Значит, на том моменте, когда я говорила про защиту сокровищницы лепреконов, он уже был рядом. И про то, что я сочинила заклятия, наверняка догадался...
- Ильхт Миркрихэйр пытался украсть что-то у лепреконов? - переспросил Восхт.
- Да. Медный кубок с гербом их Повелителя. Просто в качестве доказательства, что он сумел что-то оттуда вынести. - Лод улыбнулся изумлению в глазах светлых. - Как вы понимаете, об этой истории предпочитали не распространяться, но мне рассказывали.
- Кубок? - Дэнимон недоумённо повёл рукой, в которой так и сжимал кусок замши. - И зачем ему это понадобилось?
- Потому что ему было восемнадцать лет. Потому что он был молод, горделив и невероятно умён. И он хотел быть тем, кто сломает нерушимую защиту лепреконов. - Лод пожал плечами. - Он даже поспорил с Тэйрантом, что сделает это. На один золотой.
Я вспомнила тех мальчиков, что когда-то видела во сне. Юного Ильхта с тёплой усмешкой на губах, юного Тэйранта, улыбчивого и серьёзного. И картинка, как они заключают шутливое пари - в том самом саду Хьярты, где Тэйрант тренировал маленького Эсфора, - всплыла в воображении сама собой.
Я увидела, как они азартно жмут друг другу руки. Товарищи, озорные мальчишки... которым несколько лет спустя суждено залить Риджию кровью.
И подумала, что Морти была стократ права: когда говорила про милых мальчиков, вырастающих в мужчин, способных на страшные вещи.
- Видимо, эта попытка не увенчалась успехом, - предположил Фаник.
- Да. Проникнуть в сокровищницу труда не составило, а вот выйти оттуда с кубком... даже Ильхту это оказалось не под силу, - Лод почесал подбородок указательным пальцем. - У меня даже сохранилось заклятие, с помощью которого он пробовал нейтрализовать чары, наложенные на сокровищницу. Великолепная формула. Невероятно жаль, что нерабочая.
- И, конечно, ты пытался её усовершенствовать, - предположила я.
- Пытался. Но мне даже не требовалось проверять её, чтобы понимать - я не сделал её правильной, - Лод печально улыбнулся. - Если даже Ильхт не смог...
- Может, он был и могущественнее тебя, - запротестовала я, - но ты умнее.
- В том, что касается магии, ему не было равных. Как теории, так и практики.
- Но ты усовершенствовал его ошейник!
- Просто потому, что он не успел сделать того же. Я никогда не вывел бы подобную формулу с нуля.
- Думай, что хочешь, только меня не переубедишь, - безапелляционно высказалась я. - Однако должен быть какой-то способ обойти эту защиту.
- Чары завязаны на жизни двадцати лепреконов, обитающих во дворце, - рассеянно проговорил Восхт. По лицу светлого колдуна я видела, что его тоже заинтересовала задачка. - Если ориентироваться на основные магические принципы... чары падут, если убить их всех.
- Только вот каждый из двадцати знает не больше, чем трёх других, - Дэнимон вновь провёл замшей по стали, и без того сверкающей. - Даже если захватишь одного, он не поможет тебе вызнать имена остальных. Для верности придётся вырезать всех обитателей дворца.
Я сняла очки, которые успели заляпаться, и протёрла стёкла рукавом рубашки. В мыслях уже щёлкал один вариант за другим: потому что, как ни крути, меня не оставляла тщеславная надежда стать риджийским Данцигом*.
(*прим.: Джордж Данциг, американский математик. Однажды, будучи аспирантом университета, он опоздал на урок и принял написанные на доске уравнения за домашнее задание. Задание показалось ему сложнее обычного, но через несколько дней он смог его выполнить; после оказалось, что он решил две 'нерешаемые' проблемы в статистике, с которыми маститые учёные не могли справиться в течение многих лет)
- Если чары не сломать, то наверняка их можно обмануть.
- Надеть на лепрекона ошейник и заставить вынести предмет из сокровищницы? - Фаник покачал головой, и я хмыкнула - ибо принц озвучил вариант, который и мне когда-то пришёл в голову первым. - Не выйдет. Если лепрекон будет понимать, что вытаскивает предмет незаконно...
