Это недоразумение.
Неловкая, неприятная оплошность.
Но мои инстинкты говорят об обратном. Они чувствуют опасность, независимо от того, кто он такой.
— Это приятно, — шепчет он мне на ухо, проводя кончиком носа по моим волосам. — Приятно, когда ты так извиваешься.
Затем рукой скользит вверх по моему торсу, чтобы обхватить мою грудь, и зарывается лицом в мою шею, глубоко вдыхая.
Нет, нет, нет.
Это неправильно.
Чертовски неправильно.
— Маккей, прекрати. Не трогай меня. — Я отрываю его руку от своей груди и бросаюсь вперед, сердце колотится где-то в горле.
Он тянет меня назад.
Я кричу.
— Какого хрена? — рычит он, вскидывая голову и зажимая мне рот ладонью, чтобы я замолчала. — Господи. Кто-нибудь тебя услышит.
Я продолжаю кричать, но звук заглушается его ладонью.
— Прекрати, Элла. Черт… просто не двигайся! — Он сжимает меня все крепче, стискивает так, что я едва могу переводить дыхание.
Взбрыкивая ногами, я пытаюсь найти опору, чтобы подняться. Я царапаю его руки, извиваясь, отчаянно пытаясь вырваться. Меня захлестывает ужас, адреналин выплескивается, а инстинкты выживания срабатывают с удесятеренной силой. Когда одна из его рук проходит по моему телу и проскальзывает между ног, раздвигая их, я резко, с силой откидываю голову назад, пока мой череп не сталкивается с его лбом.
Маккей издает болезненный стон и отпускает меня. Пронзительный крик вырывается наружу, пока я пытаюсь встать на ноги, а затем вскакиваю на ноги и бегу.
Едва я успеваю сделать несколько шагов, как он хватает меня за лодыжку.
Я падаю вперед и приземляюсь лицом в траву, ударяясь подбородком о твердую землю. Зубами прикусываю язык, и кровь заливает рот.
Слезы застилают мне глаза, а боль парализует настолько, что Маккей переворачивает меня на спину и хватает за оба запястья, сжимая их над моей головой.
Он садится на меня.
Я смотрю на него, кровь заливает мой рот и челюсть, грудь вздымается от паники. Темные растрепанные волосы ниспадают на его лицо, а глаза сверкают черным льдом.
— Пожалуйста, пожалуйста, слезь с меня, — умоляю я, корчась под его тяжестью и пытаясь освободить руки. — Отстань от меня!
— Я не хочу причинять тебе боль, — шипит он. — Просто не дергайся, мать твою.
— Маккей, остановись! Ты делаешь мне больно! — кричу я. Слезы текут по моим щекам, смешиваясь с кровью. — Кто-нибудь, помогите мне!
Он бьет меня по лицу.
— Заткнись на хрен, — шипит он, глаза дикие.
Боль пронзает меня с ног до головы. Я наблюдаю, как что-то овладевает им, словно зловещая одержимость. Парень выглядит безумным, потерявшим рассудок.
Я борюсь, кричу и умоляю, дергаю ногами и изо всех сил пытаюсь освободить руки. В тот момент, когда он одной рукой задирает мое платье на бедрах и расстегивает молнию на штанах, я вырываюсь, приподнимаясь настолько, что могу подтянуть колени и выбросить ноги вперед, ударяя его в грудь.
Вскакиваю на ноги, язык распух, кровь течет по подбородку и шее. На скуле образуется синяк, тело сотрясает дрожь.
Маккей настигает меня прежде, чем я успеваю набрать скорость. Он бросается на меня, хватает за руки и разворачивает к себе.
Мы спотыкаемся.
— Господи, не двигайся! — цедит он сквозь зубы мне в лицо. — Хватит бегать!
Рыдания разрывают мою грудь. Я никогда еще не была так напугана. Он вцепляется в меня, запускает руки мне в волосы, обхватывает за шею, пытаясь удержать.
— Прекрати, не надо! Помогите! — кричу я, отбиваясь, врезаясь коленом ему между ног.
Маккей воет от боли и отпускает меня. Я кричу так громко, как только могут позволить мои легкие, и кручусь, чтобы вырваться, но он хватает меня за локоть и поворачивает обратно к себе. Резко дергает меня, с большей силой, чем может выдержать мое тело.
Я поскальзываюсь.
Мои туфли не держат сцепление с поверхностью, когда я пытаюсь найти опору.
