Я познакомила Гарри с Дэйзи, и она поразилась, насколько дети разные. Было понятно, что Мэри она считала похожей на отца, но Гарри…. Тот тоже не походил на меня. Видимо, она решила не поднимать вопрос, и я выдохнула.
Поиск дома шел полным ходом. Мы не могли жить в самом городе, и вариант на окраине недалеко от мастерской был идеальным.
– Я не понимаю, как ты все это организовала, Полка, - ответил Филипп на мой рассказ о том, как появилась эта мастерская.
– Руками, Филипп. Потому что нам больше ничего не оставалось. Я мечтала забрать домой Гарри, надеялась на то, что ты вернешься к нам.
– Ты изменилась.
– В лучшую сторону, надеюсь? – я вдруг поняла, что флиртую с ним. Мне, и правда, было приятно его возвращение. Казалось, что раньше я была небольшим домиком с ветхой крышей. А сейчас стала каменной крепостью с хорошей кровлей.
– Если быть честным, я бы сказал, что это вовсе не ты. Ну… не та, что была раньше, до твоего падения в сарае.
– Я так ничего и не вспомнила, только иногда мне снятся сны, в которых я вижу вас, себя, но не помню этого. Как будто смотрю фильм о неизвестной мне жизни… - я осеклась, поняв, что снова брякнула лишнего.
– Что смотришь? – Филипп всегда был крайне внимательным, и слушал с пристрастием людей, которые были ему интересны и дороги.
– Пьесу, спектакль, ну, знаешь, это такое представление…
– Я знаю, что такое спектакль, но ты сказала другое слово. Как и раньше, очень часто говорила что-то непонятное, а потом делала вид, что сказала другое.
– Тебе кажется, - ответила я и собралась вставать с матраса. – Нужно собрать кровать, а то полная мастерская рабочих и досок, а спишь на полу.
– Хорошо. Расскажешь, когда захочешь. Чем во всем этом буду заниматься я, Полка?
– Ты о мастерской? – я была удивлена, потому что раньше мне казалось, что он и сам хотел бы управлять здесь всем.
– Да. Ты же сама прекрасно справляешься.
– Если ты спустишься вниз, то поймешь, что нет. Мы не будем останавливаться на этой мастерской, Филипп. Те люди, что работают сейчас здесь, они будут руководить другими мастерскими к весне. Ты должен их научить. У нас с тобой есть один большой минус – наши лица.
– Что с ними не так? По-моему, нас считали одной из самых симпатичных пар.
– Да, и от этого, очень запоминающейся. Ты больше не будешь бриться и по линейке кроить свои смешные усы, закроешь половину лица бородой. А мне придется пользоваться косметикой, чтобы чуть менять черты лица. Если кто-то из тех, кто тебя держал в подвале, узнает тебя, шансов у нас не будет.
– Хорошо. Борода, так борода. Но нам все равно придется бывать здесь.
– Только до весны, Филипп. Мы всему научим людей, а сами будем жить в доме с большим садом. У тебя в распоряжении ватага детей, которым мы можем дать работу и кров. Без твоего приказа они вряд ли захотят изменить жизнь, потому что романтика беспризорного существования более приятна юному сердцу.
– Понял на что ты ставишь, - он задумался. – Останься сегодня здесь. Я не устал. Мы обговорим все, а утром поедешь к Дэйзи и детям.
– Нам нужно посмотреть дома, Филипп.
– Побудь со мной, прошу тебя. С одной стороны, я вижу, что это ты, моя Полка, а с другой – мне страшно, потому что это не ты, - опустив глаза, продолжил он.
– Хорошо, тогда сегодня тебе придется спуститься, а обратно тебя занесут ребята.
– Зачем? – казалось, он немного был напуган лестницей.
– Там греется вода, и ты должен помыться. Тебе помогут. Я перестелю постель, а за то время, пока мы внизу, ребята соберут кровать.
– Не торопись, Полка.
– Не тороплюсь, но мы и так, потеряли очень много времени. Пора брать все в свои руки, Филипп. У меня другие планы, - ответила я и, привстав, дала понять, что ему придется вставать и идти в сторону лестницы.
