— Фанни? — попытался прохрипеть он.
Шаги снова смолкли, и он отступил в угол. Слез не было, но лишь потому, что в его организме не осталось никакой влаги.
Сколько времени прошло, прежде чем кто-то приблизился снова, Джек не знал, и даже не пошевелился, когда заскрипели засовы, потом лязгнул замок и дверь распахнулась. Малый, которого он никогда раньше не видел, внес ведро и тарелку. Второй незнакомец остался в дверном проеме, сжимая дубинку и поигрывая связкой ключей. Все принесенное поставили у кровати, послышался плеск. Потом люди ушли, а Джек быстро пополз к ведру. Оно было чем-то наполнено… хотелось верить, водой. Причем пусть даже зачерпнутой в Королевской купальне после целого дня полоскания в ней золотушной толпы. Джек все равно осушит его. Вылижет все до капли.
Почти четверть ведра он выхлебал одним духом. Пил, пока ему не сделалось худо. После этого, чуть переждав, припал к воде снова, но стал пить уже медленнее, маленькими, частыми глотками. Постепенно пульсирующая боль, целую вечность терзавшая его голову, начала стихать, и Джек заметил тарелку с лежащим на ней куском темного хлеба. Давно ли ему доводилось хоть что-то взять в рот, он не помнил и особого голода не ощущал, однако умял ломоть до последней крошки. Только теперь, когда насущные физические нужды были удовлетворены, к нему вернулась способность мыслить… о чем он тут же и пожалел, пробуя оценить свое положение.
«В какой же переплет я попал?» — гадал Джек.
В переделках ему уже доводилось бывать, причем не раз и не пару. Похоже, влипать во всяческие истории было написано ему на роду, но сейчас дело обстояло очень серьезно. Этот Тернвилль (Докинс не в счет, он всего лишь безмозглый подручный) явно считал Джека участником покушения на короля, и, честно говоря, у него были на то основания. Все выглядело так, будто граната взорвалась раньше времени и заговорщики — Джек и мнимый разбойник — пали жертвами своей оплошки. Черт, но разве не видно, что один человек убит выстрелом, а не взрывом? У полковника наверняка не имелось этому разумного объяснения, так почему бы ему не спросить Джека. В конце-то концов, разве не он расстроил весь этот заговор? И в итоге спас короля?! Да он герой, чтоб им всем, а не подлый преступник! Как они смеют так с ним обращаться?
Впрочем, приступ праведного негодования длился весьма недолго. Никакой он, к хренам, не герой, а самый настоящий дурак. Простофиля, ослепленный любовью и очарованный дружбой.
Знал он, что Рыжий Хью мастер по части бомб и гранат? Знал! Знал, что Макклуни снял этот дом, а потом накануне церемонии с участием короля появился в нем истекающий кровью? Знал! Что сказал Тернвилль? Что Докинс, мол, ненавидит ирландцев из-за какой-то там заварушки, где пострадал его друг. Конечно, у Рыжего Хью не было никаких кредиторов. Он просто столкнулся с людьми, состоящими на королевской службе, и убил одного из них.
Джеку любовь застила глаза, поэтому он не обращал внимания на очевидные факты. Но ведь не могут же его повесить только за то, что он дурень?
У него вырвался смешок, горький, как привкус недавней отрыжки. Половина висельников, окончивших свои дни в Тайберне, угодили туда по той же самой причине. Похоже, удача Абсолютов, сопутствовавшая Джеку в дни рабства, не покидавшая его на войне и еще в дюжине очень рискованных ситуаций, наконец ему изменила.
Заслышав шаги, Джек почти смирился с той мыслью, что, когда дверь распахнется, монстр расправится с ним.
Ключ повернулся в замочной скважине, заскрипели засовы. Два тюремщика, те самые, что приносили еду и питье, втащили в узилище стол, стул и лампу. Когда все это было расставлено, появился Тернвилль, сопровождаемый своей чудовищной тенью. Он уселся, вороша перед собой стопку бумаг. Тюремщики, закрыв за собой дверь, вышли. Долгое время в камере царило молчание: Тернвилль читал документы, а Докинс просто пялился в пол.
В прошлый раз, пребывая в паническом состоянии, Джек толком не рассмотрел полковника, и теперь он восполнил пробел. Перед ним сидел моложавый мужчина лет пятидесяти. Бледность лица его наводила на мысль, что он непривычен к походам, однако и на неженку этот службист с резкими чертами лица и суровыми серыми глазами не походил никак тоже.
Наконец глаза полковника поднялись от бумаг.
— Джек Абсолют?
Джек почувствовал облегчение. Для начала это было уже кое-что.
— Миссис Харпер подтвердила, кто я такой?
— Да, подтвердила. Хотя мы с трудом отыскали ее, поскольку теперь она носит фамилию Скаддер. К счастью для вас, мы усердны.
Он потянулся к стопке, извлек страницу.
— Джек Абсолют, — повторил полковник, пробежав документ глазами. — Жизнь ваша вам скучать не давала. Так?
— В ней… гм… хватало событий.
— И это еще мягко сказано, — без тени юмора фыркнул Тернвилль. — Здесь у нас копия письма, посланного генералом Мерреем из Квебека министру Уильяму Питту. — Он пробежал по листу взглядом. — Похоже, у вас талант к… маскировкам, который позволил вам сослужить генералу хорошую службу.
— Да, мне… э-э… привелось…
— Он также пишет, что человек вы недисциплинированный и даже буйный. Верно?
— Я не считаю себя особенно… буйным. Я…
Полковник извлек еще одну страницу.
— А вот сообщение из Лондона. Здесь написано, что вы замешаны в убийстве лорда Мельбурн.
Джек ахнул.
— Это сообщение ошибочно, сэр. Политика тут ни при чем. Лорд Мельбурн погиб в честном поединке с… — Он заколебался.
— С вашим отцом. «Бешеным Джейми», как о нем говорят. Теперь он, правда, беглец, скрывается в Германии, хотя… — Появился еще один лист бумаги. — Хотя не далее чем несколько дней назад его видели в Бате, в таверне. Итак, мы имеем убийство королевского министра, покушение на жизнь короля, и везде, куда ни посмотри, Абсолюты.
— Все обстоит не так, как кажется, сэр.
— Нет? — Тернвилль подался вперед. — Может быть, вы будете добры рассказать мне, как оно есть на самом деле?
Джек задумался.
— Это… э-э… запутанная история. Ее изложение потребует времени.
Тернвилль снова выпрямился.
— Времени у нас вдосталь. Возможно даже, не один год. В вашем случае. Подождите минутку.
Он откинулся назад и позвал:
— Эй! — Дверь открылась. — Пришлите Талли.
Вошел еще один человек, ростом пониже Тернвилля, в очках.
— Сэр?
— Признание, Талли. Будь добр, принеси все, что нужно.
Человек удалился и вернулся с наколенной доской для письма и собственным стулом, который он поставил позади полковничьего. Когда писарь устроился, Тернвилль махнул Джеку.
