Младшая дочь Анна станет супругой короля Нидерландов Вильгельма II и проживет долгую жизнь.
Со времени правления императора Павла I, дерево Романовской династии разрослось настолько, что своими ветвями оно переплелось с кронами почти всех правящих династий Европы. Именно тринадцатый царь Романов заложил фундамент общего европейского Дома — в жилах государей Англии, Дании, Норвегии, Швеции, Нидерландов и некоторых других стран текла отныне и русская кровь.
К своим обязанностям государя Российской империи Павел относился очень серьезно. Он много работал, заставляя работать и своих подчиненных, обдумывал реформы, которые следует провести, знакомился с губерниями России. Объезжая их, император запрещал исправлять на своем пути дороги, чтобы иметь возможность лучше судить об их обычном состоянии. Он любил останавливаться в крестьянских избах и запрещал под угрозой самого сурового наказания всякое приготовление к его приему. Государственной деятельности он отдавал всего себя со всей страстностью увлеченного любимым делом человека. Ему искренне хотелось сделать Россию лучше, благоустроеннее; по отношению к своим подданным быть отцом, который обязан заботиться о детях.
Правил император Павел немногим более четырех лет. За это время было сделано немало: ремонтировались и строились дороги; открывались школы; облегчена была участь крестьян — теперь они должны были работать лишь три дня в неделю на барина, остальное время лично на себя и свою семью; введена свобода вероисповедания — старообрядцам разрешалось отныне строить свои церкви.
А вот отношение к иностранцам при Павле резко изменилось. Французская революция напугала многих монархов, в том числе и российского. Сначала был запрещен без особого на то соизволения его Императорского Величества въезд в Российскую империю французам. Исключение составил Людовик XVIII, получивший личное приглашение от русского царя прибыть в Россию. Король-изгнанник не замедлил воспользоваться российским гостеприимством и в 1799 году поселился в Митаве, в замке герцогов Курляндских, где когда-то проживала Анна Иоанновна. Не отказался король и от ежегодной субсидии, предложенной ему Павлом I. Приют был оказан и многим бежавшим французским аристократам.
Жители других государств могли въезжать в Россию лишь по особому разрешению российских властей, которое выдавалось весьма выборочно.
Российские граждане не были лишены возможности выехать за границу, но отныне это сопровождалось величайшими трудностями. Паспорта выдавались в редких случаях, с преодолением многих бюрократических препон и формальностей. Однако, несмотря на это, эмиграция за границу приняла небывалые размеры. Проведенная перепись показала заметную убыль населения в столице, многие дома просто пустовали. Один гвардейский офицер был задержан на границе и причину своего бегства объяснил так: «Я не знаю за собой никакой вины, но мне показалось, что при этом режиме свободно думать считается уже преступлением».
В 1800 году был издан именной указ императора Павла, запрещающий привозить из-за границы всякого рода печатные произведения, даже музыкальные. В России была введена строжайшая цензура, закрыты частные типографии.
Наряду со всем этим, императором был издан указ о направлении небольшого числа русских юношей в иностранные школы и принято постановление об основании в Дерпте протестантского университета для дворян, проживающих в западных областях империи. Это учебное заведение стало скорее немецким и в скором времени в научном отношении опередило Петербургский и Московский университеты. Дерптский университет стал источником западной культуры и сыграл большую роль в развитии просвещения в России.
Заслугой Павла является и создание высшей медицинской школы, преобразованной затем в Военно-медицинскую академию, а также большого числа специальных военных школ, в том числе школы мореплавания, морской тактики, судостроения. Среди преподавателей этих школ было много немцев. Государь часто посещал эти школы, присутствовал на уроках, интересовался успехами учеников. Самым бедным слушателям он даже выделял деньги, некоторых из них, наиболее способных, отправлял за счет казны учиться за границу.
