Францу I, которое, по-видимому, также должен был вручить Шварценбергу для пересылки в Вену Анштетт. Русский император писал о своем стремлении сражаться за освобождение Европы, для чего предлагал австрийцам союз и заявлял о готовности бороться за увеличение австрийских владений ради достижения политического равновесия[1044].
Анштетт, как можно полагать, выехал из Вильно 19(31) декабря 1812 г. Однако он далеко не сразу смог вступить в контакт с австрийцами в связи с отходом их от Белостока. Первая встреча Анштетта со Шварценбергом произошла 6 января 1813 г. в Острове. Поводом для этой встречи послужило, по-видимому, недовольство генерала Цехмейстера тем, что русские стали пытаться размещать свои части для кантонирования прямо в тех местах, где находились австрийцы. Для разрешения этого конфликта Васильчиков потребовал встречи с фельдмаршалом. Предложение о встрече Шварценберг получил от Васильчикова 2 января, в момент своего отъезда из Варшавы. Первоначально Шварценберг отправил 4 января к Васильчикову графа Клама (Clam), чтобы тот предложил русскому генералу прибыть 6-го для переговоров в Остров, где австрийский фельдмаршал его бы принял. Однако граф Клам не смог добраться до Васильчикова. Тем не менее, когда в полдень 6 января Шварценберг прибыл в Остров, он застал там Анштетта, «который имеет ранг генерала, но который трудился длительное время как дипломат». Анштетт сообщил, что Васильчиков не смог явиться сам из-за больной руки. Русский дипломат посетовал по поводу страданий жителей, которые они испытывают из-за действий двух армий, пространно порассуждал о ресурсах России, усилиях, предпринятых ею для борьбы с неприятелем, о подъеме, который охватил всю империю. В ответ на это Шварценберг заявил, что к весне русская армия не будет уже в состоянии далее сражаться.
В сообщении Бертье об этой встрече, подготовленном в тот же день, Шварценберг отметил, что Анштетт напрямую не говорил о заключении сепаратного перемирия с австрийским командованием, но вел беседу в такой манере, что этот вопрос встал сам по себе. Как можно понять, Шварценберг пошел на обсуждение вопроса о перемирии между австрийскими и русскими войсками, поскольку имел на это своего рода карт-бланш от Мюрата[1045].
8 января Шварценберг поспешил отправить Меттерниху сразу два более детальных отчета о встрече с Анштеттом. Фельдмаршал уведомил о получении от Анштетта двух писем Александра I, адресованных императору Францу[1046] и самому Шварценбергу Сообщил, что в ходе беседы речь шла об отношениях Австрии и Франции, о том, что обсуждается между кабинетами Петербурга и Вены, о границах Австрии и о взаимном нежелании восстанавливать Польшу. Следуя полученным инструкциям, Анштетт остановился на возможности, предоставленной Кутузову, заключить со Шварценбергом перемирие на три месяца, говорил о демаркации по реке Сан, об отсутствии намерения у русских оккупировать Люблин и Краков. Наконец, о готовности русских отбросить французскую армию в ближайшее время до Одера. Шварценберг, по его словам, ответил Анштетту, что тот видит перед собой командующего войсками, составляющими часть армии, которой командует Наполеон. Затем указал на необходимость для него, Шварценберга, сохранить репутацию армии, которой командует. Фельдмаршал дал понять, что ему требуются инструкции от австрийского императора, и в связи с этим предложил остановить все наступательные движения русских войск вплоть до возвращения курьера из Вены[1047].
Шварценберг совершенно определенно хотел добиться негласного перемирия, благодаря которому можно было бы сохранить корпус и обеспечить его беспрепятственный отход в Галицию[1048]. Кроме того, хорошо представляя перемены во внешнеполитическом курсе Вены, он не исключал, что координация усилий австрийцев и русских позволит оказать благоприятное воздействие на позицию Франции, не желающей вести переговоры о мире.
Во втором, частном, письме к Меттерниху Шварценберг просил скорейшего ответа на свои послания и отмечал, что идея Мюрата дать перед Варшавой большое сражение его совершенно не устраивает[1049].
Параллельно с этими событиями, вылившимися в конечном итоге в прекращение Австрийского корпуса взаимодействовать с французскими войсками, имела продолжение и история Таурогенской конвенции Йорка. 9 января подполковник Нацмер прибыл в Главный штаб армии в Эльбинге. Мюрат немедленно отдал приказ Бертье организовать отправку Нацмера к русским аванпостам с целью выполнения им миссии передачи генералу Клейсту командования Прусским корпусом[1050]. Бертье, со своей стороны, пишет Клейсту письмо, которое должен был последнему доставить также Нацмер и в котором выражалась надежда, что Прусский корпус как можно скорее присоединится к Главной квартире Великой армии в Эльбинге[1051]. Монтион же отправляет послание Макдональду поручая ему обеспечить скорейшую доставку Нацмера на аванпосты[1052]. Сообщение о миссии Нацмера Монтион посылает и Рейнье[1053].
Макдональд получает послание из Главного штаба по поводу Нацмера в 9 часов вечера и в ночь на 10-е отправляет прусского подполковника к аванпостам неприятеля[1054]. На следующий день в письме к императору Мюрат отметит, что сопроводил свой приказ Клейсту с требованием присоединиться к французским войскам еще и копией письма от Фридриха-Вильгельма III[1055].
Надежды на сохранение Пруссии как союзника, все еще питаемые руководством Главного штаба, явно контрастировали с мнением тех французских военачальников, которые уже на деле познали настроения пруссаков. Так, 9 января Даву отправил к Бертье из Торна копию письма Сен-Марсана, помеченного 7 января, в котором сообщалось о решении Фридриха-Вильгельма по поводу действий Йорка. При этом Даву уже от себя добавил, что все рапорты, которыми он располагает, говорят об «иных настроениях среди пруссаков»[1056]. О том же писал в Главный штаб и маршал П. Ф. Ш. Ожеро из Берлина. Он прямо указывал, что действия Йорка «подкрепляются народным духом [l'esprit de les peoples]»[1057]. Подобного мнения придерживался и Макдональд. В полдень 10 января он писал Бертье: «В отношении Прусского корпуса иллюзий нет; несмотря на формальный отказ короля [от произошедшего], корпус либо разоружен, либо дезертировал. Уже длительное время перед этой катастрофой офицеры и солдаты отказывались от того, чтобы сражаться на нашей стороне»[1058].
Макдональд, Даву и Ожеро оказались совершенно правы. Миссия Нацмера не только не привела к возвращению Прусского корпуса под французское командование, но способствовала в дальнейшем полному отходу Пруссии от союза с Наполеоном и присоединению ее к антифранцузской коалиции. Оказавшись в расположении русской армии и испросив у Витгенштейна разрешения проехать к генералу Йорку, дабы объявить ему об отрешении от командования корпусом, он получил отказ. Когда же Витгенштейн узнал, что Нацмеру поручено еще и передать письмо русскому государю, он разрешил это сделать «с величайшим удовольствием». Были поданы сани; «в них сел с подполковником фон Нацмером русский офицер, и они вместе поехали в Вильно к императору»[1059].
По-видимому, помимо
