расползлись в улыбке.
И тут я остановился.
Взгляд зацепился за фотографию с танцующей на мелководье Поппи. Ветер разметал волосы, на лице играла беззаботная улыбка, глаза сияли, и кожа пылала, а она, подхватив подол платья, счастливо смеялась. Камера поймала ее в тот момент, когда она, обернувшись через плечо, посмотрела прямо на меня. Солнечный свет падал под каким-то особенным углом, словно привлеченный ее магнетической радостью и счастьем.
Я поднял руку и, не дотрагиваясь до бумаги, обвел пальцем контур сияющего лица, мягкие губы и розовые щеки. И оно пришло. Ощущение всесокрушающей страсти к этому искусству, страсти, позабытой и ожившей, вспыхнувшей снова в глубине моей души.
Фотография. Одна-единственная, но скрепившая все, что я знал давно, но предпочел забыть.
Это было оно. Мое предназначение. Цель и смысл моей жизни.
И к этому открытию, к осознанию этой истины меня подвела фотография, снимок девушки, бывшей моим всем.
В дверь постучали.
— Ja? — отозвался я, не сводя глаз с Поппи.
Дверь медленно открылась, и я, даже не оборачиваясь, понял, кто это. В темную комнату вошел и остановился, сделав лишь пару шагов, мой отец. Я посмотрел на него и тут же отвел глаза, увидев, с каким выражением он уставился на развешенные фотографии.
Внутри росло чувство, сопротивляться которому у меня не было ни малейшего желания. Пока не было.
В молчании прошло несколько минут.
— Она прекрасна, — негромко сказал отец. Взгляд его остановился на той самой фотографии, которая привлекла и мое внимание. Грудь сдавило, но я не ответил. Он постоял еще немного, явно чувствуя себя неловко, а потом, ничего не говоря, повернулся и шагнул к выходу.
— Спасибо… за камеру, — выжал я из себя, прежде чем дверь закрылась. Отец задержался. Медленно и тяжело вздохнул.
— Тебе не за что меня благодарить. Совершенно не за что.
С этими словами он вышел из темной комнаты.
Обдумывая ответ отца, я задержался дольше, чем намеревался. Потом, взяв с собой две фотографии, поднялся по ступенькам из подвала и направился к себе. Проходя по коридору, я заглянул в спальню Элтона. Мой младший брат сидел на кровати и смотрел телевизор.
Он меня не заметил, и я двинулся дальше, но, сделав несколько шагов, услышал донесшийся из комнаты смех и остановился. А потом вернулся.
Элтон повернулся ко мне, и по его симпатичному детскому личику разлилась широкая, непринужденная улыбка.
— Hei, Руне, — тихонько сказал он и сел повыше.
— Hei, — ответил я и, пройдя в комнату, кивком указал на телевизор. — Что смотришь?
Элтон взглянул на телевизор, потом снова на меня.
— «Болотных монстров». — Он мотнул головой, отбросив упавшие на глаза длинные волосы. У меня защемило в груди. — Не хочешь посмотреть со мной? Немножко? — робко спросил он и опустил голову.
Было видно — он ждет, что я откажусь.
— Конечно, — сказал я, удивив и его, и еще больше себя самого.
Голубые глаза Элтона полезли на лоб. Он вытянулся на кровати, сдвинувшись к краю узкого матраса.
Я лег рядом. Брат прислонился ко мне бочком и притих. Мы молча смотрели фильм, но в какой-то момент я поймал его взгляд.
Наши глаза встретились, и его щеки мгновенно вспыхнули.
— Мне нравится смотреть телевизор с тобой.
Его слова отозвались во мне каким-то незнакомым чувством.
— Мне тоже, Элт. Мне тоже нравится.
Брат придвинулся ко мне поближе и лежал так, пока не уснул. Таймер выключил телевизор, и комната погрузилась в темноту.
Поднявшись в кровати, я кивнул маме, молча смотревшей на нас из коридора, прошел в свою комнату, закрыл за собой и запер дверь. Потом положил на стол одну из фотографий, вылез через окно и побежал к соседнему дому.
Когда я забрался в комнату, Поппи спала. Я снял футболку, обошел кровать и положил на подушку ту фотографию, на которой мы целовались в воде, чтобы она увидела ее сразу, как только проснется. Потом лег рядом с ней, и Поппи машинально, найдя меня в темноте, положила голову мне на грудь и обняла одной рукой.
Цепочки следов на песке.
Глава 11
Парящие крылья и блекнущие звезды
Поппи
Три месяца спустя
— Где моя Поппи? Где моя девочка?
Я протерла сонные глаза и села в постели, едва услышав голос, который так любила всегда.
— Тетя Диди? — прошептала я про себя и прислушалась — не ошиблась ли. В коридоре действительно звучали приглушенные голоса, а потом дверь вдруг распахнулась. Я приподнялась, проклиная свои слабеющие руки, и снова легла, когда на пороге появилась тетя Диди — в форме бортпроводницы и собранными в пучок темными волосами. Макияж, как всегда, был на месте, как и неизменная заразительная улыбка.
Ее зеленые глаза, встретившись с моими, мгновенно потеплели.
— Вот ты где? — тихо сказала тетя и подошла к кровати. Опустившись на край матраса, она наклонилась и обняла меня.
— Что ты здесь делаешь, Диди?
Тетя пригладила мои растрепавшиеся волосы и заговорщически прошептала:
— Увожу тебя отсюда.
Я растерянно посмотрела на нее. Тетя Диди встретила с нами Рождество и Новый год, а потом, всего лишь в прошлом месяце, провела у нас еще целую неделю. Я знала, что в следующем месяце у нее очень напряженный график.
Вот почему ее появление здесь сегодня стало для меня полной неожиданностью.
— Не понимаю. — Я свесила ноги с кровати, на которой и пролежала едва ли не все последние дни. В начале недели у меня взяли анализы, по которым врачи заключили, что уровень белых кровяных телец слишком низок. Мне сделали переливание крови и назначили курс лечения. Все это немного помогло, но слабость ощущалась еще несколько дней. Меня держали в палате, чтобы я не подхватила какую-нибудь инфекцию. Доктора хотели продлить пребывание в больнице, но я наотрез отказалась. Терять драгоценное время, лежа в палате? Нет уж. Тем более что рак перешел в наступление, и ценность каждой секунды возрастала день ото дня.
Мне было хорошо дома.
Рядом с Руне, который целовал меня так сладко, я чувствовала себя в полной безопасности.
Ничего больше мне было не надо.
Часы показывали почти четыре пополудни. Скоро должен был прийти Руне. Я все же убедила его походить в школу в эти последние дни. Без меня он не хотел, но мы оканчивали школу, и Руне предстояло поступать в колледж. Пусть даже он и твердил, что сейчас ему не до учебы.
Так было надо. Я думала о нас обоих и не могла допустить, чтобы из-за меня он забыл о том, что у него есть
