Наваждение настигло ее уже возле дома, когда трава зашевелилась и вдоль дороги поползли змеи. Одна, другая, третья. Они выползали из травы на дорогу, вскоре Лоренца оказалась среди змей. Она боялась шевельнуться от ужаса и брезгливости, но змеи ее не тронули. Они стремились куда-то вперед.
Куда именно, она увидела, когда оцепенение прошло и появились силы дойти до калитки. Змеи расположились кругом в саду, почти у самого крыльца. Над ними стоял отчим с пакетом молока в одной руке и глиняной миской в другой.
— Не бойся, — кивнул он Лоренце, — это ужи.
6Они сидели на ступеньках и смотрели, как ужи поглощают молоко.
— В наших сказках, — говорил отчим, — уж добрый. В переводе «Песни о Соколе», говорят, ужа гадюкой заменяли. Я, правда, только на русском читал, и то в школе. Вы Горького проходили?
— Нет, — покачала головой Лоренца, — кажется, он по программе позже.
— Ажуолас совсем не знает. У них программы другие.
Лоренца подумала, что отчиму можно доверять. Если взрослый человек, успешный бизнесмен, развлекается тем, что кормит ужей возле своего загородного дома, он во многое поверит.
— Кстати, об Ажуоласе, — спросил отчим, — он не говорил, когда вернется?
— Его нет еще? — удивилась Лоренца. — Нет, не говорил.
На лбу отчима залегла складка.
— И телефон не взял… Ты номер Аустеи не знаешь?
— Можно в его телефоне посмотреть?
— Можно, — вздохнул отчим, — только он разрядился, а карточку с пин-кодом еще искать надо. Если она здесь, а не в городе.
Через полчаса удалось отыскать карту и найти номер. Поговорив с Аустеей, отчим помрачнел еще больше.
— Он приезжал утром. Распрощались они, еще двенадцати не было. Сказал, что едет домой.
Мама тихо ахнула и села.
Поднялась суматоха. Звонили в полицию. Отчим пошел заводить машину — ехать заявление писать. Лоренца осталась внизу одна — до нее никому не было дела.
Она вышла в сад. Ужи расползлись, только миска темнела в траве.
Лоренцу не оставляла мысль, что брат исчез не просто так. Как-то оно было связано с ее вчерашними откровениями. Ну хоть бы отцу сказал!
А может, и хотел сказать. Просто не успел.
Когда мобильник в ее кармане заиграл бешеную мелодию, она, едва нажав на кнопку, завопила:
— Ажуолас, ты?
— У тебя уже появился мальчик? — спросила бабушка. — Вижу, вы там времени не теряете.
— Привет, — отозвалась Лоренца, — как у тебя дела?
— Неплохо. Настолько, насколько могут быть неплохи дела у всеми оставленной старой женщины. А как живете вы?
— Мы — прекрасно! — бодро отрапортовала Лоренца.
Бабушка рассмеялась:
— Лерик, не ври! Ты сейчас перепугана и волнуешься. Хватит. Давайте возвращайтесь.
— Ты это о чем? — спросила Лоренца. — Никуда мы не собираемся. Бабушка, ты не поняла, мы живем пре-крас-но! Отдыхаем у моря. У меня брат. А мама…
Она осеклась. Уж про беременность бабушке знать было незачем.
— А мама язык учит, — неловко закончила внучка.
— Ей бы того и хотелось, — говорила бабушка, — да и тебя потащила. Замуж за богатого выйти решила, да только против судьбы не пойдешь. Разве что уехать из тех проклятых мест. Отец так и сделал. А Елка, видишь ли, королевой стать захотела. Не будет ей ничего. Я серебра не пожалела — выкуп внесен. Возвращайтесь, пока не поздно…
Лоренца зажмурилась и нажала кнопку отбоя.
В саду пахло сырой травой и душистым табаком, но Лоренце чудился запах «Красной Москвы». Она посмотрела список звонков. Номер был бабушкин, питерский. Хоть не Жиежула звонила.
Серебра не пожалела…
На вокзале бабушка обняла ее на прощание и в совершенно пустом кармане джинсов, откуда она выгребла все рубли, оказалась монета. «Спасибо за серебро!» — сказал сын Жиежулы. Выходит, она поступила по-бабушкиному. Выкуп заплачен.
А вот и нет. Швырнув морю монету, она внесла лишь часть выкупа. Старуха бормотала еще что-то про выкуп кровью. Морская пена была буро-красной.
Лоренца заметалась по саду, словно по клетке. Отчим уехал. Мама наверху, сидит с телефоном в обнимку, но с ней не поговоришь. Нельзя ее сейчас волновать, черт побери.
Она набрала телефон отчима. Ответа не было. То ли в полиции телефон заставляют отключать, то ли тоже батарейка села. О худшем думать не хотелось.
