этот хутор?
— Семенковский.
Немец многозначительно улыбнулся:
— Зольдатен?
— Нет.
Он обдал их загадочным взглядом, легко набрал скорость.
Страшные впечатления плена ожили в Крылове, волной накатились на него, но тут же схлынули: этот немец не был похож на тех безликих, какие гнали колонну военнопленных. В серо-голубых глазах у него светилась мысль, и весь он, ладный, безукоризненно скроенный, в добротном кожаном плаще и с крестом между отворотами мундира, казался случайным гостем в этом тихом степном углу. Встреча с ним едва ли была опасна для них…
Они оставили у мельника тележку и пошли назад. Октябрь позолотил деревья, накинул на степные травы серо-коричневый покров. Дни были еще сухие, теплые, но природа затаилась в ожидании перемен. Вот-вот налетит холодный ветер, сорвет с деревьев пестрый убор, развеет по степи, в воздухе повиснет нудная паутина дождя, разбухнут от сырости, поползут в разные стороны грязные дороги. Надо было поскорее уходить из этих мест.
Елена Дмитриевна спросила:
— А как вы пойдете?
Они объяснили ей свой маршрут.
— Документы у вас есть? Вас задержат. Там везде полицейские, одна хуторская приехала, говорила.
О документах они вообще не думали. Идти без документов в обход крупных населенных пунктов было составной частью само собой разумеющегося риска, но после вопросов Елены Дмитриевны эта составная возросла и вызвала непредвиденное беспокойство.
— Что о них говорить, раз нет…
— В Алексин ступайте, к коменданту. Беженцам дают пропуска. Постарайтесь… достать.
— Мы-то — не беженцы!
— Ну и что? — она сочла разговор оконченным.
Они ушли за огороды к камышам. Задача перед ними встала и жутковатая, и заманчивая. Пропуск — уже документ, с ним, наверное, и на поезде можно ехать. Но идти-то надо к волку в пасть. Глупо, нелепо потерять все, что приобрели с таким трудом. Потом куда пропуск-то, к кому, и, вообще, до каких мест выдают пропуска?
Они курили цигарку за цигаркой, в воображении у них вставала колонна военнопленных. Придут к коменданту, а их — в концлагерь…
Поняв, что они ничего не решат, если не отбросят эту мысль, они принялись искать иные доводы.
— А почему он узнает, что мы — пленные?
— У меня волосы еще короткие.
— Разве штатские так не стригутся?
— Он спросит документы и где работали.
— Скажем, документы сгорели, а где работали — надо подумать…
В таких взаимных вопросах и ответах, когда каждый пытался представить себе позицию коменданта, они постепенно находили нить, за которую можно было ухватиться, и успокаивались, уясняя предполагаемые опасности. В самом деле, почему их непременно отправят в концлагерь, если они — беженцы?
Шаг за шагом они отрабатывали свою легенду, придирчиво проверяя и шлифуя ее в мелочах. После этого они сочли половину дела сделанной. Вторая половина — куда? Надо было назвать такое место, чтобы у коменданта не возникло никаких подозрений. Пожалуй, до… Днепропетровска. Донбасс они проскочат на поездах, а там уж глубочайший тыл. Но почему до Днепропетровска? Гораздо лучше — до… Киева. Они поселят «тетку» в Киеве!
Авантюрность плана и его неожиданная простота увлекли их, оба поверили в удачу. Они теперь понимали, что предстоящий шаг был неотвратим и что поиски партизан фактически уже начались с предложения Елены Дмитриевны.
Накануне она поинтересовалась:
— Пойдете?
— Пойдем.
Она взглянула на них без привычной снисходительности, тем самым окончательно скрепив их решение.
* * *
Путь до станицы показался Крылову слишком коротким. А вдруг случится что-нибудь непредвиденное?
Вопреки ожиданиям в Алексине было так же тихо, как в Семенковском. Встречная женщина показала на бревенчатый дом, у которого скучал часовой, а человек в штатском перекапывал лопатой землю.
— Мы к коменданту… — Крылов не был уверен, что солдат поймет его, но тот понял:
— Я-я!
Человек в штатском оставил лопату, подошел к изгороди. Он был головаст, спокоен. Да ведь это тот самый, который приезжал посмотреть, как убирают рожь! Что если узнает?
Надвинулась волна страха, но тут же схлынула: не должен! Они тогда и одеты были иначе, и перед глазами у него не маячили.
— Вы — кто? — спросил комендант.
— Беженцы.
— Что вам надо?
Не узнал… Крылов объяснил что, комендант жестом приказал солдату пропустить их в дом.
В прихожей комендант кивнул Крылову, чтобы тот следовал за ним во вторую половину дома. Здесь висел офицерский мундир, на столе лежала фуражка с высокой тульей.
Комендант сел за стол, с минуту слушал Крылова, потом несколько минут писал.
— Почему твоя тетя живет так далеко?
— Вышла замуж, господин комендант, и уехала с мужем в Киев.
— Пусть войдет твой знакомый.
— Двоюродный брат…
— Я-я, — он приложил к листку печать. — Иди к своей тетя.
На листке было восемь четко написанных строк. Слово «аусвайс» и начало первой фразы Крылов смог перевести: «Пропуск. Беженец из Сталинграда Михеев…» — фамилии они назвали вымышленные. Далее следовал длинный оборот, из которого он понял лишь отдельные слова: «обрусевший немец», «дом», «бомбардировка», «на работе». В конце стояло: «… до Киева».
Легкость, с которой были получены пропуска, удивила обоих и вызвала у них сомнения: а значат ли что-нибудь эти бумаги? Но и радоваться было чему: они сумели явиться к коменданту и добились своего! Еще недавно они и не помышляли о такой дерзости.
— Где твой токумент? — смеясь, рассказывал Илья, копируя интонации коменданта.
— Сгорели во время бомбардировки, господин комендант.
— Это совсем плохо, когда нет токумент. Ты есть зольдат?
— Нет, я не служил в армии.
— Я буду давать тебе пропуск в Морозовск.
— Но у меня там никого нет!
— Там много русски зольдат. Тебе будут давать работа. Германский армия нужен много хороший работник.
— Я буду работать в Киеве, господин комендант.
— Кто твой тетка?
— Учительница немецкого языка.
— Кто ее муж?
— Инженер, господин комендант, немец.
— Это совсем другой дело. В тебе есть капель германский кровь?
— Наша бабка была немка.
— Гут, гут!..
Эти вопросы почти в таких же формулировках Крылов и Антипин прорепетировали накануне. Теперь они воспринимали визит к коменданту как удачно сыгранный спектакль и праздновали свою маленькую победу над обстоятельствами.
В тот же день они привезли с мельницы мешок муки, а Елена Дмитриевна приготовила для них пиджак и телогрейку. Ничто больше не задерживало их на хуторе.
* * *
Последний вечер в Семенковском. Завтра девятое октября. Где они будут через сутки, они и сами не знали.
— Оставьте по письму, — предложила Елена Дмитриевна. — Наши придут — отправлю.
Эта простая мысль обрадовала обоих. В Семенковский Красная Армия придет наверняка раньше, чем они сами встретятся с ней. Вот было бы хорошо, если дома узнали, что они живы!
Расстояния и
