закате все было кончено.
Саперная рота с тылами и пехотным прикрытием догоняла бригаду уже в сумерках. По всем уставам марш в темноте без передового и флангового охранения запрещен, но кто сейчас смотрит на такие мелочи? Капитан Чистяков как старший офицер оправил в авангард единственный легкий танк, посчитав, что этого за глаза хватит для окруженцев, буде попадутся по дороге. Люди роптали, надежда на ужин не оправдалась. Но и отставать от своих рискованно.
Тактическая карта представляла собой классический слоенный пирог. Наши механизированные части вырвались вперед, пехота и тылы корпуса болтались где-то там черт знает где. Вокруг разрозненные отступающие английские части. Причем, кто-то еще огрызался. Ночь разрывал треск далеких выстрелов, справа частили скорострельные пушки. Темное затянутое тучами небо отражало отблески сполохов пожаров.
Машины шли с затемнением. Свет из узких прорезей фар почти не освещал дорогу, только выхватывал из темноты отдельные фрагменты пейзажей. Водители с остекленевшим взглядом до рези в глазах вглядывались в темноту.
Шофер «Кергесса» зазевался, не заметил, как идущий спереди грузовик резко затормозил. Ефрейтор ударил по тормозу, машину занесло, задний борт и кованный бампер «Ярса» стремительно приближались. В последний момент водитель успел выкрутить руль до упора. «Кергесс» пошел юзом, зацепил бортом бампер грузовика и вылетел в кювет.
— Твою мать! — Иван Дмитриевич успел упереться ногой в переднюю панель.
Штабс-капитана швырнуло вперед. Макушкой чувствительно приложился о крышу машины. Алексей Сергеевич на заднем сиденье громко вспомнил падшую женщину. Машина застыла, уткнувшись мордой в дерн откоса. Из-под капота поднимался пар.
— Простите, ваши благородия! Зевнул, — промямлил водитель.
— Живой?
— Так точно.
— Вот и ладно. Все целы. А машина дело наживное.
Выбравшись из «Кергесса», офицеры закурили. К ним уже бежали саперы. На бедолагу ефрейтора налетел было Адам Селиванов, но капитан Чистяков резко оборвал унтера. Все бывает на марше. На учениях люди тоже бьются, а здесь фронт, все устали как черти.
Неожиданная авария привела к задержке колонны. Машину из кювета выдернули тросами, но дальше ее пришлось тащить на буксире. От удара обломило трубки радиатора и повело подвеску. Обезлошадившим старшим офицерам нашлись места в легковых внедорожниках. Никифоров дальше ехал на «Жуке» в компании ротного фельдфебеля и двух унтеров.
Еще через час колонна пристроилась в хвост артиллеристам. На утро встали на окраине большой деревни. Наконец-то задымили полевые кухни, повара с добровольными помощниками готовили сытный обильный завтрак.
Хоть какой-то отдых. После ночного марша задница одеревенела, спину тянуло. В отличие от с трудом пытающегося проснуться Никифорова, ротный капитан глядел бодро и зло. Чистяков рысью пробежался по машинам, взбодрил людей. Никто не видел, как он брился, но успел ведь. Скорее всего, воспользовался механической бритвой прямо на ходу.
Со стоянки саперы сорвались первыми. Командир батальона по радио потребовал срочно догонять. Еще два часа мучений по разбитым танками и тяжелыми грузовиками, раскисшим под осенними дождями дорогам и на дорожном указателе наконец-то мелькнула надпись: «Бирмингем».
Разведка мехбригады разбежалась дозорами по окрестностям. В сам город не входили. На окраинах замечены укрепления, свежая земля на брустверах окопов, блестели глиной эскарпы и противотанковые рвы.
— Штурм? — обреченно выдохнул полковник Никитин, созерцая в бинокль предместья города.
— Нет. Даже мараться не буду, — усмехнулся Петр Манштейн.
Командир бригады на марше получил пакет со свежими директивами. Делиться новостями с подчиненными он пока не спешил. Видимо прикидывал, выдержат такие радости, или нет? Особым гуманизмом полковник не отличался, потому протянул ровно столько сколько требуют приличия, только затем порадовал людей.
— Четыре часа на отдых, обед и мелкий ремонт. Город штурмовать не будем. По крайней мере, не мы точно. Бригада вышла в чистый прорыв, фланги повисли. Авиаразведка докладывает, что из Уэльса на нас движутся механизированные чести, не менее двух дивизий с танками. В бой с ними вступать не будем.
— Идем вперед? — воспользовался паузой молодой поручик из штаба бригады.
— Идея интересная, но у нас горючки еще на сто верст марша. Как раз должно хватить.
Совещание проходило в зале придорожного трактира. Многие офицеры прямо за обсуждением жевали трофейные колбасы и сыр. Манштейн относился к такому делу весьма либерально, понимал, что нормально поесть люди могут и не успеть. Им после совещания в штабе не к кухням идти, а бежать своих людей готовить и строить.
— У нас на правом фланге мощная пехотная группировка противника. Именно эти силы мы и должны если не окружить, то рассеять ударом с тыла. Идем по внешнему кольцу окружения, справа нас поддерживает Киевская механизированная. Времени нет, сами понимаете. Чем дольше будем ползти, тем больше даем противнику шансов нас обнаружить и встретить фронтом.
— Какова задача моего батальона?
— Вас, Григорий Петрович разбиваю по ротам, идете сразу за моими полками, вместе с бригадными саперами поддерживаете марш, переправы, техническое сопровождение атаки тоже на ваших плечах.
— Понял, Петр Александрович. Не подведем.
— Повторяю для всех, на нашей стороне скорость и только скорость. Поломанную технику разрешаю бросать, людей нет. Если распогодится, поддержит авиация, но я бы не стал на это рассчитывать.
Резонное замечание. Непогода не только закрыла небо, но и остановила все судоходство в Ла-Манше. Передавали, что ни одного судна в море не видно, все отстаиваются в портах. Снабжение армий в Англии, ясное дело, прекратилось. Весь расчет на накопленные запасы и трофеи.
— И еще момент. Прошу всех срочно вспомнить опознавательные таблицы немецкой техники. Своих людей накрутить. Вполне возможно, нам в лоб выйдут союзники. На этом все. Расписание, маршруты, порядок построения получите через час, — полковник демонстративно посмотрел на часы.
Глава 30
Америка
19 ноября 1940. Алексей.
Дорога. Дорога. Опять дорога. Вся наша жизнь дороги. На это раз приличная автомагистраль. Не получается остановиться. В машине звучит радио, между музыкой вдруг вклинивается проповедь священника. Дик протягивает руку к колесику настройки чтоб найти новую волну, но останавливается. Протестантский пастор пересказывает средневековую легенду об Агасфере, находит в ней скрытые смыслы. Да, тот самый вечный жид, грешник вынужденный скитаться по свету за свои преступления.
Дик прибавляет громкость на радио и сворачивает на обочину. Сигарета в зубах. Привычным движением крутануть колесико зажигалки и поднести огонь к сигарете.
— Что-то слишком часто курю. Надо завязывать, — задумчивым голосом по-русски.
«Посмотрите, в этом и есть истинный смысл, грешник, оскорбивший Христа, должен стать свидетелем триумфа, воочию узреть Второе Пришествие Спасителя».
«А ведь я как тот несчастный мотаюсь
