Я кашляю, когда лимонад попадает не в то горло.
— Что ты имеешь в виду? Кто здесь?
— Твоя будущая история любви.
Моя будущая история любви? Мама случайно подсыпала что-то в лимонад?
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Я морщу нос от смущения.
Он указывает куда-то вдаль.
— Смотри.
На мгновение я замираю в нерешительности, прежде чем обернуться, и мое внимание привлекает мужчина с самыми светлыми голубыми глазами и самыми красивыми руками на свете. Может быть, я всего лишь школьница, но узнаю красивые руки, когда вижу их. Когда он улыбается мне, на обеих щеках появляются ямочки, отчего я чуть не падаю в обморок. Он смотрит на меня так, словно знает меня.
Думаю, так оно и есть.
Я закрываю глаза, и воспоминания кружатся в вихре. Камешки скачут по воде, а небо озаряется ослепительными звездными узорами. Музыка наполняет мои уши, когда свежий ветер врывается в открытое окно, а шины шуршат по пустынной дороге. Он берет меня за руку. Наши пальцы переплетаются, и все освещается золотым светом.
— Макс, — шепчу я.
Я поворачиваюсь к Джоне, с нетерпением ожидая, когда смогу рассказать ему все.
Макс.
Это Макс.
— Джона, ты прав. Это…
Крик вырывается из моего горла. Эрин стоит рядом с Джоной, забрызганная багровыми пятнами. Кровь сочится из ран в ее груди, когда она машет мне рукой и улыбается.
Джона обхватывает ее за талию, притягивая ближе.
— Эрин здесь, — говорит он, выглядя гордым и влюбленным. — Разве она не прекрасна?
Ее лицо — сплошное месиво.
Ее тело изрешечено пулевыми отверстиями.
Я с ужасом смотрю на лимонад в своей руке, наблюдая, как бледно-желтая жидкость окрашивается в красный цвет. Это неправильно. Это не по-настоящему.
Нет, нет, нет.
В мои мысли проникает звуковой сигнал. Настойчивый и пронзительный. Я затыкаю уши обеими руками и качаю головой.
— Что это за шум?
Джона улыбается.
— Пора идти.
— Куда идти? — Тревога сжимает мою грудь. — Идти больше некуда.
— Всегда есть куда. Никто не остается потерянным навсегда.
— Но… я не закончила писать тебе то письмо, — говорю я ему. Внезапно это единственное, что имеет значение. Мне нужно закончить письмо. Джоны нет уже много месяцев, а я так и не написала ему. Так и не сказала ему, что мне не все равно, что я все еще люблю его и ужасно по нему скучаю.
Я так и не смогла собрать воедино свое письмо-сказку, в котором влюбилась в мальчика в лесу, с которым качалась на лианах и питалась ягодами и дождевой водой. Почему-то мне кажется, что это важно. Он должен знать, что со мной все в порядке. Моя история любви победила.
Джона соглашается, все еще прижимая к себе окровавленную Эрин.
— Так напиши письмо, Пятачок. Время еще есть.
— Я не могу.
— Конечно, можешь.
— Но…
Он щелкает пальцами.
И я оказываюсь на поляне.
Птицы щебечут под кронами деревьев, а солнечный свет просачивается сквозь листву ветвей, отбрасывая золотые лучи к моим ногам. Макс сидит напротив меня, прислонившись спиной к огромному стволу, его колени подтянуты к груди, обе руки болтаются между ними. На моих коленях лежит блокнот, в руке зажата розовая ручка. Я моргаю, глядя на Макса, изучая его. Любуюсь его копной волос и кристальными глазами.
Но прежде чем успеваю что-либо осознать, в мою сторону со скоростью света летит маленький камешек. Я не успеваю подумать, как моя рука взлетает и ловит его с жуткой точностью.
— Отличные рефлексы, — говорит Макс, хмуря темные брови.
— Я… хорошо ловлю вещи.
— Да. Ты упоминала об этом.
Я разжимаю пальцы и опускаю взгляд на камень на моей ладони. Он гладкий и белый. Каким-то странным образом успокаивает. Он словно привязывает меня к твердой земле, к миру, который я когда-то знала.
Сглотнув, я смотрю на Макса.
— Ты идешь сегодня на костер? — интересуется он, выдергивая высокие травинки из пространства между своими раздвинутыми ногами.
— Нет.
Он кивает.
— Я тоже.
