В следующую минуту раздался звук, будто где-то высоко под потолком лопнула колесная камера. Потом послышалось гудение. Оно приближалось, становилось все отчетливей, и вот уже можно было различить шелест десятков и сотен маленьких ног и шуршание хвостов по каменным ступеням. А также громкий писк вперемежку с ворчанием.
Волна упругого спертого воздуха ударила в дверь, точно из туннеля метрополитена, по которому вот-вот должен был промчаться на всех парах поезд, у которого нет и не может быть остановки. И тут же серая волна крыс ворвалась в подвал. Так катится, наверное, поток яростно ревущего селя, подминая под себя деревья, дома, людей и животных.
Крысы затопили клетки, ящики и нижние полки стеллажей. Теперь, конечно же, черед был за нами.
Три автомата и два десятка гранат, пожалуй, позволили бы нам в поле или лесу продержаться против этих крыс минут тридцать. А может, и обратить их в бегство. Но в таком тесном помещении, да вдобавок вытянутом в длину, узком, как коммунальный коридор, использовать гранаты было равносильно самоубийству. Мы вскинули наизготовку автоматы, каждый из троих определил себе сектор огня, и приготовились дорого продать свои жизни.
По идее, нужно было сразу палить в контролера, но тому ничего не стоило опередить любого из нас. Ведь и я, и Гордей, и, увы, даже Анка давно миновали тот счастливый возраст, когда наши действия еще опережали наши мысли. Теперь чуть что включался рассудок, подавляя инстинкты, а в Зоне первое дело — именно они.
В свое время Комбат ознакомил меня с ценным жизненным наблюдением.
Когда в качестве твоего противника выступают крысы, ты вполне можешь отстреляться. Тут все зависит от их числа и от количества твоих патронов вкупе с другим боезапасом. Но если голохвостые идут под предводительством крысиного короля, у них есть неплохой шанс закусить тобой еще до ланча.
Можете себе представить, что всю первую линию атаки составляли крысиные короли? В жизни я видел их живыми от силы штук пять. А тут королей было не менее дюжины — крупных, зубастых, величиной с упитанного фокстерьера. И все крысиные короли как загипнотизированные не сводили с контролера злобных красных глаз.
Оставалось только гадать, сколько крыс осталось за пределами вивария, а может, и всего здания. О масштабах остальной площади «Зверофермы № 3», честно говоря, думать пока не хотелось.
— Впечатляет, — кивнул Аспид-Арвид. — Так о какой сделке ты говорил?
— Уже поздно, — не без торжества в голосе проскрипел мутант. — Если бы ты хо…
Он не успел договорить. Аспиду, конечно же было абсолютно фиолетово и до контроллера, и до условий его сделки. Он просто выждал удобный момент, поскольку у контролеров всегда проблемы со связной речью, и коршуном кинулся на своего заклятого друга.
Феноменальная скорость движений, почти как у излома, и растопыренные огромные ручищи Аспида не оставляли сомнений в его намерениях. Он ухватил друга Роберта за горло и принялся трясти его, как кошка мышь.
Но друг Роберт тоже не остался в долгу. Он страшно сморщился — я впервые увидел на лице мутанта складки, морщины и другие проявления активной жизнедеятельности. Потом захрипел и вдруг с легкостью приподнял Аспида над землей, как кипяток — титана.
И в этой благоговейной позе оба застыли, видимо, прикидывая, какой бы еще фортель выкинуть, чтобы уморить друг дружку.
Поначалу я думал, что заклятые друзья сейчас изобразят скульптурную группу «Айболит, удушающий льва». Такой белокаменный обелиск с отломанными головами работы безумных дизайнеров из местного строительного института долго стоял в парке моего детства, в родном микрорайоне Горки. Но, как оказалось, Роберт с Арвидом — будем иногда называть своими именами не только вещи — решили проиллюстрировать знаменитую в российских офисах картину неведомого мне художника-анималиста «Цапля и лягушка».
Там цапля как раз уже ухватила лягу за башку, готовясь проглотить. А та, не будь дура, со всей дури пережала цапле ее тонкое горло своими натруженными перепончатыми лапами. Так и застыли оба в непонятках, как вся передовая русская интеллигенция XIX века, — что делать? С чего начать? Абсолютно непонятно.
А самое главное, как теперь со всем этим жить и работать дальше?
— Учти. В таком положении. Могу долго. Потребляю меньше кислорода. Чем ты, — первым заявил мутант, исполняющий роль Цапли. Между тем его голос заметно ослаб, и вообще впечатление складывалось такое, что контролер ведет прямой репортаж из преисподней — так плохо было слышно.
