Эти строчки вызывали у Алиеноры неприязнь, презрение и более сложные чувства. Она злилась из-за того, что муж не приезжает, и тревожилась: неужели она и их новорожденная дочь так мало для него значат, что он не готов сделать над собой это усилие? Однако без него празднества пройдут более мирно, и ей не придется терпеть его раздражение, граничащее с враждебностью.
– Твой отец не приедет на Рождество, – сказала она Ричарду. – У него слишком много дел в Англии.
Ричард отыскал свой меч под брошенными на сундук коттами и теперь размахивал им, отбиваясь от воображаемых врагов.
– Здесь у него тоже дела, мама.
– Да, но не такие важные, как в Англии. Не огорчайся. Мы и без него отлично повеселимся, к тому же Пасха совсем скоро.
Ричард сверкнул глазами:
– Но для тебя это бесчестье, мама.
Его замечание попало прямо в цель.
– Прежде всего король должен заниматься государством. И на Пасху он будет здесь, обещаю.
– А если ему опять что-нибудь помешает? – Его меч пару раз со свистом разрезал воздух.
Алиенора поняла, что, несмотря на всю свою привязанность к ней, Ричард очень ревниво добивается отцовского внимания. Ее златоглавый сын наверняка отметил, что Гарри, в отличие от него, проводит Рождество с отцом и единолично исполняет роль наследного принца.
– Не помешает, – твердо сказала она. – К тому же весной гораздо удобнее совершать путешествия. Мы и не заметим, как закончится зима. Я знаю, ты разочарован, но ничего не поделать.
– Я не разочарован. – Лицо Ричарда превратилось в маску: мышцы окаменели, а на щеках загорелись сердитые пятна. – Я ненавижу его. Я ненавижу, как он обращается с нами. Мне все равно, приедет он на Пасху или нет. Я вовсе не хочу его видеть, раз он не хочет видеть нас.
– Придержи язык! – остановила его Алиенора. – Когда ты станешь править Аквитанией, то поймешь, что некоторые вещи важнее остальных. Твой отец приехал бы, если бы мог.
– Правда?
Алиенора с трудом выдержала холодный взгляд его синих глаз.
– Ты можешь идти.
Он мгновенно повернулся и вихрем умчался прочь. Алиенора озабоченно поджала губы, зная, что сын выльет свой гнев в военных играх. Для своего возраста он был сильным и высоким, то есть его товарищам по играм не поздоровится.
Подойдя к очагу, она протянула к огню ладони. Рубин на ее кольце алел, словно рана. Генрих приехал бы, если бы хотел. Его дела в Англии могут быть действительно важными, но, скорее всего, это лишь предлог. А где правитель, там и двор; таким образом, она, королева, оказывается выброшенной на задворки. К моменту его приезда их разлука продлится более года. За это время он не видел и никого из детей, кроме Гарри.
Алиенора вскинула голову и расправила плечи. То, что Генрих не явится в Анжер, не имеет значения. Она сама проведет рождественские празднества, здесь, в самом сердце его королевства, и проведет их с таким размахом, что люди, если и заметят отсутствие короля, скучать по нему не будут.
* * *– Я не ожидала, что ты вернешься так быстро, – сказала Изабелла Амлену.
Он выслал вперед гонцов, и у нее было около часа, чтобы подготовиться к его приезду.
Амлен подошел к колыбели взглянуть на спящую крошку – розовую и пухлую. От одного вида дочки на душе у него стало гораздо спокойнее.
– Генрих отпустил меня на две недели, но потом мне нужно будет ехать обратно.
И все же от Изабеллы не укрылось, что мужа что-то гложет. Она молчала, пока он мылся и переодевался, и только когда они уселись у огня, чтобы отужинать хлебом, сыром и хорошим красным вином, спросила:
– Что случилось?
Он сжал ее руку в своей:
– А, ничего. Просто Генрих делает большую глупость.
– Какую? – Изабелла с тревогой взглянула на супруга. – Что он опять устроил? Это из-за архиепископа?
– Нет, на этот раз дело совсем другого толка. – Амлен состроил гримасу. – Летом, будучи в Уэльсе, он завел себе новую любовницу – Розамунду, дочь Уолтера де Клиффорда.
– У него всегда были женщины, когда я жила при дворе. Верность королеве он хранил только в те периоды, когда был озабочен продолжением рода.
– Ты не понимаешь. Эта девушка для него – совсем не то, что те его бывшие женщины, – с неприязнью произнес Амлен. – Он подарил ей маленькую собачку, платья, драгоценности – и кольцо, представь себе, которое она носит как обручальное. За столом он сажает ее возле себя и сам кормит со своего блюда. – Его лицо вспыхнуло гневом, когда он стал припоминать все подробности. – Генрих даже советуется с ней, а не с придворными, запирается с Розамундой в своих покоях часами напролет. А когда покои открыты для других, она все равно остается там, сидит в его кровати, прикрываясь одной из мантий короля. Она вскружила ему голову так, что он потерял здравый смысл.
