Мерфи внимательно наблюдал за каждым движением существа. Встав боком к противнику, Чаар-Тоа-Вал-Готэ завел руку за себя таким образом, что длинный изогнутый клинок оказался над его головой. Левая рука, напротив, поднялась перед его лицом, так что его пальцы коснулись острия клинка. Хозяин дома терпеливо ждал, предоставляя чужаку право начать бой. Джонатан резко дернулся вперед, но он не знал ничего о своем противнике. Молниеносным движением тот отбил выпад, и клинок уткнулся в сердце аурлийца. Противники разошлись. Мистер Норрингтон предпринял вторую попытку. В этот раз ему удалось продержаться на секунду дольше. Вступив в третью схватку, он удивил противника, отбив его контратаку. Аурлиец все еще был слишком далек от победы, но вызывал у Чаар-Тоа-Вал-Готэ уважение тем, как быстро подстроился под стиль нового противника. В отличие от убийцы, у хозяина имелось явное преимущество. Он не раз бывал у стены империи и видел все разнообразие вражеских приемов.
Их тренировка продлилась чуть меньше часа, и к ее концу Джонатан был в состоянии давать отпор не меньше двух минут. Каждый из зрителей считал своим долгом подсказать аурлийцу идею для тактики. Когда стычка закончилась, Чаар-Тоа-Вал-Готэ убрал клинок в ножны и глубоко поклонился. Мистер Норрингтон повторил за ним уважительный жест. Разогнувшись, офицер быстро заговорил, обращаясь к Вендэлю.
— Отныне каждый день все будут обязаны тренироваться. Попытка убийства царицы равносильно самоубийству. Она практически никогда не бывает одна. Вы должны быть готовы к битве с новым противником, — перевел его слова первородный.
— Приятно слышать, что авторы идеи так в нее верят, — усмехнулся Дункан.
Тем не менее с логичными доводами Чаар-Тоа-Вал-Готэ никто спорить не стал. Все только что сделались свидетелями того, как самый опытный воин из их числа раз за разом проигрывал в бою один на один. Пленники были готовы ухватиться за любую возможность, чтобы повысить свои шансы на выживание.
Ночью мистер Мерфи проснулся от ощущения, что в комнате он больше не один. Вскочив, он рефлекторно попытался найти оружие, которого у него не было.
— Не бойся, это я, — услышал Эйден голос гесталы.
— Тебе не стоит здесь быть. Консулу это не понравится, — прошептал аурлиец.
— Мне больше нет дела до чувств Клетиса. Я не хочу до конца жизни оставаться его игрушкой, — холодно прошептала Кара, ожидая несколько другой реакции на свое появление.
— Зачем ты пришла? — спросил дуэлянт немного мягче.
— Хотела убедиться, что твой шрам действительно столь ужасен, что его стоит скрывать. Мне не хватает того говорливого, самонадеянного идиота, которым ты был раньше. — Мистер Мерфи почувствовал, как его щеки коснулась рука, и рефлекторно отпрянул назад.
— Ты выбрала не лучшее время, чтобы полюбоваться на мое увечье. — В окружающей их тьме были видны лишь силуэты.
— Другого у меня нет. — Рука вновь легла на щеку аурлийца.
Тонкие пальцы быстро нашли шрам и проследовали по всей его длине от уха, до губ, задержавшись на них чуть дольше, чем это требовалось.
— Как твои крылья? — спросил Эйден.
— Кажется, есть шанс, что они отрастут вновь. По крайней мере так говорит Вендэль. Посмотри сам. — С этими словами она повернулась спиной, и аурлиец услышал звук упавшего на пол халата.
Эйден сперва собирался коснуться ее левой рукой, но, вспомнив об отсутствии пальца, остановился. Ему хотелось получить максимум ощущений от этого прикосновения. Аурлиец провел правой рукой, едва касаясь кончиков перьев. Воительница немного вздрогнула при первом касании. Ведя по правому крылу, мистер Мерфи не удержался и провел ладонью по гладкой спине. Кара обернулась и, прижавшись к Эйдену, поцеловала его. Ее пальцы провели по его спине, касаясь полученных по ее вине шрамов от плети.