Аспид холодно взглянул в выпученные от натуги глазищи контролера — на полчища крыс, временно впавших в сомнамбулический ступор и прострацию, он, казалось, вообще не обращал внимания. И кивнул.
— Я готов простоять здесь с тобою вечность. Чтобы увидеть, как ты сдохнешь… в трех шагах от «синтезатора». Моего «синтезатора», — не без пафоса уточнила Лягушка.
Потом они немножко покряхтели дуэтом — я едва стыдливо не заткнул уши. Но ни тот, ни другой заклятый друг не сумел укокошить другого. Даром что в арсенале каждого имелись абсолютно разные средства массового уничтожения бывших коллег и товарищей по работе.
— Плохо дело, — быстро заговорил Гордей, наклонившись к моему уху. — Мы не можем принять ничью сторону. Лучше, конечно бы, вашего Аспида. Но тогда каюк всем гарантирован.
Он с жалостью смотрел на Анку, все еще пытавшуюся оторвать от себя цепкие салатовые присоски.
Я и сам понимал всю безвыходность ситуации.
Если контролер доберется до мозга Аспида волевым усилием и блокирует его тело, нам можно не ждать ничего хорошего. Анку он, похоже, хочет использовать для своих мутантских опытов с этим «синтезатором» черт знает чего.
А если Аспид раньше придушит контролера, крысиные короли немедленно выйдут из-под контроля.
Поразительно, но даже в такой затруднительной ситуации этот дьявольский Роберт продолжал ментально прощупывать всех, кто находился вокруг него. А может, он уже не мог физически фокусировать энергию пси-поля и просто рассылал ее, стараясь накрыть всех вожаков крыс?
— Как только оборвется. Ментальная связь. Они… — прохрипел контролер, с трудом сдерживая железные тиски своего бывшего приятеля.
Теперь он уже не мог выговаривать сколько-нибудь длинные фразы. Но смысл его отрывочной азбуки Морзе был понятен и без сурдоперевода. Стоит контролеру испустить дух, и крысы, тут же получив автономию и свободное волеизъявление, немедля нападут, как некогда братские народы — на зазевавшегося соседа.
Понимал это и Аспид. Поэтому продолжал сдавливать шею противника двумя руками. Но уже трижды быстро оглянулся и прокричал Анке:
— «Синтезатор»! Подуй в него!
Девушка растерянно переводила взгляд с борющихся на трубку. Она уже почти оторвала от себя большинство присосок и только-только намеревалась избавиться от их жилища. Но приказ Аспида, который, очевидно, обладал над ней необъяснимой властью, поверг ее буквально в шок.
— Дуй… — яростно борясь с контролером, вновь прохрипел Аспид.
— Чего? — всплеснула она руками, готовая разрыдаться. — Я не понимай-ю!!
— Дуй! — в две глотки разом заорали мы. Типа неадекватный бэк-вокал на подпевках.
Три крысиных короля немедля повернули головы и злобно ощерились на нас. Команды нападать они пока не получили, но ментальная связь быстро слабела, и в то же время крысы чуяли, что с их повелителем творится что-то неладное.
— Чего? Куда?
— В трубку… свисти… Это наш с тобой… код! — еле выдавил из себя Аспид.
— Я не знаю! Не понимай-ю! У меня нет никакого кода! И слуха!!
Анка была на грани истерики.
Аспид выругался, не повернув головы, так что достал до третьего этажа уже на втором слове. Анка же яростно сдирала с себя щупальца-присоски.
— Отдай Трубкину! Пусть он дует. Скорее, я его не удержу…
Мутант барахтался в цепких руках Баева телохранителя, а в моей левой руке очутился комок щупальцев с торчащей из них трубкой.
Анка уже брезгливо вытирала руки о полу куртки и, похоже, была на седьмом небе от того, что избавилась от «синтезатора».
Я чуть было не бросил трубку наземь, но присоски нежно обхватили мою руку. И не отпускали. Должно быть, странное же зрелище я представлял сейчас со стороны: с автоматом под правой рукой и зеленым «осьминогом» в левой, из которого к тому же торчит металлическая клизма! Света сухой травы, ага.
— Дуй! — заорал Аспид голосом, в котором уже не осталось ничего человеческого.
— Чего дуть-то? — пробормотал я в замешательстве.
Одно дело наблюдать в этом интересном положении Анку, и совсем другое — случайно засунуть в собственный рот студенистое щупальце. От прикосновения с моей рукой присоски на миг изменили цвет, из светло-зеленого став почти прозрачными. Но что-то во мне, видимо, было, или жизненная сила Анки по-прежнему поддерживала «заряд» «синтезатора». Поэтому меня и ни током не ударило, и ничем другим не ужалило, хотя, наверное, могло бы.