Блокнот тяжестью лежит у меня на коленях, а рука потеет вокруг гелевой ручки. Я смотрю на незаконченные слова и думаю, почему так и не дала им жизнь. Я должна написать письмо и отправить его Джоне. Должна дать ему знать, что со мной все в порядке.
А в порядке ли я?
Даже если нет, я могу солгать. Я солгу ему.
— Ты должна закончить его, — говорит мне Макс.
Его голос затихает, звуча на расстоянии. Вместо него в моих ушах раздается свист, словно раскаленный кнут бьет по мозгам. Я нахожусь в свободном падении. Холодный ветер кусает мою кожу, ветки деревьев скребут и царапают, далекий крик проникает в мой разум.
Звуковой сигнал возвращается, и я не могу от него отгородиться.
Бип, бип, бип.
— Давай, Солнышко, — призывает Макс шепотом. Эхом.
Бип, бип, бип.
Я делаю глубокий вдох.
И поднимаю ручку.
Дорогой Джона,
Сегодня я влюбилась в мальчика, который…
***
Мои глаза распахиваются.
Кислород наполняет легкие с резким вдохом, когда мое тело напрягается и выгибается дугой, отталкиваясь от упругой поверхности. Звуковой сигнал набирает скорость, и мой взгляд обегает незнакомое пространство. Яркие флуоресцентные лампы мелькают перед глазами. За гудками я слышу неразборчивые голоса, шквал слов, которые я не могу разобрать. Я с трудом их понимаю.
Очнулась.
Проснулась.
Она проснулась.
Меня охватывает паника. Пальцами вцепляюсь в накрахмаленную ткань, и в руке чувствуется острая боль. Игла? В горле пересохло, губы сухие и потрескавшиеся. Попытка заговорить приводит к хриплому шепоту, мои голосовые связки протестуют после того, что кажется вечностью молчания. Меня охватывает еще большая паника. Я напугана, потеряна, одинока.
Я не одна.
Надо мной мелькают лица, которые я не сразу узнаю.
Где я?
Мне хочется плакать, но я не могу вспомнить, как.
Тень приближается, кто-то возится с чем-то, прикрепленным ко мне и это обжигает тыльную сторону моей ладони. Движения стремительны. Сбивающая с толку мешанина движений.
Мне страшно.
Очень страшно.
Я моргаю, чтобы прогнать туман с глаз. Продолжаю моргать, миллион раз, пока одно из лиц не превращается в нечто знакомое. Темные волосы падают на голубые глаза и точеные скулы. Мужчина. Парень, которого я знаю. Его глаза дикие и полны беспокойства. Его губы шевелятся, но я не слышу слов.
Я замираю.
Вспышки воспоминаний проносятся в моей голове.
Это лицо, нависшее надо мной.
Те же темные волосы, свисающие на глаза, сверкающие злобой.
Руки хватают меня, прижимая к земле.
Камни впиваются в спину, и кровь теплой медью заполняет рот.
Крик.
Я кричала тогда и кричу сейчас. Мое тело бьется, сопротивляясь. Кто-то снова удерживает меня. Может быть, двое. Так много рук, так много голосов.
Но я остро ощущаю что-то еще. Что-то лежит в моей руке. Что-то гладкое и маленькое, оно крепко зажато в моей потной ладони. Я сжимаю и разжимаю руку, чувствуя, как меня охватывает спокойствие. Покой. Умиротворение.
Я снова уношусь на поляну.
Солнце светит мне в лицо, Макс сидит напротив меня и улыбается, прислонившись к дереву.
Я смотрю вниз на свои разжатые пальцы.
И вижу маленький белый камешек, лежащий у меня на ладони.
ГЛАВА 29
ЭЛЛА
Когда снова просыпаюсь, шум уже не такой громкий. Не такой сильный. Мой разум заторможен, веки тяжелые, пока я позволяю окружающему принять физическую форму. Ощущение, будто в мои глаза выдавливают лимонные корки, когда я открываю их по одному.
Я снова слышу звуковой сигнал.
Солнечный свет из моих снов превращается в искусственный свет, перед глазами белая простыня. Медленно открываю глаза, смаргиваю плотную пелену, и сверху появляются потолочные панели. Я нахожусь в комнате, лежу на спине. Шевелю пальцами на руках. Пальцами ног. Шум звучит приглушенно, просачиваясь из-за… занавески.