Изабелла широко раскрытыми глазами смотрела на мужа и размышляла об Алиеноре.
– О, как это неправильно! Какое это неуважение к королеве!
– Что касается девушки… я не знаю, что и думать. – Амлен бросил хлебную корку собаке, дремлющей у огня. – Росла она в монастыре, ведет себя благовоспитанно, но знает себе цену. Розамунда была девственна, когда Генрих взял ее к себе, совсем не то, что какая-нибудь наглая потаскушка, и в этом тоже существенное ее отличие от остальных любовниц брата.
Изабелла пришла в ужас:
– Сколько ей лет?
– Она уже не ребенок, но и не взрослая женщина. Лет пятнадцать от силы. Генриху всегда нравились девушки такого возраста. Ты и не представляешь, как я рад был покинуть двор!
– Алиенора знает?
Амлен пожал плечами:
– Может, и нет, но рано или поздно узнает. Такие вести путешествуют быстро. Генрих должен был провести Рождество в Анжере, но в последний момент решил остаться в Оксфорде, чтобы присмотреть за делами Англии, и Гарри тоже с ним.
– Что должен думать мальчик, видя, как его отец развлекается с этой молодой девушкой? Не такой пример нужно подавать сыну!
Уголки рта Амлена опустились.
– Мой брат таков, каков он есть, и ничто не изменит его. Тот, кто встанет у него на пути, уподобится муравью в бурю.
Изабелла подлила ему вина:
– Надеюсь, его страсть перегорит со временем. Судя по тому, что я наблюдала при дворе, ему хочется завоевывать, а плененная добыча его мало интересует.
– Возможно, ты права, но пока Генрих влюблен по уши. Розамунда его не боится. Она тиха и мила, но у нее твердый характер – и очаровательная внешность.
– А ты сам, случайно, не влюбился? – спросила Изабелла шутя, но, если честно, ей было не по себе.
Амлен сильнее сжал ее ладонь.
– Для меня во всем мире существует лишь одна-единственная женщина, и это моя жена, – сказал он. – И хотя в брак мы вступали по приказу короля и ради его политических целей, я каждый день благодарю Господа за эту величайшую милость. – Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. – Хочу забыть обо всем, что происходит при дворе. Сегодня пусть будем лишь ты, я, наша дочь и те дети, которых нам еще только суждено произвести на свет. Все остальное тщета.
Глава 29
Анжер, Пасха 1166 года
С омытого дождями голубого неба светило апрельское солнце и подкрашивало стены замка бледно-желтым цветом. Алиенора, в красном платье и горностаевой мантии, стояла с детьми на зубчатом парапете и следила за тем, как к воротам приближается Генрих со свитой. Раньше предвкушение свидания с ним наполняло ее сердце такой легкостью, что оно готово было вырваться из ее груди и полететь Генриху навстречу. Теперь же оно ровно билось там, где и полагается, а на душе лежала безрадостная тяжесть, потому что Алиенора знала, как пройдет их воссоединение.
Среди штандартов и блестящих доспехов рыцарей и сержантов королева отыскала своего старшего сына. Даже на расстоянии она видела, как тот вырос и как прямо сидит в седле. Во время Великого поста ему исполнилось одиннадцать лет. Алиеноре не верилось, что вот сын уже стоит на верхней ступени детства, готовясь шагнуть в юность, и от этого к чувству гордости за сына примешивалась нежная боль.
* * *Генрих держал на руках пухлую младшую дочку и щекотал ее под подбородком.
– Славная девчушка, – сказал он.
– В этот мир она вошла с таким воплем, что чуть стены не обрушились, – поделилась Алиенора. – Роды оказались непростыми. Должно быть, мы обе были между жизнью и смертью.
– Прости, что не смог приехать к тебе раньше. – Он с деланой заботливостью передавал дочь няне, упорно не встречаясь глазами с Алиенорой.
Она не стала возражать.
– Да, жаль, что не получилось. Дети скучали по тебе, и накопилось много дел. Твои люди отказываются исполнять мои приказы, в Бретани и на севере Пуату мятежи. Наверное, они решили, что, пока тебя нет, можно делать что угодно.
– Теперь я здесь и все решу, – заявил Генрих ровным тоном, но его плечи напряглись. Он потер ногу и поморщился.
– Еще несколько лет – и Ричард достаточно повзрослеет, чтобы стать моей правой рукой в Аквитании, и тогда мне не придется тебя ни о чем просить.
