class="a">[1019].
Уже 8 января два батальона 127-го и 128-го полков, находившихся под командованием аджудан-командана Лаборда (Laborde)[1020] в 8 часов вечера оказались в распоряжении Макдональда и прибыли в Шёнберг[1021] (Schönberg). А далее, двигаясь по дороге на Мюльхаузен, отразили атаку шести десятков казаков[1022].
9-го эти батальоны оказались у ворот Мюльхаузена, который был занят отрядом неприятеля в тысячу кавалеристов с четырьмя орудиями во главе с генералом А. И. Чернышевым. При приближении французов русские отошли к Прейсиш-Холланду[1023]. После этого в Мюльхаузен вначале вошли два батальона 127-го и 128-го полков, а затем и бригада из дивизии генерала Гранжана[1024].
По мнению Макдональда, благодаря позициям, которые 9 января заняли войска X корпуса, вполне можно было прикрыть Эльбинг. Однако вопрос о том, насколько это будет успешно, для герцога Тарентского оставался открытым, ибо неприятель явно подтягивал силы. Согласно рапортам, приближались две колонны пехоты и артиллерия. Одновременно с ними массы кавалерии стали подходить к Прейсиш-Холланду. По предположениям Макдональда, это был авангард Дибича, за которым двигались основные силы Витгенштейна[1025].
В ночь на 9 января Макдональд, находясь в Браунсберге, заметил обходное движение неприятеля и, предварительно уничтожив мосты, оставил город. Оставление Браунсберга маршал наметил заранее, справедливо полагая, что русские могут перейти Пассарге выше по течению и опередить его в Мюльхаузене и Прейсиш-Холланде[1026].
Дивизия Маршана отошла во Фрауэнбург, намереваясь далее двигаться к Данцигу. Дивизия Эделе вместе с Макдональдом стала отходить через Трунц[1027] на Эльбинг, а дивизия Гранжана – на Мюльхаузен[1028].
Между тем в своих рапортах в Главный штаб Макдональд прямо писал об удручающем состоянии артиллерии, измотанности лошадей и о том, что дивизия Эделе фактически состоит из детей, которые совершенно устали и уже «не имеют иллюзий»[1029].
В то время как X корпус пытался прикрыть Эльбинг, в Главном штабе, там располагавшемся, не затихала энергичная работа. Так как Бертье совершенно разбил ревматизм, основную тяжесть работы Главного штаба взял на себя Монтион[1030]. Целый ряд писем за подписью Монтиона от 9 числа, сохранившихся в архивных фондах, свидетельствуют о его активной деятельности по передвижению войск[1031]. Некоторые письма были подписаны и Бертье[1032].
Важнейшим вопросом, который продолжал волновать Главный штаб, был вопрос о том, какую позицию займет прусское правительство по отношению к действиям генерала Йорка. Еще 4 января прусский король Фридрих-Вильгельм III информировал через Гарденберга Сен-Марсана о своем решении лишить генерала Йорка командования Прусским вспомогательным корпусом и назначить вместо него генерала Клейста, об отправке своего адъютанта подполковника О. фон Нацмера (Natzmer) для информирования об этом решении Мюрата и о намерении арестовать Йорка[1033].
Вечером того же дня Сен-Марсан известил Бертье о прибытии в Берлин эстафеты из Парижа: адъютант Макдональда Буало (Boileau) доставил депеши герцога Тарентского[1034].
На следующий день, 5 января, Сен-Марсан отписал Макдональду что в момент, когда адъютант прусского короля вчера вечером отправился в дорогу в штаб Мюрата, прибыл офицер из корпуса Йорка с письмом от генерала к королю и копией соглашения, которое он подписал. Сен-Марсан отметил, что текст этого соглашения отличается от того, которое Йорк отослал Макдональду[1035].
7 января в Главном штабе получили послание Сен-Марсана от 4 января. Бертье немедленно отправляет Макдональду сообщение о намерении прусского короля отстранить Йорка от командования прусским контингентом и прилагает копию письма, полученного от Сен-Марсана[1036].
Макдональд на следующий день, 8 января, находясь в Браунсберге и получив письмо Бертье с копией послания Сен-Марсана, написал князю Невшательскому, что хотя намерения прусского короля разумны, но его войска «очень нехороши [sont très mauvaises]», и что жители Восточной Пруссии «заражены дурным духом». В заключение констатировал, что в намерения Йорка входит стремление занять войсками его корпуса три пункта: Мемель, Тильзит и Лабиау[1037].
8 отличие от Макдональда, который, как видно, и не скрывал своего скепсиса в отношении перспектив взаимодействия с пруссаками, в Главном штабе несколько воспрянули духом и попытались использовать прусские части хотя бы в каком-то качестве. 8 января Мюрат, констатировав характер решений короля в отношении Йорка, предложил использовать прусскую кавалерию, чтобы она «осветила» направления на Вилленберг, Алленштайн и Хейльсберг[1038]. Бертье немедленно отправил послание генералу Бюлову В этом послании князь Невшательский, подобно Мюрату вначале констатировал характер решений прусского короля в отношении Йорка и только затем предложил отправить прусскую кавалерию в направлении Вилленберга, Алленштайна и Хейльсберга[1039].
В первой декаде января происходили важные события, связанные с развитием контактов между командованием Австрийского корпуса и русскими. Важную роль в этом начинает играть миссия действительного статского советника Иоганна Протасия (Ивана Осиповича) Анштетта, который, уже имея значительный опыт дипломатической деятельности в Австрии, в 1812 г. состоял директором дипломатической канцелярии при М. И. Кутузове. Еще 15(27) декабря 1812 г. в русской ставке в Вильно стало известно от И. В. Васильчикова о переговорах с австрийцами, в результате которых, как полагали русские, войска Шварценберга и оставили Белосток[1040]. Это событие подтолкнуло Александра I к более решительным действиям в переговорах с австрийцами. 18(30) декабря Кутузов по указанию Александра I информировал Анштетта о специальном поручении императора к князю Шварценбергу с целью заключить соглашение о перемирии «или какой-либо иной акт (patente) или частное соглашение», которое, с одной стороны, не компрометировало бы австрийское командование в глазах французских союзников, а с другой стороны, стало бы шагом к восстановлению дружественных отношений с Россией[1041]. В тот же день Кутузов вручил Анштетту секретную инструкцию на предмет пунктов конвенции о перемирии, продолжительность которого могла быть до трех месяцев. Прежде всего линия, которую могла бы занять австрийская армия вследствие соглашения, «должна проходить так, чтобы она не стесняла» действия русской армии. Первую демаркационную линию Анштетту следовало предложить по реке Сан. Если это предложение не будет принято, то провести демаркацию от Завихоста на Висле через Закликов на Грубешов. В крайнем случае можно было предложить совместное занятие Люблина, в то время как дорога на Краков будет служить линией демаркации. Наконец, не исключался и крайний вариант, по которому Шварценберг согласился бы только на отступление без перемирия при переходе двух миль в день и дневке через каждые три дня[1042]. Одновременно с вручением Анштетту полномочий и инструкций Кутузов отправил приказание начальнику авангарда Главной армии генерал-адъютанту И. В. Васильчикову оказать содействие встрече посланника со Шварценбергом[1043].
На следующий день, 19(31) декабря 1812 г., Александр I подготовил письмо императору Австрии
