некому драться, — заметил Томаш.
— Есть. О Коминтерне слышал? Эти ребята еще во Франции задали трепку нацистам и русским.
— В газетах о них не писали.
— В газетах не все пишут.
— Ты с ними знаком?
— Есть общие друзья.
На этом Дик прекратил разговор. Уже по окончанию смены, когда довольные и радостные рабочие шли переодеваться в чистое, как бы невзначай снова упомянул Коминтерн. Пара случайных слов, оборванная на полуслове фраза. К своему удовольствию Бользен отметил интерес в глазах ребят.
— Эти коминтерны хоть деньги своим добровольцам платят? — задал ключевой вопрос Мик Паризи.
— Мне говорили, хватает чтоб семьи содержать, и даже скопить получалось. Но люди не за деньги воюют.
— Вот куда наши налоги уходят, — скривился Тэд.
Расставшись с ребятами, Дик направился домой. Времени достаточно, потому вместо поезда сабвея прогулялся пешком. Нет так уж и далеко, три четверти часа быстрым шагом. По пути зашел в закусочную пообедать.
После Франции и Англии мигранта удивляла любовь американцев к бутербродам. Любили и умели местные сооружать сытные и вкусные вещи из банальной булочки, котлеты или сосиски, пары листочков салата и соуса. Вот фирменная черта нации — не тратят время зря. Это не французы, растягивающие завтрак с булочкой на час, не ленивые сонные русские, убивающие лучшие часы на длинные обеды, не англичане с их суховатой однообразной диетой, нет — вот настоящая кухня трудового народа.
Дик Бользен мог себе позволить обед в ресторане, но предпочел, как настоящий пролетарий, зайти в «быстроежку» имени полковника Сандерса. Курица полезна для здоровья, особенно человеку перевалившему за экватор жизни. Увы, с годами приходится думать о себе. Прошли благословенные годы молодости, когда в китайской командировке питался таким, что до сих пор вспомнить страшно.
После кафе Дик нашел телефонную будку на углу. На вызов ответили с третьего гудка.
— Добрый день, амиго.
— Рад тебя слышать, — Мигель сразу перешел на французский.
— Есть что нового по моему вопросу?
— Обижаешь. Мои новые друзья удивились, но решили проблему. Ты можешь подъехать в тот самый бар в Бруклине, что ты хорошо запомнил?
— Обязательно. Вечером?
— Да. После восьми.
Всегда полезно иметь хороших друзей.
Бар Бользен хорошо помнил. Именно из него охрана итальянских мафиози выкинула подгулявших друзей в одну из их первых ночей в Штатах. Хорошо повеселились. Еще лучше с похмелья решали дела на утро. Вопрос уладили с помощью местных товарищей и друзей из Бунда. Итальянец заплатил компенсацию. Все честно и по понятиям. Но бар запомнился обоим ветеранам интербригад.
Дик заглянул в газетную будку и взял всю свежую прессу. Пока Штаты пребывали в эйфории после выборов и убедительной победы любимого президента, вести из-за океана не радовали. Из-за обоих океанов, честно говоря. Сражение за Ла-Манш англичане проиграли с треском. Боевой офицер прекрасно понимал, раз континенталы до сих пор дерутся на плацдармах, раз пишут о тяжелых боях в южной Англии, корреспонденты сообщают об обстрелах с моря Уэльса, то все очень и очень плохо.
Поздно вечером и ночью Нью-Йорк просыпается, по улицам текут потоки машин, центр заполонен людьми, призывно светит неон рекламы, жизнь бурлит. Если утром и днем это деловой город со своим жестким трудовым ритмом, то после захода солнца начинается непреходящий праздник.
В бар Дик приехал на такси. Вышибала на входе вежливо поздоровался с посетителем. Да, Бользена здесь помнили, заведение конечно дороговато, но зато чистое, играет нормальна музыка, а не тоскливый заунывный негритянский джаз, публика приличная, а девушки свежи и сами напрашиваются на знакомство с продолжением и приключением.
Столик у окна свободен. Дик заказал джин, легкий ужин, раскурил сигарету и забросив ногу на ногу смотрел в окно. Ночной город красив. Нигде больше нет столько машин. Сверкающие лаком и хромом стальные реки на широких улицах. Устремленные в небо небоскребы. Множество людей. Здесь остро чувствуется ритм жизни. Все спешат. Даже развлекаются так, чтоб увидеть, почувствовать, получить как можно больше за раз. Уникальный город. Удивительная страна. Именно здесь Дик понял, почему весь мир стремится попасть в Америку.
— Привет! — Мигеля Бользен заметил на входе. Испанец быстро сориентировался и поспешил к столику. Следом подскочил официант с меню.
— Рад видеть!
— Ты тот же самый. Невозмутимы и неизменный! Рихард, ты как настоящий американец, только не жуешь постоянно как корова.
— Меня иногда называют Диком.
— Ерунда. Я был и есть Мигель. — Повернувшись к официанту, — текилу и тоже самое перекусить что этому мистеру.
— Ты раньше не пил текилу.
— Так ее и не было.
— Приучаешь горло к напитку дальней родни?
— Местные не отличают испанцев и мексиканцев. А местный бренди у них противный.
После пары глотков крепкого Бользен перешел к делу. Всегда приятно встретиться со старым амиго, но зная горячий нрав Перейры Дик обоснованно боялся в разгар вечера забыть зачем сюда пришел.
— Договорились. Профессор живет на Манхеттене. Преподает в каком-то филиале при Колумбийском университете. Ему передали твою просьбу.
— И?
— Все хорошо. У тебя с ним встреча. Вот адрес, там же дата и время, — бумажка перекочевала из рук в руки.
— Спасибо.
— Не за что. Всегда рад. Только знаешь, почему ты хочешь с ним встретиться так, чтоб не узнали наши общие друзья?
— Они слишком много знают. А профессор по ключевым вопросам расходится с Интернационалом. Ты понимаешь.
— Вот это и удивляет. Ты решил пойти в политику?
— Увы, я для этого слишком глуп, или слишком умен. Сам не знаю.
— Ты самая хитрая немецкая сволочь, которую я знаю. Рихард, не лезь в это гуано. Если надоест, если наскучит электрический свет, соскучишься по теплу, поехали со мной в Мексику. Или догоняй, когда дозреешь.
— Сам не знаю. Но не отказываюсь.
Глава 28
Северное море
8 ноября 1940. Кирилл.
В ангаре непривычно тихо. Замерли на своих стоянках самолеты со сложенными крыльями, на площадке лифта стоит «Баклан», невдалеке на стапеле полуразобранный мотор. Людей не видно, ангарная команда отдыхает после аврала. Кирилл остановился перед своей «дюжиной», коснулся рукой холодного дюраля капота мотора. Совсем недавно машину выкатили из цеха завода. Когда это было? Месяц? Два? Краска на плоскостях поблекла, хвост и правое крыло попятнали отметины пробоин. На борту ряд молний, знаки побед. Даже не заметил, как два десятка набралось. Последние добавились вчера. Память
