и попытался натравить двух быков, с которыми я вполне мог бы справиться даже тогда. Так что повод для неприязни был, а вот для ненависти – точно нет.
– Личная неприязнь, – как можно более обтекаемо заявил я.
– Ну что же, тогда поедем к дому, где засел твой любимчик, – принял решение гоблин явно для того, чтобы не сидеть без дела и не пялиться на фонтаны в ожидании разрешения ситуации.
Я не стал забираться в магокар и вернулся в кабриолет Бисквита. Так как мы никуда не спешили, Бенедиктус решил не форсить и повел свою летающую машину обычным ходом – по дороге, как и прочие смертные.
До дома, где находилась галерея моего недоброжелателя, мы добрались минут за пять и остальное время просто сидели в напряженном ожидании. После того, как часы на приборной панели кабриолета показали ровно пятнадцать ноль-ноль, ничего не произошло, как и через следующие несколько минут. Из-за воцарившейся в машине тишины внезапно раздавшийся марш имперских штурмовиков показался слишком уж резким и неслабо ударил по нервам. Я тут же принял звонок и услышал голос Иваныча:
– Ваша ставка не сыграла. Репродукция испугала только Жака Белиньи.
Иваныч все еще продолжал говорить, а стоявший перед нами магокар уже поднялся в воздух и с креном рванул куда-то влево. Бисквит все понял правильно и, не дожидаясь моих пояснений, повел кабриолет следом. Правда, пришлось учитывать то, что в отличие от летающей машины, наземный транспорт по прямой двигаться не может.
Когда добрались до знакомого небоскреба, где располагалась галерея Белиньи, то увидели, что припаркованный там магокар оказался пуст – Беня явно решил на всякий случай подстраховать своего напарника. Мы с Бисквитом практически бегом пересекли огромный холл. Повезло, что молодой парень из группы, работавшей по Белиньи, спустился вниз и придерживал для нас лифт. Так что наверх мы поднялись без малейших задержек. С прошлого моего посещения холл на этаже, где разместилась галерея, никак не изменился. Разве что хостес выглядела крайне растерянно и даже обрадовалась, увидев знакомое лицо, но ненадолго. Девушка явно не обладала выдающимися аналитическими способностями, но и дурочкой тоже не была. Мимолетная радость тут же сменилась выражением злости и яростным прищуром. Впрочем, мне было плевать на ее гримасы, тем более помощь провожатой нам не нужна. С нами был уже прошедший по нужному маршруту агент, да и сам я еще помню, куда нужно двигаться.
Выставочные помещения мы пересекли быстрым шагом и практически без задержки ворвались в конференц-зал, где и находились все основные действующие лица разыгрывающейся драмы. Как раз застали яростные вопли Белиньи, которые он направил на невозмутимо стоявшего рядом Иваныча. Впрочем, мой коллега явно сдерживал себя, а причиной тому была возвышающаяся за спиной невысокого гоблина туша ор Бенедиктуса. Вот именно из-за этой сдержанности, буквально распиравшей его изнутри, Жак и взорвался, как только увидел мою физиономию.
– Так это все из-за тебя, мерзавец?! Тварь завистливая! Мало тебе Майкла, решил всех нас уничтожить! – завизжал некогда казавшийся мне вполне нормальным и не таким уж злобным старик и даже попытался кинуться на меня, хотя должен был знать, что я являюсь чародеем и ему со мной не справиться.
Впрочем, никто не позволил ему сделать и шага.
– Месье Белиньи, – на чистейшем французском заявил Секатор, преграждая путь взбешенному оценщику, – вы сейчас не о том думаете. Вас обвиняют в тяжком преступлении.
Увы, мой коллега так разошелся, что ему было плевать на любые обвинения. К тому же он вряд ли понимал, с кем именно имеет дело.
– У вас нет ордера! Сейчас сюда явится мой адвокат, и охрана вышвырнет ваш зоопарк на улицу.
А вот это он зря. С Секатором так разговаривать нельзя.
Иваныч ловко ухватил хумана за галстук и притянул его к себе:
– Слушай меня, хуман. Тебе не поможет никакой адвокат. Ты влип в дело с десятками трупов. Тут не вирой пахнет, а переселением в Палаты Тишины.
– Немедленно отпусти меня, животное! – завизжал растерявший всю благообразность старик.
Ох, что сейчас будет!
Мне на секунду показалось, что Иваныч растерялся. Затем он как-то странно посмотрел на меня, а после перевел взгляд обратно, впившись им в глаза беснующегося старика. Гоблин больше не сказал ни слова, но через секунду я понял, к чему все эти гляделки. Он явно вспомнил наши разговоры об особенностях Дара оценщиков. От гоблина повеяло такой концентрированной волной энергии разрушения, что даже мне стало не по себе.
– Ты мне сейчас все расскажешь, опарыш мерзкий, – каким-то совсем уж демоническим голосом проскрежетал гоблин.
Впрочем, с его-то даром пересмешника это не так уж сложно. Но даже понимая всю подоплеку ситуации, я все равно испытал короткий приступ животного ужаса. Что уж говорить о бедном старике. Белиньи заткнулся, сильно побледнел и рухнул на колени, став ниже нависшего над ним гоблина.
– Я… я… конечно…
И тут человека затрясло, словно в приступе эпилепсии. Ситуация стала совершенно непонятной, но, похоже, только для меня.
– Бисквит! – рявкнул Иваныч.
Замерший рядом со мной орк тут же сорвался с места, подбежал к упавшему на пол человеку и бережно приподнял голову старика своей большой ладонью. Затем правой рукой достал из сумочки на поясе нечто похожее на маленькую шайбу. Дальше вообще пошла какая-то дичь. Из шайбы выдвинулась тонкая игла, превращая ее в некое подобие кнопки. И тут орк воткнул эту иглу в висок бьющегося в падучей старика. Шок и трепет! Не то что вмешаться, я даже крикнуть не успел.
Белиньи вдруг обмяк, а Бисквит, внимательно посмотрев на пришпиленную к голове бедолаги шайбу, разочарованно прорычал:
– Темные духи! Не успели.
В унисон ему прозвучало кваканье Иваныча, явно выдавшего какое-то заковыристое гоблинское ругательство.
Оба были искренне расстроены чем-то, чего я совершенно не понимал. Дальше стало еще «веселее». В конференц-зал ворвался какой-то вопящий на французском хлыщ в дорогущем костюме, а за ним по пятам двигалась группа жандармов из центрального отдела. Несмотря на общую растерянность, моя интуиция вопила, что сейчас здесь разразится форменный дурдом, возможно с задержанием всех, кого ни попадя.
Повезло, что пока не появился кто-то наподобие вчерашнего инспектора, и Иваныч, явно понимавший перспективы, несколькими жестами что-то приказал Бисквиту. Мой зеленокожий друг подхватил меня под локоток и потащил на выход. Я особо не сопротивлялся, хотя все еще не мог сложить в голове картинку произошедшего.
Нормально сформулировать терзавшие меня вопросы получилось лишь в машине, когда мы отъезжали от небоскреба.
– Бисквит, ты зачем его грохнул?!
– В смысле грохнул? – удивился орк, да так, что чуть
