а сын возненавидит меня, чем кто-то из них пострадает.
— Советую быстрее его позвать, потому как я отлично стреляю даже в темноте, а твоя подружка у меня на мушке, — преступнику скучно. — Мозги будут сочетаться с ее белокурыми волосами.
Едва сдерживаю рвотный позыв и желание заорать. Вместо этого я выключаю микрофон, ставлю телефон на громкую связь и зову Кайла. Мои руки трясутся, легкие сдавлены, словно у меня сорокалетний опыт курения, а сердце разрывается. Голос срывается на имени сына. Кайл приходит на кухню, зевая. Он не спал и все еще ждал Мередит. Увидев мою бледную физиономию, он спрашивает:
— Что с Мер?
В горле пересохло. Пытаюсь протянуть руку, чтобы подготовить Кайла, но не могу преодолеть свои страх и боль. Впервые за долгое время я думаю о себе больше, чем о названом сыне, чью жизнь я поставил на первое место много лет назад.
— Мередит в опасности, — мой голос надламывается. — Человек на проводе угрожает убить ее, если я не отвечу на его вопросы. Он…
Из динамиков издается мое имя, а следом идет очередная угроза:
— Могу предложить еще один вариант: пуля в сердце. Немного драматично, не думаешь?
Глаза Кайла округляются. Лицо бледнеет за секунду. Он хватается за столешницу, удерживая равновесие. Одними губами он спрашивает, что происходит, но вместо ответа я включаю микрофон и говорю в трубку:
— Кайл здесь.
Я мог бы попросить его позвонить копам, чтобы те услышали разговор и все угрозы незнакомца. Но этого нельзя допустить, потому что завтра же я могу оказаться в тюрьме, Кайл — без гроша на улице, а Мередит — в гробу, в семейном склепе Ван дер Мееров, где лежат ее дедушка и бабушка.
— Здравствуй, щенок. Я рад нашему знакомству, — скрипучий голос модулятора звучит немного по-другому. Сейчас он словно больше заинтересован в разговоре. — Вернемся к игре, грешник. Зачем ты заплатил сенатору Льюису и Россу Кингу?
Вот и опасения подтверждаются. Этот подонок знает все. Не могу взглянуть на Кайла, так как просто не хочу видеть его лицо, когда он поймет, что все наше семейство прогнило. Отец был фанатиком и убийцей, брат сбежал и обрек меня на все страдания, а мать закрывала на все глаза, пока не запахло жаренным. Она допустила побег моего брата, позволяла совершать все зверства, а развелась лишь потому, что поняла, что и ей может достаться. О нас с братом она никогда не думала. Жаль, я поздно осознал это и оплакивал ее.
— Чтобы закрыть долги отца, — начинаю я. — Он и его дружок по шизофрении убили пятерых управляющих компании Кингов, в том числе и Лукаса Кинга. Квентин был причастен к взрыву его компании, и Росс Кинг начал угрожать мне и моему племяннику. Сенатор был в курсе некоторых дел, закрывал на них глаза, но все же было рискованно оставлять его с открытым ртом.
— Разве они не были правы? Разве эти нелюди не заслуживали своей доли? — вопрос скорее риторический, потому что сволочь не дает мне времени ответить и продолжает: — Как и Мередит Ван дер Меер, они заслуживают всего ужасного. Прелюбодеи, лжецы, алчные мелкие людишки, возомнившие себя богами. Мередит такая же грязная и отвратная. От нее разит предательством. Я могу избавить вас обоих от этой угрозы и убить ее. Для фотографий в прессе лучше оставить ее лицо в целости, не так ли? Но я могу вытащить из нее все запачканные в грехах органы и кровь. Пусть хоть немного она очистится.
— Не тронь ее! — Кайл рявкает быстрее, чем я успеваю его заткнуть. Сердце замирает, а рука тянется, чтобы закрыть рот племяннику.
Мы стоим на краю, опасно сейчас делать что-то, что разозлит его или ее. Подчинение — наш путь к спасению Мередит. Кайл не понимает этого, и я не могу его винить.
— Хм, а у щенка уже прорезались зубки? — дикий смех из-за модулятора кажется не просто жутким, а дьявольским. — Беги от греха, как от лица змея; ибо, если подойдешь к нему, он ужалит тебя. Зубы его — зубы львиные, которыеумерщвляют души людей.
Книга Премудрости Иисуса, Сына Сирахова, глава двадцать первая.
Эту строчку я учил наизусть много лет назад. Отец выбивал из меня все живое и повторял ее часами.
Незнакомец отключается. Его вопросы закончились, а Мередит все еще в опасности. Под руку попадается графин, я беру его и швыряю в стену. Мелкие осколки катятся к ногам и врезаются в ступни. Хватаю телефон и звоню:
— Полиция Нью-Йорка? У нас похищение. Некто похитил Мередит Амелия Ван дер Меер, угрожал убить ее, позвонив мне с ее мобильного.
* * *
Прошло почти пять часов после звонка похитителя. Полиция встала на уши: дело года попало к ним в руки. Кайл вышагивает по гостиной, не успокаиваясь ни на секунду. У меня нет даже сил, чтобы наорать на него. Я не чувствую свои конечности, язык. Тело словно покрылось льдом. Вдруг мой телефон наконец издает громкую мелодия, и я резко прихожу в себя и беру трубку. Миссис Стюарт произносит заветные слова:
— Пилот звонил из ангара. Мередит приземлилась сорок минут назад и уже выехала…
Если она сказала что-то еще, то я уже не слышу. Мередит — целая и невредимая — заходит в гостиную. Ее глаза выглядят уставшими, волосы немного растрепаны, под глазами отпечаталась тушь, но Мер жива. Ее никто не тронул. На прекрасном лице Мередит появляется извиняющаяся улыбка. Затем она видит наше состояние и говорит:
— Простите за задержку, у меня лопнуло колесо посреди дороги…
Мер запинается, снова оглядывает наши ошарашенные лица и спрашивает:
— Я что-то пропустила? Не говорите, что кто-то умер. Опять.
Никто не умер, но я был очень близок к этому.
Мередит жива. Она вернулась ко мне.
Глава 22
Мередит
Мало того, что я проторчала на трассе несколько часов, телефон какого-то черта оказался в багажнике. Он сел, и я не могла ни с кем связаться. Надеюсь, Маркус не переживает и сладко спит. Такси подъезжает к особняку, в котором, к сожалению, горит свет.
Дьявол!
Расплатившись с таксистом, забираю свой чемодан и иду в дом. Кажется, с меня потребуют объяснения… Когда я открываю дверь, меня встречает чересчур напряженная тишина. Ее прерывает телефонный звонок. Пробираюсь в гостиную и вижу лица Маркуса и Кайла. Очень бледные, как белый снег, только выпавший на землю.
— Простите за задержку, у меня лопнуло колесо посреди дороги… — я запинаюсь.
Моя полуулыбка, которую я натянула, готовясь к извинениям, пропадает.
