сочные персики, висевшие на ветках. Пахло раскалённой землёй и зелёной травой. В персиковом саду всегда царило лето. Птицы щебетали, перелетая с ветки на ветку. Повсюду порхали разноцветные бабочки. Аромат персиков оставлял сладость в горле.
Хаын настороженно остановилась и начала прислушиваться.
– Впереди кто-то есть. Много голосов, словно мы приближаемся к какому-то рынку или празднику. – Она несколько раз резко втянула носом воздух.
– Хороший пёсик. – Шин улыбнулся и надел маску. Кто бы там ни был впереди, им не стоит видеть его лицо. – Дорога из персикового сада всего одна, поэтому пошли быстрее.
Хаын скривилась.
– От людской собачонки слышу.
Шин остановился и развернулся.
– А ну-ка повтори.
Он шагнул к ней, но Хаын сделала шаг назад, а потом резко побежала. Шин погнался за ней.
– Иди сюда, я тебе все хвосты повыдираю!
Она неслась вперёд, пробираясь сквозь деревья. Шин бежал следом, посылая в её сторону нецензурные слова.
Голоса приблизились, стало слышно музыку и смех. Запахло кимчи и чапчхэ, рисовым вином и медовыми печеньями.
Вылетев из стройного ряда деревьев, они оказались на поляне. В центре стояли несколько чончжа[37]. Вокруг царила атмосфера праздника. Две девушки в ярких ханбоках танцевали танец с веерами. Их изящные тела изгибались, пышные юбки развевались, приподнимаясь от лёгкого ветерка.
Внутри чончжа сидело много людей. Они ели, пили и веселились. Запах жареного мяса бил в нос, и Шин услышал, как рядом проснулся дракон, спящий в желудке Хаын.
– Нужно убираться отсюда. – Он схватил Хаын за воротник чогори и потащил в противоположную от шатра сторону.
Но их заметили. Музыка стихла, смех тоже растворился в воздухе. Молодой парень в персиковом ханбоке вышел из беседки и громко произнёс:
– Присоединяйтесь к нам, дорогие странники! Мы угостим вас едой и выпивкой, девушки споют вам песни и станцуют.
Шин наклонился к Хаын и прошептал на ухо:
– Ничего не ешь и не пей. Ничего. Совсем. Теперь выбраться отсюда будет сложнее. Отказывать ему нельзя.
Он улыбнулся юноше и ответил:
– Мы торопимся, но с радостью посмотрим танец.
Юноша довольно улыбнулся и пригласил их в длинную и широкую беседку. За составленными вместе столиками сидели люди. Шин чувствовал исходящий от них холод. Значит, они квисины, что застряли в персиковом саду. Он слышал много легенд о том, что персиковый сад прекрасен, но коварен. Сюда боялись ходить даже сами жители божественного города. Даже те, кто совершал преступления.
– Присаживайтесь. – Юноша указал на один из столиков, на котором еды было больше всего.
Хаын сглотнула подкатившую к горлу слюну. Дракон в её желудке не унимался и рычал во всё горло. Шин видел, как её глаза поедают каждый кусочек мяса, как руки уже тянутся к рису. Но она пыталась держаться. Села за стол и уставилась в одну точку.
– Угощайтесь, – повторил юноша и махнул рукой, чтобы танцовщицы продолжали танцевать.
Девушки вновь закружились в танце. Они изящно рассекали воздух красными и жёлтыми веерами. Манящий запах еды кружил голову. Шин поглядывал на Хаын, которая явно страдала, смотря на все угощения.
– Можно всего один кусочек кимчи или саннакчи[38]? Оно так вкусно пахнет…
Шин покачал головой, не сводя взгляда с танцующих девушек. Хаын схватилась за живот и удручённо уставилась на ломящиеся от еды столы.
Танцовщицы плыли по воздуху, струящиеся ткани их одежд яркими пятнами застывали в пространстве. Юноша, пригласивший их к столу, расхаживал по беседке, махал веером и поглядывал на Шина и Хаын, которая тихо, пока не видит Шин, потянулась за едой. Но тут же получила шлёпок по руке.
Квисин, которые так были похожи на людей, смеялись и разговаривали. Их натянутые улыбки выглядели очень неестественно. Они смеялись и смеялись. Веселье лилось рекой, подобно рисовому вину, что струилось через край чашек. Каждый из них однажды попал в персиковый сад, но застрял, потому что не смог договориться с хозяином этого сада. С тем самым юношей, что сейчас элегантно помахивал веером себе на лицо.
– Чего же вы ничего не едите и не пьёте? Расслабьтесь, мы собрались здесь, чтобы веселиться и праздновать! – Он подошёл к столу, за которым сидели Шин и уже почти захлебнувшаяся слюной Хаын.
– Нам нужно уходить. Мы с радостью задержались бы подольше, но не можем.
Шин локтем пихнул в бок Хаын. Она отвлеклась от поедания взглядом закусок и подняла глаза.
– Просто так вы не можете уйти. Если хотите покинуть это место, обыграйте меня в падук.
Шин насторожился. Он знал, что это будет не просто игра. Божественный город Истин всегда таил опасности. За прожитую тысячу лет Шин каждый раз гадал, почему его назвали городом, ведь это был огромный мир со своими законами и порядком. И пусть ему и не нравились люди, Шин предпочитал оставаться в их мире и приходил в божественный город Истин только по необходимости. Ему наскучили оба мира.
– Значит, надо сыграть с вами в падук? – вдруг подала голос молчавшая до этого Хаын. – Я могу!
– Молчи! – выкрикнул Шин, но было уже поздно.
Юноша хитро улыбнулся и щёлкнул тонкими пальцами. На запястье Хаын появились два золотых наручника.
– Что это такое? – удивилась Хаын, глядя на золотые светящиеся браслеты.
– Чтобы вы не убежали, пока не окончится партия в падук.
Он щёлкнул ещё раз, и на запястье Шина тоже появились светящиеся браслеты. На третий щелчок посередине шатра появился большой гобан, по краям которого стояли чашки с чёрными и белыми фишками. На полу рядом со столом для игры возникли две небольшие подушечки.
– Вот кто тянул тебя за язык? – сквозь зубы, еле сдерживая весь накопившийся за эти дни гнев, зашипел Шин.
– Пока ты стоишь и мямлишь, время истекает. Тэхо и Лиён не могут здесь долго оставаться, поэтому нужно торопиться. Если нужно сыграть в падук, я это сделаю.
Она плюхнулась на подушку, одну ногу положила под себя, а другую согнула в колене и поставила на неё руку в цепях. Юноша хитро улыбнулся и медленно и элегантно уселся на подушку.
– Я рад, что кто-то из вас всё же решился со мной сыграть. Только это немного необычная игра в падук. – Он слишком широко улыбался, слишком сладки были его речи.
– Почему необычная? – удивилась Хаын, смотря то на юношу, то на Шина.
Шин тяжело вздохнул, покачал головой и уселся сбоку от гобана. Люди, что сидели за столами, вдруг стихли. С натянутыми улыбками они повернулись в сторону Хаын и Шина.
– Каждый наш ход будет иметь цену. Я играю чёрными, а вы – белыми.
– А если я хочу чёрными? –