- ...защита сокровищницы не выпустит его. Да, уже наслышана, - я придирчиво просмотрела стёкла на свет. - А как насчёт захватить лепрекона в плен и изменить ему память так, чтобы он думал, что имеет полное право выносить предмет?
- Уже пробовали, - отозвался Лод. - Чары, как ты могла понять, всегда считывают сознание того, кто пытается выйти из сокровищницы. Изменение памяти оставляет слишком серьёзные следы, и объект с подобными следами вызывает у чар подозрение. В итоге они не выпускают этого подозрительного лепрекона наружу, причём вне зависимости от того, есть у него в руках предмет или нет. И, насколько я знаю, даже в этих случаях лепреконы не ослабляли защиту, дабы позволить своему товарищу выйти, так что... конец был печален.
А эти лепреконы весёлые ребята, однако.
- Хм, - я в задумчивости прикусила дужку очков. - Раз всё завязано на сознании, то превращение в лепрекона тоже ничего не даст.
- Нет. И обмануть чары пытались многие, да только не вышло ни у кого.
Я вернула очки на нос. Попыталась ухватить идею, мелькнувшую где-то на краю сознания, идею, которая - я чувствовала - была напрямую связана с решением, скользнувшую смутной тенью...
- Впрочем, не буду дальше вам мешать, - Лод отступил на шаг, и удивление сбило меня с нужной мысли.
- И даже не останетесь понаблюдать за игрой? - осведомился Фаник, озвучив и мой вопрос: со странной насмешкой в голосе. - Вы же, если не ошибаюсь, любите это дело, да и мастер в нём.
- С удовольствием составил бы вам компанию, но, боюсь, меня ждут дела. - Колдун поклонился. - Приятного времяпрепровождения.
Мы молча проследили, как он уходит.
- Похоже, коротать время в нашем обществе не доставляет ему особого удовольствия, - бесстрастно заметил Дэн потом.
- Думаю, причина вовсе не в пренебрежении, - откликнулся Фаник.
- А в чём ещё, по-твоему, она может быть?
- Я могу глубочайшим образом заблуждаться, но что-то подсказывает мне, - в коричных глазах принца плеснулась хитреца, - ему просто не слишком нравится наблюдать, как Сноуи играет с кем-то ещё.
Я в ответ фыркнула, скрывая смущение.
Лод и ревность? Нет, это понятия несовместные.
Хотя бы потому, что он имеет не больше прав ревновать меня, чем я - его.
- Может, ему и правда претит проводить с нами больше времени, чем того требует необходимость, - сказал Восхт с сомнением. - Мы ведь совсем недавно были его врагами.
- Если Лод сказал, что у него дела - значит, у него дела. И только, - твёрдо произнесла я. - Мы пытаемся предотвратить войну, как-никак.
- Война, враги... - когда Фаник взялся за одну из своих пешек, в голосе его послышалась горечь. - Мы все искалечены этой проклятой войной. Последнее сражение было триста лет назад, но она идёт до сих пор, а мы все - её жертвы. И пока мы не заключим мир, она будет порождать новые.
Во взгляде Дэнимона, обращённом на брата, мне почудилось сострадание.
- Ты всегда принимал это слишком близко к сердцу, - сказал старший принц. - Я до сих пор не понимаю, что при таком отношении тянуло тебя читать все эти летописи.
- Это просто... всегда ужасало и завораживало меня чем-то, - Фаник посмотрел на фигурку, которую всё ещё сжимал в пальцах. - Я книжное дитя, воспитанное вдали от боли, крови и ужаса, но...
- Но тебе почему-то отчаянно хотелось понять, что чувствуют те, кто познал это.
- Я всегда стремился получить представление обо всех сторонах жизни. О тех, которых лишён, тоже. И когда я читал, я понимал только одно: воюют владыки, а страдают невинные. Они подставляют свой народ под удар, но им всё равно. Если владыка оступается, бьют не по нему, ведь его чаще всего не достать. Бьют по уязвимому, по беззащитному. По его подданным... или его близким, - эльфийский принц стиснул в кулаке белую пешку. - Почему я должен был умирать? Почему должна была умереть маленькая принцесса дроу, почему должны были умирать все, кто умерли? Почему? Зачем вообще воевать? Почему нельзя жить мирно?
- Детские вопросы, - Дэнимон покачал головой. - Некоторые вещи в этом мире существовали и будут существовать всегда, и война - одна из них.
- Но в чём причина?
