огонь радости и веселья.
Она долго думала перед тем, как достать первую белую фишку. Увидев её, кумихо выдохнула и аккуратно, не спеша поставила на поле. Теперь она молчала, давая возможность говорить юноше.
– Вы предоставляли поддельные карты, всё же пытаясь сохранить сокровища.
Хаын молча достала ещё один камешек.
– Священную энергию вы продавали нуждающимся, тем, кто умирал и не выжил бы без неё.
Руки Хаын не двигались. Она положила их на край гобана и смотрела в бесконечную чёрную бездну белой чаши. Юноша ждал.
Она выдохнула и достала фишку. Но та оказалась чёрной. Хаын с яростью выкинула её в сторону и достала новую, но фишка вновь окрасилась в чёрный. Она доставала фишки одну за другой, и каждая из них была чёрной.
Шин слышал историю о том, как одна лисица предала целый клан, лишь бы спасти свои хвосты. Кого-то убили, кто-то сидел в тюрьме Предела. А лисицу изгнали из города Истин. Значит, Хаын была той самой лисицей.
– Предательство очень сложно оправдать, – заговорил юноша. – Предавая кого-то, ты предаёшь себя. Свою честь, порядочность и совесть. Вы предали не только их, но и саму себя и до сих пор за это себя не простили.
Чёрные фишки, что доставала Хаын, летели в разные стороны. Они маленькими точками покрывали деревянный пол беседки.
На глазах Хаын выступили слёзы. Она вскочила, схватила чашу и с яростью швырнула её на пол. Кусочки полетели в разные стороны, порезали ханбок Шина и паджи Хаын.
– Я не могла поступить иначе! У меня не было выбора!
– Всегда есть выбор. Если дорога без развилок, всегда можно остановиться и пойти назад. Вы разбили чашу, нам теперь не доиграть в падук. Поэтому считаю вас проигравшей. Теперь вы останетесь здесь навечно, но я дарую вам подарок. Мы здесь, чтобы веселиться и радоваться жизни. Я заберу все ваши переживания, тоску, оставив место только для радости. Так вы сможете прожить долгую счастливую жизнь. Хотите забыть обо всей боли, что вы пережили?
В глазах Хаын загорелся странный огонёк. Будто это именно то, чего она ждала все эти годы в изгнании: искупления.
Шин встал с подушки и произнёс:
– Без боли потерь мы никогда не сможем оценить радость счастья. Не попробовав горечи рисового вина, никогда не поймёшь, как сладок мёд. Не уверен, что всем им нравится вкус веселья. – Он обвёл руками тех, кто улыбался в этом чончжане. Всех, кто когда-то отказался от своих грехов.
Хаын оглянулась и с печалью посмотрела на стоящих вокруг неё людей. А потом на осколки белой чаши и множество чёрных точек на полу.
– Я всё правильно сделала, – произнесла она тихо и совсем робко. – Я защищала тех, кого любила. Я защищала себя.
Юноша посмотрел на неё со злостью и сквозь зубы произнёс:
– Твои оправдания бессмысленны. Вы останетесь здесь навсегда.
Он щёлкнул пальцами, и золотые цепи на руках Хаын стали впиваться ей в кожу. Она закричала и упала на колени.
– Прекрати это, – спокойно произнёс Шин.
– Она заслуживает наказания. Она проиграла в падук, – так же спокойно ответил юноша.
– Мир не чёрно-белый, в нём множество оттенков. Отпусти её.
Юноша потянул за цепь, которая шла к Шину, но ничего не произошло. Брови юноши поползли наверх, потом снова сошлись на переносице.
– Пока я не чувствую вины за всё содеянное, это бесполезно, правда? – Шин покрутил оковами перед лицом юноши, которое покраснело от злости. А потом подошёл к Хаын и протянул ей руку.
– Вставай, глупая кумихо. Отрезать бы тебе твой длинный язык. Умела бы держать его за зубами, ничего бы этого не было. Я верю, что иногда нет выбора, что иногда позади горит пожар, и тогда остаётся только идти вперёд, не думая о том, правильная дорога это или нет.
Она посмотрела на него полными слёз глазами и вложила свою горячую ладонь в его тёплую.
– Не хотел я этого делать, но, кажется, придётся, – пробормотал Шин, запуская руки за голову и развязывая ленточки, что держали его маску.
– Ух, так намного свободнее. – Он снял маску и привязал её себе на пояс.
Лицо юноши тут же изменилось. Красные пятна сошли со щёк, кожа стала совершенно белой.
– Эт… то вы? – Он начал заикаться, быстро щёлкая пальцами.
Исчезли гобан, рассыпанные фишки и цепи на руках Шина и Хаын. Юноша упал на пол и поклонился Шину, опустив голову.
Хаын удивлённо переводила взгляд с Шина на юношу и обратно, совершенно не понимая, что происходит. Шин очень надеялся, что ему не придётся применять этот ход, но эта кумихо всё испортила.
– Встань, – стараясь говорить жёстче, приказал Шин.
– Господин, простите меня! Если бы я знал, что под маской вы, ни за что бы не начал эту игру.
Хаын нахмурилась, потирая запястья, на которых остался след от впивавшихся совсем недавно цепей.
– Господин? – шёпотом спросила Хаын. – Что это значит?
– Заткнись, – как можно тише произнёс Шин, пихая её в бок, а потом добавил громче: – Мне нужно найти кое-кого. Я привёл её сюда, но она потерялась. Поэтому проведи нас к выходу из персикового сада.
– Господин, это честь для меня – помочь вам. Она часть вашего плана?
Шин посмотрел на ещё больше нахмурившуюся Хаын и подумал, что юноша прав.
Лиён и правда была частью его плана. Только той частью, где они никогда не встречаются.
Глава 18
Чудовище и обещание
Лиён и Шин сидели на пороге дома мудан. Тёплый ветер, что дует только в начале лета, не обжигал кожу, а нежно ласкал её. Солнце катилось за горизонт, касаясь своими лучами облаков. Лиён кусала губы, пытаясь понять, что произошло. Она чуть не умерла ещё не родившись, родители спасли её благодаря квисин.
Шин легонько потянул за верёвочку, которая была привязана к её запястью, чтобы привлечь внимание.
– Конечно, я не совсем одобряю способы, к которым прибегли твои родители, но они пытались спасти твою жизнь.
– Спасли, чтобы потом считать меня чудовищем? – Она задала вопрос, но ответа не ожидала. Встала и пошла вперёд, но кожаный ремешок натянулся между ними.
Шин встал и понимающе посмотрел на Лиён, которую разрывало от злости. На Шина, на родителей… на всех. Злость растекалась словно лава, сжигая всё внутри.
– Я хочу выбраться отсюда. Пошли. – Она шагнула вперёд, и мир вокруг изменился. Они всё так же были в родной деревне Лиён, только теперь перед ней стоял её родной дом. Осколки воспоминаний, которые остались в её памяти, обточились временем, но она узнала родной
