелуй, подставляя свои губы.
Когда он, наконец, отстраняется, ему еще больше не хочется уходить: «Ты та, от кого не так-то просто уйти».
— Хорошо, — отвечаю я. — Именно этого я и хочу.
Я собираюсь уйти, но Ронан хватает меня за руку.
— Саша?
— Да?
— Ты можешь сказать ей, что мы оставим собаку себе?
* * *
Девушка в подвале — совсем не такая, кого я хотела увидеть.
Вообще.
Она молода, очень худая и, может, не выше 150 сантиметров. Судя по тому, как она постукивала туфлей по полу, она напугана до смерти.
Она сидит в кресле, сложив руки на коленях. Алексей смотрит на нее через стол. Он ничего не говорит, только наблюдает. И хотя я знаю его совсем недолго, я никогда не видела его взгляд таким холодным, как сейчас. Взгляд а-ля гангстер. Другая сторона медали. У всех этих ребят есть похожий взгляд, но именно его, по общему признанию, немного страшнее, чем у некоторых из них.
И я не знаю, благодарить его или ненавидеть за это. Но, в конце концов, моя преданность побеждает, потому что я знаю, он делает это, чтобы защитить нас. Чтобы защитить Ронана. А эта девушка-угроза. Пока она не докажет обратное, ей придется свыкнуться с мыслью, что к ней будут относиться подобным образом.
Ее глаза устремляются на меня, когда она видит, что я стою в углу комнаты. Алексей оборачивается через мгновение, как будто он не слышал, как я вошла. Конор рядом со мной, и он сообщает Алексею, что Ронан разрешил мне быть здесь, до того, как выходит за дверь. После чего мы остаемся только втроем.
— Я сама хотела лично с ней встретиться, — объясняю я Алексею.
Он кивает и указывает на свободное место за столом. Я прохожу и сажусь на указанное мне место, а девушка не сводит с меня глаз. Она смотрит на меня так, словно я единственная, кто держит ее судьбу в своих руках, хотя это сравнение не настолько уж далеко от истины.
— Привет, — приветствую я ее. — Я Саша.
— Привет, — шепчет она.
На мгновение в комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием, вырывающимся из ее груди. Ее пальцы так крепко сцеплены, что костяшки почти побелели. Она такая худенькая, что на первый взгляд, можно предположить, что она наркоманка. Но взгляд ее серых глаз абсолютно чист, а я слишком хорошо знаю выражение ее лица. Это не наркотики, а стресс.
— Послушай, — начинаю я. — У нас с тобой небольшая проблемка вышла.
— Правда? — она сглатывает, а ее взгляд снова устремляется на Алексея.
Я никогда не никого не запугивала в своей жизни, но прямо сейчас…что-то непонятное овладевает мной изнутри. Может быть, это так называемый материнский инстинкт. Может быть, это своеобразное проявление жестокой любви, которая… и придала мне смелости сделать то, что я никогда не могла сделать раньше. В любом случае, я была абсолютно спокойна и уверена в том, что хотела сказать. И теперь, когда выбор за ней, я это знаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ага, — отвечаю я. — Потому что, видишь ли, ты стучишь на моего парня. Отца моего будущего ребенка.
Ее глаза наполняются слезами, а тело начинает сотрясать мелкая дрожь.
— Мы любим друг друга, — говорю я ей. — И мы сделаем все, чтобы защитить то, что у нас есть. Ты понимаешь это?
— Да, — шепчет она. — Ты даже не представляешь, как это я это понимаю…
— Так ты все еще думаешь, что Донни стоит всего этого? — интересуюсь я. — Потому что позволь мне сказать тебе…
— Он должен был помочь мне забрать сына, — начинает рыдать она. — Именно так он и сказал. Я делаю это ради моего сына. Это все. Я ничего не имею против вас. Я просто хотела вернуть своего ребенка.
Я смотрю на Алексея, и он кивает. То, что она говорит, — правда. И моя решимость дает небольшую трещину. Но потом он идет мне навстречу.
— Я предложил вернуть ей сына. И Кроу вышлет ее, предоставив ей все то, что нужно, чтобы они могли начать новую жизнь. Если она выберет нашу сторону.
— Верно, — выдыхаю я.
Я смотрю на девушку, но ясно, что она не доверяет мне. Она не верит, что мы доведем дело до конца. Но она не может честно ожидать от нас, что мы окажемся еще хуже, чем Донни. Я могу только представить, что он сделал, чтобы заставить ее согласиться на это. Он умел использовать человеческие слабости. И меня нисколько не удивляет тот факт, что он решил использовать и ее слабости.
— Нам всем в этой жизни приходится совершать вещи, которые нам не по нраву, — говорю я ей. — Мне пришлось совершать поступки, которые не хотела, много раз. Делать трудный выбор. Тебе придется сделать то же самое. И если ты сделаешь правильный выбор, то будешь жить. Это все ведь так просто.
— Но откуда мне знать, что я верну своего сына? — спрашивает она. — Мне нужно больше, чем твое слово, чтобы продолжать…
— А разве у тебя есть выбор? — спрашиваю я ее.
Едва различимый звук поражения срывается с ее губ, когда она качает головой, и слезы текут по ее щекам.
— Послушай, я многого наверняка в этой жизни не знаю, милая, — говорю я ей. — Но одно я знаю точно, как то, что небо голубое и что эти парни сдержат свое слово. Если они скажут, что вернут твоего сына, то это они и сделают — вернут его. И они пройдут через ад, чтобы сделать это. Но это не будет бесплатно. Ничто в этой жизни не дастается бесплатно.
Она затихает на мгновение, а затем высоко поднимает подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом. Слезы уже не текут у нее из глаз, она приняла решение. Я могу только молить Всевышнего, чтобы это решение было правильным.
— Хорошо, — говорит она. — Даю вам слово. Если я получу своего… сына, я исчезну. Никто из вас никогда не услышит обо мне ни снова.
Облегчение захлестывает меня, потому что я не сомневаюсь в ее искренности. На протяжении многих лет я училась разбираться в людях. И я научилась. Монстры и лжецы скрываются прямо на поверхности. Эта девушка ни относится ни к одной из этих категорий.
Она такая же пешка, как и я. Пешкой я была для Блейна и Донни. Она сделала то, что она должна была сделать. Но у нее нет никаких планов, кроме как вернуть себе своего сына. И я верю, что эти ребята поступят правильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Есть еще один вопрос, — говорю я ей.
— Какой? — спрашивает она.
— Мы с моим парнем очень привязались к твоей собаке. И, ну… мы ее оставим себе.
Я готова к тому, что она начнет спорить, но она этого не делает, просто кивает. Так что Дейзи теперь официально является частью нашей семьи.