Не в силах сопротивляться, аурлиец прижал ее поближе к себе. Он почувствовал что-то неладное в своем сердце еще при первой встрече. Всегда холодный и расчетливый, далекий от нежных чувств, он ощутил, что теряет контроль. Жизнь не научила мистера Мерфи любить, но со временем у него не осталось сомнений в природе его чувств. Сейчас его абсолютно не волновали те проблемы, которые могут повлечь за собой его действия. Впервые с тех пор, как он себя помнил, Эйден чувствовал себя живым.
Лежа на полу, пытаясь восстановить дыхание, они практически не разговаривали. Ей не хотелось уходить, но через два часа начинало светать, и Клетис мог проснуться. Покидая комнату, Кара думала о том, что не ощущала себя такой свободной, даже когда парила в облаках. Гестала чувствовала себя любимой и ни за что на свете не хотела расставаться с источником этого дара. Она успела вовремя. Консул открыл глаза через полчаса после ее возвращения, так и не заметив, что его спутница отсутствовала практически всю ночь.
Утром Рэджинальду Хольту хватило одного взгляда на дуэлянта, чтобы понять, что этой ночью произошло то, чего произойти было не должно. Капитан укоризненно посмотрел на мистера Мерфи. Хоть маска и была по-прежнему на нем, Эйден заговорил впервые за все время с того самого боя на арене и казался тем самым привычным беззаботным авантюристом.
В свободное от тренировок время отряд проводил время, блуждая по городу. Вечерами Чаар-Тоа-Вал-Готэ при помощи Вэнделя рассказывал им о деталях плана, особенностях, сильных и слабых сторонах своих сородичей. Несмотря на его кажущуюся доброжелательность, Кэра не покидало ощущение, что офицер чего-то не договаривает. Поделившись этой мыслью с друзьями, он лишь убедился в своей правоте.
За эти месяцы чужаки практически привыкли к внешнему виду населявших эти места существ. А их хаотичные перемещения упорядочились в головах аурлийцев. Взобравшись на возвышенность, они могли оценить, что в каждом движении обитателей города есть система и определенная последовательность действий, в точности повторяемых из раза в раз. Периодически они сталкивались с женскими особями. Те держались отстраненно и тут же уходили, пытаясь укрыться от любопытных глаз.
Женщины здесь не могли принадлежать кому-то одному. В их жизни все было предопределено. Для размножения выбирались только самые здоровые и сильные индивиды. Царица не могла позволить своей расе ослабнуть. Для того, чтобы рано или поздно одолеть империю, ей нужны были только лучшие. От того, чтобы направить все силы на стену империи, ее останавливали лишь дочери. Прибывающие раз в три месяца в главный улей королевы упрашивали мать не вести на убой их детей.
Итан каждый день вспоминал о доме. Иногда ему снилось, что он вновь оказался в Корквиле, а все произошедшее ему лишь привиделось. Просыпаясь, он не всегда сразу понимал, что это лишь мираж. Поврежденная магией хаоса левая рука периодически начинала трястись без видимых на то причин. Дождавшись, когда они с Вендэлем остануться наедине, он попросил первородного излечить его. Тот лишь отрицательно покачал головой. Эта рана была ему неподвластна. Более того, Вендэль сообщил, что чувствует, как отрава хаоса подбирается к сердцу аурлийца. По его словам, если Кэр в ближайшее время не завладеет гримуаром, то, скорее всего, умрет.
Аурлиец без утайки рассказал Вендэлю все, что ему было известно. Поведал о найденном на острове Хольта артефакте. О первой встрече с эмиссаром хаоса. О двух его предшественниках. Попытке воспользоваться полной мощью силы артефакта и поражении руки. Кэр и сам чувствовал, что с ним что-то не так. Хаос струился по его венам, не просто отравляя тело, а превращая в себе подобного. Не стал он скрывать и того, что готов убить Лотэйра, по крайней мере попытаться, если тот откажется отдавать гримуар.
— Мой брат безумно упрям. Если я