Из тридцати шести миллионов человек, проживающих в то время в России, пожалуй, только одна десятая часть не имела оснований не благословлять государя, желанием которого с первых же дней правления было защищать слабых от сильных. Сын Екатерины стремился быть во всем справедливым: «улучшить жизнь работающего человека, заставить дворян-„тунеядцев“ работать». Он гневно выступал против всяких хищений, укоренившихся в администрации императорских дворцов. «Они хотят водить меня за нос. По несчастью, у меня его нет», — при этих словах он обычно проводил рукой по лицу, обращая внимание на свой курносый нос. Всех, кто навлекал на себя его неудовольствие, император просто отстранял от своей особы и от управления государством. Постепенно зарождалось недовольство среди «обиженных и оскорбленных». Многие проекты стали буксовать. Двор с трудом скрывал свою ненависть, вызванную так называемым «павловским террором», хотя как правило это была лишь ссылка в деревню. Сам же император заявлял своим близким: «Я предпочитаю быть ненавидим, делая добро, чем любимым, делая зло».
На портретах Павел изображался часто со всеми атрибутами масонства. Развитию русского масонства сильный толчок дал брат шведского короля герцог Зюдерманландский, приехавший в Петербург вместе с Густавом III. Он стоял во главе шведских лож и повлиял соответствующим образом на великого князя. Русские ложи, членом которых стал Павел, числились восьмым отделом братства и вошли в тесный контакт с прусскими ложами, председателем которых был принц Фердинанд Прусский, дядя Марии Федоровны. Павел относился к масонам благосклонно, еще будучи наследником престола. После того как он стал императором, власть масонов в России вступила в полную силу. Этому способствовал мистический склад ума нового государя. Однако в последние годы жизни русский царь разочаровался в масонстве и уже отзывался о нем с насмешкой. Масоны не хотели прощать отступничество…
Все это вместе взятое взывало о мести со стороны власть имущих. На императора стали смотреть как на тирана. В Петербурге назревал заговор…
Идеологом государственного переворота стал балтийский немец граф Петер фон Пален, губернатор Петербурга. Будучи еще бароном, Пален, служивший в Риге, получил выговор от императора Павла за оплошность по службе и затаил против него злобу. По прошествии некоторого времени гнев императора сменился на милость. Пален стал военным губернатором российской столицы и получил графское звание. Заняв столь высокий пост, он делал все, чтобы возбудить недовольство против государя, собрал вокруг себя сообщников. Всех преданных Павлу людей он постепенно удалял. Обласканный императором, имевший огромную власть как генерал-губернатор, Пален употребил эту власть и свое влияние на создание группы заговорщиков против царя, вместо того чтобы по своей должности и присяге оберегать его. План свержения царя был составлен генералом фон Беннигсеном, тоже немцем, но родом из Ганновера, служившим в России уже много лет: десятилетним мальчиком он был пажом при императрице Елизавете, в четырнадцать лет — гвардейским прапорщиком, а впоследствии — генералом. У него имелись личные счеты с императором, который в силу своей способности резко менять однажды принятое решение, переходить от одного намерения к другому, иногда противоположному, много раз увольнял его и затем снова брал на службу.
Но проливать кровь никто не хотел. Целью переворота было заставить императора отречься от престола и уйти с политической арены. Два немца — крутые нравом и быстрые на руку — получили поддержку русских князей, графов, баронов и высших офицерских чинов, полагавших, что Павел должен заявить о своей неспособности править Россией и отказаться от всех прав на русский трон. В заговор против императора вошел и фаворит Екатерины II Платон Зубов вместе с двумя своими братьями.
Время осуществления заговора было известно даже тем, кто не принимал в нем никакого участия, лишь государь ничего не знал, по крайней мере ничего такого, что побудило бы его принять энергичные меры. В силу своей подозрительности он, правда, строил какие-то догадки и даже как-то неожиданно спросил графа Палена:
— Вы были в Петербурге в 1762 году?
— Да, государь. Но что Вы хотите сказать этим, Ваше величество?
— Вы участвовали в заговоре, лишившем моего отца престола?
— Я только был свидетелем переворота, а не действующим лицом. Почему Вы спрашиваете об этом?
— Потому что… потому что хотят повторить то, что было сделано тогда.