Отчаянно размахиваю руками, пытаясь ухватиться за холодный ветер, чтобы удержаться в вертикальном положении.
Мгновение движется как в замедленной съемке. Маккей делает выпад вперед, чтобы схватить меня, дотянуться до меня, не дать мне упасть.
Но затем колеблется.
Он замирает на месте, его глаза расширяются, когда я падаю назад, а камни и рыхлая земля взлетают подо мной.
Он не тянется ко мне. Не двигается.
Просто… смотрит.
И в эту долю секунды я понимаю, что находится позади меня.
Я точно знаю, что меня там ждет.
Ничего.
Крик вырывается из моего горла, когда небытие подхватывает, и я падаю с обрыва.
Последнее, что я вижу, это как Маккей обеими руками сжимает свои волосы, его глаза, округлившиеся от ужаса, а в небе вспыхивают оранжевые фейерверки.
Последнее, что я чувствую, это как мой желудок подкатывает к горлу, а ледяной ветер и ветки деревьев режут кожу, пока я падаю вниз.
Последнее, о чем я думаю перед тем, как мое тело падает на землю… это он.
Макс.
Мне интересно, узнает ли он когда-нибудь, что его брат убил меня.
ГЛАВА 27
МАКС
Элла не звонит мне в полночь.
Я вышагиваю по спальне, потной рукой сжимая телефон.
12:04.
12:05.
Я звоню ей в третий раз, но ответа нет.
Наверное, она веселится с Бринн, смотрит фейерверк, смеется и получает удовольствие. Все в порядке. Она не забыла обо мне, а просто наслаждается вечером.
Выдохнув, я провожу рукой по волосам и опускаю руку, постукивая телефоном по бедру, когда смотрю в окно своей спальни. Я вижу ее мать в гостиной на другой стороне улицы, освещенной желтым и теплым светом. Она разговаривает по телефону, бесцельно расхаживая кругами, совсем как я. Разница в том, что женщина улыбается. Она выглядит счастливой.
Я говорю себе, что это Элла разговаривает с ней по телефону. Она захотела сначала позвонить маме.
Подождав еще несколько минут, я выхожу в коридор и иду дальше. Гостиная, кухня.
12:11.
Снова звоню ей.
Не отвечает.
Решаю набрать Бринн, зная, что они, скорее всего, вместе. Раздается три гудка, прежде чем она берет трубку.
— Макс, привет! — щебечет она высоким голосом, полным обычного энтузиазма. Из динамика доносится шум и помехи. — С Новым годом!
Я снова начинаю вышагивать по комнате.
— Элла с тобой?
Хихиканье сливается с восторженными возгласами. Вдалеке гремят фейерверки.
— Бринн?
— Прости, прости! Фейерверки все еще взрываются. Очень громко. Секунду. — Проходит несколько секунд, пока голоса и внешние шумы не стихают и не раздается звук закрывающейся двери во внутренний дворик. — Эй! Что случилось?
— Я ищу Эллу. Она мне не звонила.
— О… эм, она… — Еще одна долгая пауза. — Я нигде ее не вижу.
— Что ты имеешь в виду? Я думал, вы собирались встретить новый год вместе.
— Так и было. Я… я даже не поняла, что ее здесь нет. Боже, прости меня. Я выпила, и мы с Каем общались, и… — На линии становится тихо, если не считать различных шорохов. — Блин. Я не могу ее найти. Она, должно быть, в ванной.
Я щипаю себя за переносицу, в груди клокочет тревога. Кажется, глупо так волноваться. Зная Эллу, она, скорее всего, сбежала с вечеринки, чтобы в одиночестве посмотреть фейерверк у озера.
— Когда ты видела ее в последний раз?
— Эм… Я не уверена. Может, час назад? Нет…, наверное, меньше. Прошло не так много времени.
— Хорошо. Ты можешь попросить ее позвонить мне?
— Конечно! Мне очень жаль. Мне следовало быть более внимательной. Я чувствую себя ужасной подругой.
Я сглатываю.
— Все в порядке. Я тоже должен был быть там. Просто… пусть она сразу же позвонит мне.
— Обязательно. Обещаю.
Я вешаю трубку и провожу рукой по рту и челюсти, глядя в окно на пустую подъездную дорожку. Если бы у меня был грузовик, я бы уже был в пути.
Следующим я звоню Маккею, надеясь, что он проявит ко мне хоть каплю сочувствия и пригонит грузовик домой.
