– Я думаю, где-нибудь здесь, с краю, чтобы незаметно было, – посоветовал Женя.
Диск послушно застыл над опушкой леса и плавно опустился на поляну.
– Ну что ж, все готовы? – спросила Оля, и ребята лишь молча кивнули головой…
Группа сельских мальчишек и девчонок, пересекавших зелёное поле, не привлекла к себе интереса, тем более что со стороны города сюда направлялась огромная масса народа. В небе уже вовсю сияло весеннее солнце, ласковый ветерок игрался берёзовыми косичками, а пёстрое разнотравье, согревшееся под яркими лучами, источало сладостные ароматы.
– Хорошо-то как! – воскликнула Дашка и тут же, споткнувшись, растянулась на траве.
– Смотри, лапти не потеряй! – ухмыляясь, сказал Равиль, помогая ей встать. – А чего это столько народу в чистое поле идёт?
– Может, праздник какой? – предположил Женя.
– Нам это только с руки. Смотрите, сколько там городских жителей. Затеряться в такой толпе – раз плюнуть, – обрадовалась Оля.
– И одеяния сменить тоже можно. Вон какие из карет выходят! – заметила Умка, кивая в сторону экипажей, выстроившихся на обочине.
Неподалёку от них остановилась странного вида машина со скамейками посередине и лестницей над ними. На машину взобралось четверо мужчин в блестящих медных шлемах, вооружённых музыкальными инструментами. Они быстро расселись на передней, обращённой к дороге скамейке, и стали настраивать свои инструменты.
– Что же их всех сюда так привлекло? Неужто наш корабль обнаружили? – с тревогой предположила Даша.
– Нет, я уверен, что это не так. Видите, люди все вдоль дороги располагаются и ждут чего-то, – ответил успокаивающе Буруль.
– Как ты думаешь, эти подойдут? – шёпотом спросила у Оли Умка, показывая на группу школьниц.
Все они были одинаково одеты – длинные коричневые платья с отложными белыми воротничками, чёрные фартуки и соломенные плоские шляпки. Рядом с ними стояла строгого вида женщина с плакатом над головой «Женская гимназия фон Дервиз».
– По-моему, вполне, – кивнула Даша в ответ.
– Скромненько, но со вкусом, – отозвалась Оля, и все три девочки осторожно приблизились сзади к гимназисткам.
Через секунду их было не отличить от группы восторженных учениц, ждущих с волнением чего-то или кого-то, приподнимаясь на цыпочки.
– Слушай, а им идёт форма, да? – сказал Равиль Женьке.
– Точно. Нам бы тоже не мешало переодеться. Вон, смотри, эти костюмчики будут нам в самый раз, – сказал Женя, указывая на стоявших поблизости гимназистов в строгих тёмных пиджаках с многочисленными золотыми пуговицами в ряд и фуражками с блестящими кокардами.
– Кеш, а Кеш, оторвись! – дёрнул Равиль Кешу, заворожённо следящего за оркестром.
– Что? А, да, иду, – ответил тот, и через пару мгновений ребята, включая и Бурульку, стали гимназистами.
– Как бы разведать, чего они тут все ждут? Спрашивать напрямую неудобно. Раз мы здесь, то, по идее, должны были бы знать, зачем, – пробормотал Женя.
– Сейчас выясним, – ответил Кеша и направился к оркестру.
Он ещё до этого разговора заметил, что в оркестре что-то не так и хотел понять, чем они так раздражены. Приблизившись, он увидел, что одно место остаётся свободным, на нём лежит скрипичный футляр, а дирижёр с пышными бакенбардами и усами раздражённо отчитывал одного из оркестрантов:
– Я же тебе лично поручил следить за Стёпкой. Где он запропастился? Как изволите играть теперь, сударь, без первой скрипки? – он вытащил из кармана золотые часы на цепочке. – Вон, всего десять минут осталось, а Стёпки все нет! Небось, опять в трактир закатился. Выгоню к чёртовой матери, прости меня Господи, выгоню! – кричал он, сняв с себя начищенную до блеска пожарную каску и протирая платком пот со лба.
– Прошу прощения, разрешите обратиться, – тихо сказал Кеша, дотрагиваясь до рукава кителя дирижёра.
– Что, что Вам угодно, молодой человек?
– Я вижу, у вас проблемы?
– Проблемы – это не то слово-с. Это форменная катастрофа-с! Вот-вот должна закончиться гонка моторов, а у меня нет первой скрипки!
– Так вы автомобили ждёте! – радостно воскликнул Кеша.
– Конечно. Сегодня же вторая гонка. В прошлом году из Москвы в столицу, а теперь вот обратно… А Вы разве не по этому поводу здесь, господин хороший?
– Ну да, конечно. Это я так. Я хотел сказать, может я могу Вам чем помочь?
– А Вы, сударь, скрипке обучены?
– Кое-что умею. В домашнем оркестре играть доводилось.
– И нотную грамоту знаете?