Лоренца с тоской посмотрела на светлое окно второго этажа и подумала, что выбора у нее нет.
— Только не называй ее Региной, мама, если девочка будет, — сказала она одними губами, — и не возвращайся туда. Пожалуйста.
Засунув руки в карманы куртки, она зашагала по лесной тропинке к морю — туда, где вчера исчезла в волнах серебряная монета неизвестного королевства.
7
Направление она выбрала верно, а вот тропинка быстро потерялась, и пришлось идти по лесу напрямик. Ветки оказались колючими, споткнувшись о вылезший из земли корень, она чуть не полетела носом вниз. Острый сук распорол рукав.
«Бежала, бежала по лесу!» — вспомнилось ей. Но бежала не она. Маленькая — много младше нее — девочка с растрепанными волосами неслась сквозь чащу. Нога подвернулась — малышка упала ничком, тут же подскочил здоровенный дядька и взмахнул кнутом.
«Не смей!» — хотела крикнуть Лоренца, но, испугавшись собственной дерзости, сумела выдавить из себя только какой-то невнятный звук. Ни девочки, ни палача уже не было. Лес, увы, развеиваться не спешил.
Но через несколько шагов идти стало легче. Похоже, она отыскала тропинку. Или нашла другую, лучшую. Она приободрилась, ускорила шаг — и поскользнулась. При свете огромной, как арбуз, луны Лоренца легко рассмотрела, что же попалось ей под ноги.
Это была рыба. Дохлая, совсем свежая, будто бы ее выловили и бросили на… Нет, не на тропу. Дорога оказалась мощеной и присыпанной влажным песком, который нанесли морские волны.
Там, где вчера расстилалась морская гладь, нынче высились каменные стены. Лоренца потрогала камни, присев на корточки, изучила мостовую. «Черт меня побери, — подумала она, — если это не янтарь». Куда там дороге из желтого кирпича.
Тут и там валялись рыбы и какая-то нанесенная волнами дрянь. Стены были в песке и тине, в окнах — чернота, и все же мертвым город не был. Время от времени попадались горожане, застывшие в полусне-полусмерти — кто у окон, кто в дверях. Глаза у них были что у тех рыб.
На площади возле развалин приземистого здания, наверное ратуши, Лоренца увидела небольшую кучку людей. Горел маленький костер, в свете луны тусклый и нелепый. Люди топтались возле, переговаривались. Время от времени зачерпывали из большой бочки какой-то напиток здоровенными кружками. Судя по запаху, который учуяла Лоренца, пойло было отменно гадким.
Одна из фигур повернулась, и сквозь илистый смрад запахло «Красной Москвой».
— Ну вот и Лариса! — сказала Жиежула.
Водитель грузовика вынырнул сбоку и крепко, хотя и не больно ухватил Лоренцу чуть выше локтя.
— Я говорил: мама зовет, — усмехнулся он, — надо было тебе сразу ехать. Только время зря потеряли.
— Иди, иди сюда! — радовалась старуха. — Айтварас, веди гостью. Кваску попьешь, посидишь с нами.
В протянутой кружке колыхнулась маслянистая темная жижа. Кажется, там какая-то живность шевелилась. Лоренца еле подавила тошноту. Кружку тут же перехватил Айтварас и осушил в три глотка.
— Не хочешь кваса? — удивилась Жиежула. — Так поешь. Вот мясо, возьми, вкусное!
В руке у ведьмы оказался толстый прут, на котором замерла проткнутая насквозь лягушка. Кожа лягушки была опалена, Лоренца от души понадеялась, что в огонь бедную тварь сунули уже мертвой.
Жиежула помахала прутом перед лицом пленницы, затем отвела руку назад. Лягушку снял с прута один из стоявших рядом мужчин и запихнул в рот целиком. Всего сыновей у старухи, вместе с Айтварасом, было девять.
— А ты умеешь видеть, — хохотнула Жиежула, — обычные люди взяли бы квас или пиво — взрослым бы мы пива налили. И мясо хвалили бы. И думали, что попали в хорошую компанию.
— А мы чем плохи? — встрял Айтварас, обдав компанию перегаром.
Мать движением бровей приказала ему замолчать и опять обратилась к Лоренце:
— Ты не такая… Когда Елка вернуться решила, Регина гордость забыла. Вспомнила, из какого она рода. Наша кровь древняя… Свое серебро отдала, не пожалела. Ох, Регина, Регина…
Лоренца заметила, что старуха говорит без акцента. А вот бабушкино имя она произнесла неправильно. Словно бы других гласных, кроме «а», в имени не было, и ударение непонятно где. «Рагана» — вот, похоже.
— Очень она вас вернуть хочет, — вздыхала Жиежула, — жалеет, что упустила.
Айтварас цепко глянул на Лоренцу и вдруг рванул ее к себе. Девочка закричала от испуга, но он всего лишь вытащил телефон из кармана ее куртки.
