вернулся с папкой документов:
— Можете ознакомиться! Сейчас я могу вас успокоить тем, что вы уже три недели как владеете это милой маленькой квартиркой!
Потрясённая новостями Марта взяла документы. Попыталась читать, но голова совершенно не соображала. Растерянная она смотрела то на Дикса, то на папку, то на Файдера. Потом тихо спросила:
— Мошенничество?! Дикс, куда ты меня втянул?
Дикс обиженно взмахнул лапами:
— Ну, какое мошенничество! Ну, как можно, право… Всё по закону, никакого криминала. Подписи, печати — всё абсолютно подлинное!
— А когда придут настоящие владельцы, то?..
— Не придут. Единственный владелец — это вы. Не переживайте! Кому нужны эти сорок метров?
— Сорок семь.
— Ну, сорок семь… Ради них никто судиться не будет. Это я говорю про Высший Суд Тьмы и Света! А про человеческий суд я молчу — эти вообще никогда не докопаются, тем более, имея в виду этот прекрасный город! Ладно, оставим это пока… Марта, вам надо подкрепиться! Прошу! Пока не остыло!
Файдер молчал. Он мешал ложкой давно уже растворившийся в чае сахар и смотрел на Марту. Та, вкушая греночки, стала задавать неудобные вопросы:
— И давно вы это провернули?
— Вовсе не давно. Буквально — вот-вот…
— Откуда вы знали, что я хочу здесь остаться?
— Эло проболтался… о твоём с ним разговоре. Да и после возвращения из подземелья ты была… как бы… не совсем в себе… Говорила о том, о сём…
— О сём? — Марты возмущенно задышала, чувствуя, как горят ещё щеки от гнева. — Ну и где этот болтун?
— А, в Эрмитаж пошли с Иллой. Окультуривается! — просто ответил Дикс, как бы не замечали настроения Марты.
Ещё немного посуетившись, он улизнул из кухни. Файдер перестал, наконец, греметь ложкой, и стало тихо. Дождь прекратился, солнышко снова протиснулось сквозь облака, и показался кусочек голубого неба, который быстро-быстро увеличивался.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
Спокойствие и нейтральность в голосе Файдера коробила Марту. Это звучало так, словно ему вообще всё равно, что она ему ответит. Но в глубине души она понимала, что ему, конечно же, это важно. Но он ведь никогда этого не покажет, подлец, никогда не покажет! Остаётся только вздохнуть и принять решение.
— Да. Я хочу, чтобы ты остался. Но… Я вообще не представляю, как это возможно.
— Не парься!
Вот теперь Файдер смотрел довольным взглядом сытого кота.
— А на что мы жить-то будем? — задумчиво продолжала Марта. — Будешь фокусы показывать? С исчезновением… Или в экстрасенсы пойдёшь? Демонолог-некромант…
— Фу! Ну какой некромант? При чём тут покойники вообще?
Из-за притолоки показалось кошачье ухо и сообщило:
— Вас ждут к шестнадцати часам. Просьба не опаздывать!
— Кто ждёт? Где? — спросила Марта, но ухо уже скрылось.
Файдер — само спокойствие — ответил, уповая на чудо — чтобы только голос его не дрогнул:
— Миграционная служба. Прокси-отдел экзопространственных контактов…
Глава 21
За широким директорским столом сидела не менее широкая дама уважаемого возраста, со смелым макияжем и лихим завитастым блондом на голове, который спускался на её плечи львиной гривой. Львица важно изучала какие-то документы, крутила в пухлых пальчиках карандаш, делала пометки и постукивала по столу длинными акриловыми ногтями, которые выглядели не менее дорого, чем тот жмут из камней и цепей на её декольте.
Перпендикулярно её столу был столик попроще — для посетителей, за которым сидел Файдер, а напротив него — Марта.
Файдер тоже что-то читал. Он, то хмурил брови, то поднимал их, то чесал себе руки, потом вздыхал и вписывал в пустые графы нужную информацию.
— Таланты какие-нибудь имеются? — спросила львица и посмотрела на Файдера, полуприкрыв перламутровые очи.
— Э-э-э-э…
Файдер стал соображать, что можно было бы назвать талантами и, если таковые имеются, не лучше ли их скрыть, от греха.
— Хорошо, мы сделаем запрос, — проворковала львица и откинула с плеча локон. — Вы всё заполнили? Позвольте взглянуть, — она быстро пробежалась глазами по бумагам. — Значит так… С полчасика подождите, потом вас вызовут. Двадцать второй кабинет.
Путь к двадцать второму кабинету оказался довольно интересным — Миграционная служба представляла собой дворец с широкими парадными лестницами, коврами, небольшими фонтанчиками, в которых сидели задумчивые наяды; с огромными картинами, изображающих в полный рост величественных и забытых господ в пышных нарядах и сцены из разгульной жизни обитателей античности. Со всем этим диссонировал конторский дух и снующие туда-сюда сотрудники, которые ловко уворачивались от растерянных посетителей, пытающихся их поймать, чтобы «просто спросить».
Файдер выглядел бесстрастным и даже скучающим. Что, как ни странно, означало, в этот момент он жутко нервничает, но считает ниже своего достоинства это демонстрировать.
— Ты можешь мне объяснить, что мы здесь делаем? Что ты подписывал?
Файдер молча гонял жвачку, но таки ответил:
— Документы я подписывал… В том числе — об отказе.
— Об отказе от чего?
— От всего. Это шанс остаться. Здесь. С тобой. Если я откажусь от самого себя. От того, кто я есть, что я есть… Я стану просто человеком. И не говори сейчас ничего, хорошо?
Последняя просьба была излишней, потому что Марта и сама не знала, что сказать. Ах, сколько же дней и ночей она провела в мечтаниях и раздумьях о том, чтобы это когда-нибудь произошло! Чтобы тот, кого она любит так мучительно и беспросветно, чтобы он, наконец, стал человеком и смог почувствовать хоть малую часть тех чувств, что ласкали ее сердце и грызли душу. И что же? Теперь это происходит на самом деле? Вот сейчас, сию секунду? И Марте стало страшно. Он станет человеком… Но каким?! А если это превращение полностью сотрет его личность? Конечно, личность эта временами была просто невыносима — вредная, капризная и совершенно непонятная, но… чёрт тебя возьми, Файдер!.. Она ведь любила его таким! И кто теперь будет с ней рядом?!
Дверь с номером 22 распахнулась и вышла девушка — быстро оглядела очередь и остановилась на Файдере:
— Проходите!
Он потянул Марту за руку, и они зашли в тёмный кабинет. Часть его была отделена перегородками из закрашенного кое-как стекла, за которыми был тусклый свет. Девушка указала на эти перегородки и повторила:
— Проходите! Присядьте, сейчас ваше дело принесут!
К слову, за перегородками не оказалось ничего интересного: стол с настольной лампой и затёртая в хлам банкетка, на которую, очевидно, и следовало присесть. Из уходящего в бесконечность леса стеллажей появилась бабушка-одуванчик: на голове — коротко стриженый газон седых буклей, на носу — маленькие очки с толстыми линзами, на груди — массивная брошь, приколотая к старомодному креп-сатиновому платью в цветочек. Её блистающие ярко-красной помадой губы меж морщинистых щёк вызывали