Мальчики помогли ему добраться до ванны, помыться и выйти. Пока Артур собирал кровать, мы сидели в мастерской, в уютном уголке – кухне, которую привезли от Дэйзи. Филипп рассматривал недоделанные шкафы и, казалось, ему было вовсе не до чая и булок, которые приготовили мальчики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
До позднего вечера Артур рассказывал ему, что по моим чертежам у них получаются такие прекрасные вещи, что, когда они выгружают заготовки перед домом, рядом собирается огромная толпа и спрашивают из чего это сделано. Я заметила, как у моего мужа заблестели глаза. Больше всего я боялась, что это ему окажется неинтересным. После столь красочных планов, после таких высоких ставок на его дело.
О покраске я рассказала уже один на один, когда мы остались в комнате. Спать нам сегодня предстояло на кровати. Вместе. А думала я исключительно о том, что, если он не оставил свою идею, меня ждет страшное разочарование.
Ночью подморозило, но в комнате было тепло от печи, которая грела воду в ваннах. Филипп спал, а я думала о том, как мало человеку нужно для счастья на самом деле. Ведь сейчас у меня впереди вся жизнь. У меня есть любимые дети, есть Дэйзи, которая заменит мне мать, ведь даже сейчас она уже это делает. Мы нашли друг в друге то, чего не хватало обеим. Эвити – тонко чувствующая девушка, умеющая написать даже не лицо, а чуть уловимую эмоцию. Артур с его твердым характером, Лазар с его несвойственной этим людям дальновидностью. Все вместе мы можем быть поддержкой друг другу.
Но кроме вышеперечисленного нам нужна была сила. У нас была армия детей, которая нуждалась больше в опеке и наставничестве, чем в работе, но пока мы могли заинтересовать их лишь деньгами. Это я и должна была обдумать более подробно. Мне хотелось построить работу с ними так, чтобы они не хотели больше на улицу. Для этого нужен был Филипп.
Рано утром меня разбудила болтовня на улице. Среди голосов во дворе я разобрала голос Дэни. Потом вспомнила о мальчишках – главарях, которых сама же и позвала сюда. Они пришли рано утром.
Я быстро оделась, умылась, накинула пальто и вышла во двор. Передо мной стояли четыре подростка от шестнадцати до восемнадцати. Тощие, но чистые. Похожие на детенышей рыси – резвые и осторожные котята, оставшиеся без матери.
Самый высокий казался скромным, но внимательным, самый низенький, почти по грудь мне, был старшим, но как все мальчишки невысокого роста – самым задиристым. Еще двое казались такими же антиподами друг друга: рыжий в веснушках что-то жевал, рассматривая меня снисходительно, а светлый, с невидимыми почти бровями, старался не смотреть на меня вовсе.
– Зачем нас позвала? – наконец, спросил самый маленький.
– Мне кажется, стоит говорить поуважительнее, Вертан, - раздался за моей спиной голос Филиппа, и все они моментально вытянулись по струнке, как солдаты перед генералом.
Глава 32
Появление Филиппа, конечно, все упрощало, но я полагала, что договориться можно и без его муштры. Филипп спустился сам следом за мной, не побоялся упасть. Нашел себе опору в виде палки. Значит, пора сделать ему трость.
– Все, что скажет вам эта кора, можете считать, что сказал я, - он коротко дал понять, что баловать здесь им точно не позволят.
– Дин, - обратилась я к уже ставшему нашим мальчишке, - накормите гостей завтраком. Скажи Рони, что пора зажигать печи под ваннами. У нас много работы. Я должна буду уехать, но как только перекусим, я поговорю с вами, – добавила уже в сторону пацанов, которые больше не «пенились» как молодое пиво.
– Зачем они тебе? – спросил Филипп, когда мы вернулись в комнату. Рони принес наш завтрак, который состоял сегодня из обжаренного вчерашнего хлеба, паштета из гусиной печени и чая. К слову, гуси и их ливер были здесь едой для жителей ниже среднего класса. Фермеры поставляли их на рынки десятками. Озера и болота, что окружали деревни были полны этой птицей, и домой они возвращались только к ночи.
Озера не замерзали зимой, и кроме гусей, отдаленные от деревень дикие водоемы были полны уток.
Свинина и баранина стоила недешево, а вот такого добра можно было позволить себе в немалом количестве. Это меня и радовало. Зная, что птица растет на естественных кормах, не пичкается препаратами для роста, я могла есть ее и на обед, и на ужин.
