В ночь пожара я проснулся до того, как учуял запах гари. Точно такое же ощущение вырвало меня из снов и заставило бежать вниз. Куда сейчас я должен бежать?
— Держите меня в курсе, — выдавливаю я и отключаюсь.
Безысходность — ужасное чувство. Я не могу ничего сделать, не могу уехать отсюда и не могу спасти Мередит. Я бессилен. Бродя по комнате, копаюсь в своей голове. Стоит ли звонить в полицию? Я же даже не знаю, где были похороны и где останавливалась Мередит. Поместье Ван дер Мееров сгорело, и ей оставалось жить только в отелях Хэмптона, чтобы попасть на кладбище не вечером. Господи, я давно вышел из общества нью-йоркской элиты и не знаю ничего, что может помочь полиции.
Телефон вибрирует на постели, и я вижу имя потерянной девушки на дисплее. Кровь ударяет в уши. Быстро прикладываю мобильный к уху и с надеждой в голосе шепчу:
— Мередит? Это ты?
Мне отвечает не знакомый ласковый голос, иногда слишком тихий, волнующий сердце, а низкий баритон с модулятором голоса:
— Не угадал! Мередит сейчас немного занята, поэтому мы можем поговорить, Маркус.
Теперь последние частички реальности, державшие меня на плаву, испаряются. Мое шестое чувство подсказывало, что что-то не так, но я упрямился, как баран. Сердце словно останавливается, а потом скачет галопом в груди.
— Кто это? И где Мередит? — спрашиваю я, хотя чертовски боюсь узнать ответ.
Человек на линии надменно вздыхает и раздраженно, но с ноткой наслаждения замечает:
— Ты не в том положении, щенок, чтобы задавать мне вопросы! Ладно, это было грубо. Давай сыграем игру?
Программа изменения голоса делает свою работу безупречно: я не могу определить ни пол, ни возраст, ни акцент. На ватных ногах спускаюсь вниз и иду в спальню Кайла. Надо вызвать полицию.
— Маркус, советую ответить, иначе твоя подопечная… — незнакомец делает паузу, затем он издает смешок. Какой-то злобный и настораживающий. — Или лучше сказать «твоя шлюха»? Я нашел занимательное видео на ее телефоне. С виду приличная маленькая девочка, а на самом деле шлюха. Мередит — дочь своей матери. Хотя она, наверное, даже превзошла Сьюзен. Покойная миссис Хиггинс не раздвигала ноги перед мужчиной, который на пятнадцать лет старше ее. Вы сгорите в аду, грешники!
Я замираю перед дверью в комнату Кайла и, развернувшись, иду в кухню. Этот человек нашел еще один рычаг давления. Наши отношения всегда были и будут под запретом. Мистер и миссис Ван дер Меер в гробу перевернулись бы, если бы узнали про них. А про родителей Мер, моих некогда друзьях, я даже думать не хочу. Их ужас меня бы обрадовал.
— В какую игру ты хочешь сыграть? — не имея выбора, я иду на его поводу.
Вновь слышится смешок, но на этот раз одобрительный. Незнакомец доволен моим ответом.
— Игра очень интересная, — размеренно произносит он. — Называется «мои вопросы — твои ответы». Ты готов сыграть, Маркус Монтгомери?
Сжимаю телефон в руке настолько крепко, насколько могу. Пластиковый чехол хрустит от натиска моей ладони. Образ Мередит появляется перед глазами. Я запомнил каждую ее черту, запечатлел ее образ, пока она спала в моих объятиях. Русые волосы разлетелись по подушке, густые ресницы тряслись, пока Мер витала во снах. Губы были приоткрыты. Мередит мило наморщила носик и терлась им о мою грудь, словно нащупывала тепло.
Мне физически больно думать о девушке, заполнившей мои мысли, мою жизнь. В голове проносятся все обидные слова, поступки в сторону Мередит, и стыд ударяет меня по голове огромной кувалдой. Она не заслужила этого дерьма, а я не заслужил ее. Мер должна быть живой, иначе я никогда себя не прощу.
— Дай ей трубку, — я почти молю.
Незнакомец цокает и приговаривает:
— Игра, игра, игра. Или пуля в ее прекрасное личико. Пуля, пуля.
Я рычу и сдаюсь.
— Я согласен! Спрашивай, что угодно, я отвечу.
Пауза длиною в пару секунд растягивается на целую вечность. Незнакомец начинает напевать какую-то песню, которую я точно слышал, но разобрать не могу из-за модулятора. Он что-то бормочет, и слова превращаются в шипение.
— Придумал! — восторженно объявляет человек. — Раз уж я начал говорить про одно занимательное видео, то давай продолжим.
Мое дыхание замирает. Я забываю, что мне нужен кислород, и опираюсь рукой на столешницу, крепко сжав ее.
— Она была девственницей, когда ты ее трахнул? — вопрос чудовищный.
Никто не имеет право спрашивать о таком. Не хочу отвечать, зато блевать меня тянет. Однако выбора нет, и я выдавливаю из себя:
— Да.
Я подчиняюсь, как мелкая забитая шавка. Я словно вновь оказался в том подвале, где был вынужден вести себя так, как хотел отец. Безропотный, слабый и жалкий мальчик. Сколько раз клялся, что никогда снова не опущусь до такого, и облажался. Ради Мередит я готов опозорить и себя, и ее, и свою фамилию. Так я себя хоть немного успокаиваю.
— И какого было лишить эту сучку единственного чистого, что у нее было? Ты наслаждался, пока вставлял мелкой девчонке, думая о ее матери? — второй вопрос становится еще хуже.
Преступник не первый, кто спросил об этом. Сьюзен — последнее, о чем я думал, занимаясь любовью с Мередит. Признаюсь, что в наш первый раз, когда Мер сказала, что не хочет оставаться одна, я увидел лицо ее матери. Но не вместо дорогой мне девушки. Призрак Сьюзен встал у изголовья и смотрел на меня с мольбой. Она была точно такой, какой я ее запомнил: волосы цвета пляжного песка собраны лентой на затылке, руки и ноги подтянуты из-за регулярных тренировок, выпирающий животик, свидетельствующий о беременности. Не знаю, игра подсознания была для того, чтобы я остановился или наоборот продолжил.
— Я думал только о Мередит, — шиплю я. — Дай ей трубку!
Незнакомец цокает, и по этому звуку легко понять, что это намек. Я должен заткнуться.
— Ты нарушаешь правила, Маркус, — вряд ли он из тех, кто предупреждает. Не сомневаюсь, я получу наказание. — Я меняю нашу игру и добавляю нового участника. Зови Кайла, пусть щенок послушает нас.
— Он не имеет к этому отношения, сукин сын! — рычу, как раненый зверь. Подбитый волк на дороге — вот кто я.
— Он Монтгомери, а значит замешан с самого рождения, — усмехается похититель. — Не волнуйся, я не расскажу ему ваш грязный секрет. Вряд ли мальчик знает, что происходит у него под боком.
Я молчу. Одно лишнее слово — я лишусь не только Мер, но и Кайла. Если он испытвает к Мередит чувства, то не простит мне этого. Но пусть лучше оба будут живы,
