обо мне самой.
Но ни о чем не предупредила и даже на смертном одре не раскрыла мне правды. От этого осознания сделалось больно – по сравнению с этим предательство Кора показалось ничтожным и мелким. Теперь я бы многое отдала, чтобы только поговорить с ней часик, расспросить о моей истории – но ее уже не было в живых.
– Сколько ты уже носишь ожерелье? – мягко спросил Кор.
– Мама… она надела его мне на шею, когда я была совсем маленькой. И велела никогда не снимать. – Она сказала так: «Что бы ни случилось, ma petite pêche, носи его на своей хорошенькой шейке, даже если пригожий парень будет шептать тебе сладкие обещания на ухо, или мужчина предложит добрую горсть дублонов, или пальцы начнут зудеть от желания расстегнуть цепочку. Это фамильная ценность в конце концов». – Взяла с меня обещание, что я никогда с ним не расстанусь – под страхом смерти. – Кор удивленно вскинул брови. – Да, маман любила драматизировать.
– Вероятно, у тебя в роду были сюминары. И мама заподозрила, что и ты к ним относишься. Может быть, ты никогда не болела или выздоравливала быстрее обычных детей.
Я приоткрыла рот.
– Что такое? – спросил Кор.
– Когда мне было семь, я упала с дерева и думала, что сломала руку. Я слышала, как треснула кость. Боль была до того сильной, что я потеряла сознание. На следующий день к нам зашел наш сельский врач. Перелома уже не было – только небольшой синяк. Мама во время осмотра молчала. А позже заперлась у себя в комнате. – Мне вспомнилось, как я стояла у ее двери, прижавшись к ней ухом, слушала мамин горький плач и гадала, что ее так расстроило.
– Видимо, она поняла, кто ты.
– Сама маман не была сюминаром. Она постоянно шутила на эту тему.
– Бывает, что магия пропускает поколения – иногда даже выбирает лишь кого-то одного из детей. Возможно, поэтому она и не оставила ожерелье себе и отдала дочери, которую, несомненно, любила.
Дрожащими пальцами я пробежалась по твердому золоту. Уму непостижимо. Долгие годы я разгуливала с самым настоящим артефактом на шее, будь он неладен.
– А вдруг его магия могла кому-нибудь навредить?
– Едва ли.
Я уставилась на Кора.
– То есть ты в курсе, на что способно ожерелье?
– Не совсем. Когда я касаюсь его, у меня не получается его прочувствовать. Но я уверен, что тут есть связь с магией.
– Ты точно пьян. Это же артефакт. Разумеется, он связан с магией.
Кор вздохнул.
– Я тебе не о том толкую. Мне кажется, ожерелье каким-то образом защищает тебя от воздействия других артефактов.
– Что?!
– Сама посуди. Должно же быть объяснение, почему над тобой не властны Аластеровы чернила, и единственная веская причина висит у тебя на шее. – Кор подался вперед. – Я расспрашивал Ирсу о собеседованиях. Она сказала, что бронзовый компас не показал ни на одного человека из Дюрка. Да, он не приводит ее к сюминарам, но всегда реагирует, когда Ирса оказывается рядом с одним из них. На него указывает стрелка.
А вот на меня не указала. Когда Аластер рассказывал принцип работы компаса, я подумала, что Ирса просто толком не умеет им пользоваться. А вовсе не это.
– Ты сама можешь пользоваться магией, – продолжал Кор, – чувствовать ее и замечать, как она воздействует на предметы в стенах отеля, но, по всей видимости, твои разум и тело неуязвимы перед ее прямым влиянием, а может, даже никак не отслеживаются моим атласом.
– Получается, все это время мамино ожерелье меня защищало? – спросила я.
– Думаю, оно сыграло важнейшую роль в твоей безопасности, но наверняка были и другие способы, которые помогли тебе скрыть магию.
На память пришел наш разговор в картографной несколько недель назад.
– Ты как-то упомянул о «базовой магии», которой сюминары могут пользоваться даже без артефактов.
Кор кивнул.
– Некоторые зовут ее première magie.
Первая магия.
– А как она действует?
– Все, что мне известно, услышано мною из чужих уст. Но я знаю, что ее не надо призывать особым образом – она просто действует, например исцеляет. Ходят истории о сюминарах без артефактов, которых можно встретить средь бела дня и даже не понять, что перед тобой сюминар, о сюминарах, которые преуспевают в жизни, когда обычный человек едва держится на плаву. Считается, что за это стоит благодарить первую магию. Рассказывают даже о сюминарах, которые остаются в тени и контролируют свою магию без артефактов, потому что нарочно попадают в опасные ситуации, вынуждающие ее растрачивать, – продолжал Кор. – Считается, что она может не только исцелять, но и защищать и даровать удачу.
– Удачу… – повторила я.
На моих глазах девчонок часто выгоняли из дома Безье за ничтожные провинности вроде раскидывания крошек после обеда или незакрытой входной двери, но нас хозяйка никогда не донимала. Я всегда думала, что это потому, что она благоволит моей сестренке. «Мой маленький счастливый амулет», – звала я ее порой.
Она была настоящим чудом. Ее голос мог наполнить монетами банку из-под муки за считаные секунды. Она могла вернуться с долгой прогулки за деревенскими стенами невредимой, вопреки всем моим мучительным волнениям.
Вот только во всех этих случаях я была рядом, позади, я искала ее, тревожилась за нее. Я была с ней.
А потом, в отеле, меня множество раз могли сцапать, а мне удавалось сбежать – как, например, на первом званом вечере.
Я думала, это Зося приносит мне удачу, но, если теория Кора верна, все было наоборот, и первая магия защищала нас долгие годы. А значит, из нас двоих удачлива именно я.
– Если ты все знал еще с той встречи в Дюрке, почему мне не сказал?
– Когда ты только попала в отель, я счел, что нет смысла рассказывать тебе правду, что молчанием я смогу тебя обезопасить. Жани, я такое повидал… – У него под кожей заходили желваки. – Поверь, мне было совсем не в радость скрывать от тебя такое. Но… Я скрывал, потому что убедил себя в том, что, если раскрою тебе глаза на саму себя, ты используешь свой дар, чтобы разыскать сестру, и тогда все мои старания тебя спрятать окажутся напрасными. А потом я узнал тебя ближе… – Кор перевел взгляд на мое лицо, и он пронзил меня насквозь.
– И что же?
Он опустил глаза на свои руки.
– Боже, я хотел все тебе рассказать – ты и представить себе не можешь, как часто.
– И все же держал от меня в секрете мои же магические способности. – Я стиснула зубы. – Скрывал от