– Знаю, как без этого.
– А «Боже царя храни» знаете?
– Не доводилось, но я на слух подберу.
– На слух? Х-м-м. Ну что ж, делать нечего. Поглядим. Вон струмент лежит. Покажите-ка ваши способности.
Кеша открыл футляр и достал оттуда потёртую скрипку и смычок. Он деловито потрогал струны, поправил колки и осторожно повёл смычком. После нескольких неуверенных аккордов, скрипка подчинилась новому хозяину и полилась мелодия.
– Замечательно! Как Вас звать-величать, господин хороший? – радостно хлопнул в ладоши дирижёр.
– Кеша. Иннокентий.
– А по батюшке?
– Львович.
– Рад знакомству с Вами. Позвольте представиться – Иван Антонович Шемякин. Брандмейстер. Господа! Господа, минутку внимания! Вот, Иннокентий Львович любезно согласился помочь нам сегодня. Прошу любить и жаловать. Давайте-ка вместе попробуем. Петя, надеюсь ты вместе со скрипкой и ноты привёз? Молодец, отдай Иннокентию Львовичу. Начнем-ка с вальса, пожалуй. Так!
Сыграв пару мелодий кряду, дирижёр вдруг остановился, поднял глаза к небу и молитвенно сложив ладони, прошептал:
– Спасибо тебе, Господи. От всего сердца спасибо, – затем взглянул на Кешу и продолжил:
– Сам Бог, видать, Вас сегодня послал. Чувствую, всё будет хорошо. Жаль только отплатить мне Вам, господин хороший, нечем за вашу доброту. А где ваши родственники? Может, их сюда пригласить? Небось, ещё ни разу пожарную машину видеть не доводилось, а?
– Да я здесь с друзьями. Из гимназии.
– Тем более. Зовите их всех сюда. Мы им здесь лучшие места устроим. По-первому классу.
Кеша махнул призывно рукой, и вся шестёрка подошла к оркестру.
– Вона вас сколько… Ну да ничего. Давайте-ка на заднюю скамейку вставайте. Отсюдова самый лучший обзор будет. Ну как? Нравится? То-то! Прогресс, одно слово. В прошлом годе мы ведь тоже в этом мероприятии задействованы были, провожали моторы на пробег, но на старой упряжке, а теперь вот сами с усами, с собственным стальным чудищем! Прогресс!!!
– Машина что надо! Зверь! – одобрительно отозвался Женя и завоевал этим немедленное расположение дирижёра.
– А кто сейчас лидирует? – поинтересовался Равиль.
– На последнем контрольном рубеже в Клину был Деможо, – ответил Иван Антонович.
Он благосклонно улыбнулся и начал репетицию своего небольшого оркестра.
Ждать пришлось недолго. Ребята заметили, что с дальнего конца толпы, вытянувшейся вдоль дороги, стали слышны радостные возгласы, поднялись в воздух воздушные шары и радостное волнение охватило всех. Стало вдруг невероятно шумно и тесно. Оркестр стал играть какой-то марш, и ребята чуть не оглохли, стоя позади медных труб. Все стремились приблизиться как можно ближе к дороге, чтобы увидеть победителя. Затем раздался гудок, и перед ребятами в клубах дыма и пыли появился покосившийся на бок автомобиль. Проехав за финишную черту всего несколько метров, шофёру пришлось остановиться. Оказывается, он последние сто метров ехал со спущенной шиной, да тут ещё восторженная толпа бросилась к нему, загородив путь.
– В Гонке моторов победил Виктор Эммери! Результат Эммери на автомобиле «Бенц» с шинами «Мишелей» – 8 часов 33 минуты и 48 секунд! – раздался зычный голос откуда-то.
– Всего сто с немногим лет… – сказал Женя.
– Что?! Не слышу! – прокричал в ответ Равиль.
– Сто, говорю, всего лет прошло. А как всё изменилось!
– Ну, и я говорю. Таких машин теперь и в помине нет. Разве что в музеях.
– Насколько я помню, в это время ещё и самолётов по-настоящему не было. Братья Райт только собираются в свой знаменитый полёт, – добавила Оля.
– А вот так вот живёшь и не замечаешь всего этого. Вроде бы ничего и не меняется, – заметила Умка.
– Дедушка рассказывал, что полвека назад даже мобильников не было, да и компьютеров, – промолвила задумчиво Дашка.
– Как они так жили, ума не приложу. Жалко их, – вздохнула в ответ Умка.
– О чём ты? Посмотри вокруг! Они же полны радости и счастья, – возразил Равиль.
– Значит, можно прекрасно жить без всех этих штучек, – заключила Даша.
– Жить-то можно, но всё равно обидно. Ведь с ними можно гораздо больше, чем без них. Так что я за прогресс! – воскликнул Женя вдруг во внезапно наступившей тишине. Оркестр только что закончил играть. Иван Антонович, услышав последнюю фразу, улыбнулся и обратился к Жене:
