стать моими крыльями.
А Руне Кристинсену быть моей вечной любовью. Пройти вместе со мной весь путь.
Заметив дверь слева, я подошла к ней, повернула ручку и охнула — в лицо ударил холодный ветер.
Сад.
Открытая терраса — с зимними цветами, скамеечками и, самое главное, великолепным видом. Застегнув парку, чтобы не замерзнуть, я переступила порог. На мои волосы тут же опустились белые снежинки. Я закинула голову, чтобы почувствовать их на лице, и они сели на ресницы, щекоча глаза.
Капельки воды потекли по лицу, и я рассмеялась и прошла дальше, трогая блестящие зеленые листочки. Дойдя до стены, я остановилась — передо мной, как на блюдечке, лежал Манхэттен.
Я вдохнула, и холодный воздух пробрал меня до костей. И тут меня обняли теплые руки, а подбородок уткнулся в плечо.
— Нравится? — мягко спросил Руне, понизив голос почти до шепота, чтобы не нарушить покой этого маленького рая.
Все еще не веря своим глазам, я покачала головой и повернулась — ровно настолько, чтобы видеть его лицо.
— Поверить не могу, что ты устроил это все. Что ты сделал мне такой подарок — подарил Нью-Йорк.
Руне поцеловал меня в щеку:
— Сегодня уже поздно, а у нас завтра много дел. Тебе нужно как следует отдохнуть, чтобы увидеть завтра все, что я запланировал.
В голове у меня выскочила неожиданная мысль:
— Руне?
— Ja?
— Можно я тоже отведу тебя в одно место?
Он нахмурил лоб, но все же согласился:
— Конечно.
Руне пытливо заглянул в мои глаза, стараясь угадать, что я задумала, но спрашивать не стал. Что и устроило меня как нельзя лучше, потому как узнай он заранее, я бы точно нарвалась на отказ.
— Хорошо, — улыбнулась я, до крайности собой довольная. Да, он подарил мне это путешествие. Да, он все спланировал. Но и я хотела показать ему кое-что, напомнить о его мечте. Мечте, достичь которую он мог и после моего ухода.
— Тебе надо выспаться, Поппимин. — Руне наклонился и поцеловал меня в шею.
Я взяла его за руку:
— Только вместе с тобой.
Он кивнул и поцеловал меня еще раз.
— Я приготовил ванну и заказал поесть. Искупаешься, поедим и спать.
Я повернулась, привстала на цыпочки и погладила его по щеке. Она была холодная.
— Люблю тебя. — Я говорила это часто и всегда искренне, от всей души. Я всегда хотела, чтобы он знал это.
— И я люблю тебя, Поппимин.
Мы вернулись в номер. Я приняла ванну. Потом мы поели. И отправились спать.
Я лежала в его объятиях посередине огромной кровати. Теплое дыхание касалось моего лица. Ясные голубые глаза отслеживали каждое мое движение.
В его объятиях я и уснула — с улыбкой в душе и на губах.
Глава 12
Песни сердца и обретенная красота
Поппи
Я думала, что уже знаю, как ветер гуляет в волосах. Но оказалась совершенно не готова к тому ветру, который разметал мои пряди на вершине Эмпайр-стейт-билдинг.
Я думала, что меня целовали всяк, как только можно. Но оказалась совершенно не готова к поцелую, который подарил мне Руне в сказочном замке в Центральном парке. К поцелую на площадке статуи Свободы. В центре Таймс-сквер в окружении сияющих огней и людей, спешащих так, словно миру осталось жить считаные секунды.
Люди спешат всегда, даже если у них куча времени. У меня его оставалось мало, но я все делала медленно. Взвешенно. Со значением. Я смаковала каждое новое впечатление. Делала глубокий вдох и впитывала каждый новый вид, запах и звук.
Все просто. Остановись. Вдохни. Прими.
Разными были поцелуи Руне. Неторопливые и мягкие, нежные и легкие. Крепкие, быстрые, жадные. И от тех и от других захватывало дух. И те и другие отправлялись в копилку.
А еще больше оставались в сердце.
* * *
После ланча в «Стардаст-дайнер», которому досталось почетное третье место в списке моих любимых мест на земле, я вытащила Руне на улицу и отвела за угол.
— Ну что, теперь моя очередь? — спросила я.
Руне подтянул мой воротник и плотно застегнул на горле. Потом посмотрел на часы. Интересно, почему он постоянно проверяет время, подумала я. Перехватив мой недоверчивый взгляд, Руне взял меня за руку.
— У тебя два часа, а потом снова переходим на мой график.
В знак протеста против таких строгостей я наморщила нос и показала ему язык. Глаза у него вспыхнули, и уже в следующую секунду Руне прилепился к моим губам, а его язык атаковал мой. Я пискнула и вцепилась в него, чтобы не упасть под таким натиском.
— Не дразни меня, — шутливо предупредил Руне, оборвав поцелуй. Но я видела — огонь в глазах не погас. Сердце екнуло и сбилось на ходу. С тех пор как он вернулся в мою жизнь, мы только и делали что целовались. Целовались и разговаривали. Ничего другого Руне не требовал, но время шло, и во мне крепло желание дать ему больше.
Я помнила его ласки, помнила, как моего лица касались его губы и волосы, но прежде всего помнила то невыразимое обожание, с которым он смотрел на меня потом. То выражение, которое убедило меня, что случившееся навсегда изменило нас обоих. Соединило душой, телом и мыслями.
По-настоящему навсегда.
На веки вечные.
— Куда идем, Поппимин? — осведомился Руне, отрывая меня от раздумий и касаясь моей горящей щеки тыльной стороной ладони. — У тебя жар. — Сильный акцент, прозвучавший в его словах, встряхнул меня, как порыв холодного ветра.
— Все хорошо. — Я взяла его за руку и попыталась увлечь за собой, но Руне заставил меня остановиться и повернул лицом к себе.
— Поппи…
— Все хорошо, — повторила я и поджала губы, показывая, что говорю совершенно серьезно.
Руне раздраженно фыркнул и обнял меня за плечи. Мы двинулись дальше. Отыскав нужную улицу и квартал, я попыталась определить, как попасть к цели.
— Ты скажешь, наконец, куда мы идем?! — спросил Руне.
Убедившись, что мы взяли верное направление, я покачала головой. Руне поцеловал меня в висок и достал сигарету. Пока он курил, я воспользовалась паузой и огляделась. Я полюбила Нью-Йорк. Мне нравилось в нем все. Самые разные люди — художники, чиновники, мечтатели — все оказались вплетены в пестрый мозаичный ковер жизни. Шумные улицы, гудки машин, крики создавали прекрасный симфонический саундтрек для города, который никогда не спит.
Я вдохнула свежий запах снега в холодном хрустящем воздухе и теснее прижалась к Руне.
— Мы хотели это делать, — сказала я и улыбнулась, на мгновение закрыв глаза.
— Что? — спросил Руне.
