"… К сожалению, научные открытия до сих пор не обходятся без жертв. Уходят лучшие."
— Что это, папа?
— Это хоронят нашу маму, Машенька.
— Не-ет! Не-еет!!!
— Маша! Маша! Маша, проснись! Это сон, просто сон!
Фуххх… Я открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Кира. Понимаю, что только что пережила самый страшный момент из жизни Маши — известие о смерти мамы. Тело колотит, и будет лучше дать ему возможность снять стресс привычным образом — слезами. Как хорошо, что рядом Кир. И что на нём майка — сейчас она будет мокрой.
— Машенька, Маша, пожалуйста, не плачь, — просит он, но нас с телом уже не остановить.
Мне жалко тёзку, всё-таки Петров — изверг, разве можно сообщать ребенку о смерти матери вот так, походя? Кир обнимает меня и гладит по спине, и от этого становится жаль не только Машу, но и себя. Почему на месте Кира сейчас не Андерсен? Почему я вообще попала в эту ненормальную ситуацию?!
— Маша, ну расскажи, чего ты испугалась, мы вместе придумаем, как быть, — уговаривает Кир делано бодрым голосом.
— Никак, — сквозь слёзы отвечаю я. — Мне снилась мама, то есть… как её хоронили.
— Маша, Маша, это просто сон… — успокаивает меня Кир. — Если бы я мог…
— Я знаю, — продолжаю рыдать. — Но ты не можешь. И никто не может…
— Маша, ну пожалуйста, ну перестань, — опять просит Кир, и голос его дрожит.
Бедняга… Он же не может смотреть на мои… Машкины слёзы… Мне становится жалко и Кира. Что-то надо делать. Но использовать на нём проверенный на Солнце способ… Кир достоин большего. Соберись, Мария, ты должна взять это тело под контроль! Несколько судорожных вдохов, и я подавляю рыдания. Но Кир не спешит выпускать меня из своих рук. И нам с телом хорошо и очень уютно. Вот ему — не очень. Приходиться изворачиваться.
— Дай попить.
Кир, будто опомнившись, быстро отходит за водой. И мгновенно возвращается. Вода оказывает своё позитивное воздействие, и я спрашиваю почти нормальным голосом:
— О чём ты хотел со мной поговорить?
— Маш, я… прости. Давай поговорим завтра. Уже поздно.
— Ой, я, наверное, тебя разбудила… Кошмар был таким реальным… Извини, от меня одни проблемы.
Он возражает, но я вижу, что наши с телом рыдания оказали на парня гораздо большее воздействие, чем можно было бы подумать. Сейчас впору начать успокаивать его… Он совсем рядом, но я решаюсь только положить свою ладонь на его руку.
Как всё сложно… Возможно, я даже способна понять Машку, выбравшую секс без обязательств с беспроблемным Логиновым…
— Кир… Спасибо.
— Да ну, что ты… — он опускает голову. — Я просто…
— Нет, ты не просто. Ты всегда рядом и готов помочь. И я знаю, что веду себя нечестно в отношении тебя… Прости. Ты и так знаешь слишком много того, чего я ни за что не должна была тебе говорить… И это может повредить тебе, понимаешь?
— Маша… Я…
Ей-ё, молчи, Кир, сейчас не время! Ни для признаний, ни для разоблачений!
— Кир, пожалуйста, давай отложим все объяснения до прилёта на Землю, — прошу я.
Неверный ход. Его плечи опускаются, голос, когда он произносит своё "да, конечно", звучит глухо. Но я не могу сказать тебе правду, мальчик! Это в твоих интересах. Прости меня.
Вздыхаю, но пусть лучше злится потом, чем попадёт на стирание памяти. Поднимаю руку и касаюсь его щеки. Он поворачивает ко мне удивлённое лицо, и я раскрываю губы. Подлый приём, знаю, но… Я также знаю, что всего один поцелуй ещё никому не навредил. У него неожиданно сухие и горячие губы, которые… Отвечают моим очень осторожно, словно боясь спугнуть.
Тело подводит. Ему не хватает воздуха, и приходится отстраниться.
— Маша, — шепчет Кир. — Это… не ты.
Не я, согласна.
— Шшшш, ты ничего не говорил, а я… ничего не слышала. Это секрет, — я прикладываю палец к его губам и ощущаю легкое, едва заметное касание.
Тело опять выходит из-под контроля. Этот невесомый поцелуй заводит его, несмотря на слабость с истощением. Нет, дорогое, не на ту напало! Что Кир себе напридумывает в свете предыдущего заявления? Что им попользовались с целью заткнуть рот? Я взрослая, опытная женщина и как-нибудь справлюсь. А ты, тело, запомни эти ощущения, и пусть твоей настоящей хозяйке будет… хотя бы любопытно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Маша…
— Кир, я серьёзно. Давай сначала вернёмся на Землю, пожалуйста! Поверь мне…
— Хорошо, Маша.
Как тошно-то… Ведь он, как никто, заслуживает доверия…
Мы по молчаливому согласию ложимся. Но заснуть не получается, тело вертится, ему то жарко, то холодно, то… Кир вздыхает и перетаскивает свою постель вплотную к моей. Я протягиваю ему руку, наши пальцы сплетаются, хотя, кажется, мы оба этому не рады. Зато теперь так спокойно… И глаза закрываются сами собой.
Утром я проснулась предсказуемо одна. Пообещала себе обязательно поговорить с Киром, но… Видимо, прошедшая ночь была слишком сильным испытанием для нас обоих. Кир не то, чтобы замкнулся или избегал общения. Нет, напротив, каждый вечер он приходил ко мне в гьер, был неизменно внимателен и заботлив, и, засыпая рядом с ним, я больше не видела кошмаров. Просто… Похоже, он теперь окончательно разграничил своё отношение к Машеньке и ко мне, занявшей её тело.
Тогда я, как следует подумав, решилась ещё раз довериться бумаге. Кир без особого интереса отнёсся к моей идее, но, когда я написала, что с его Машей всё хорошо, она находится на Земле и в полной безопасности, оживился.
"Она вернётся?", — написал он в ответ.
Я кивнула — зачем тратить на это драгоценный лист. И написала в свою очередь то, что волновало меня: "Больше никто не догадался?"
Теперь Кир сэкономил бумагу, покачав головой.
Ффухх… Выдохнула я, кажется, преждевременно, потому что Кир заинтересовался моей особой.
"Кто ты?"
Надеюсь, мы с тобой когда-нибудь познакомимся. По-настоящему, я имею в виду, потому что пропустить Машкину свадьбу будет с моей стороны… как-то неправильно. Я… хоть и ворчу периодически, но уже привыкла к этому телу. Отношусь почти как к родному. Да и сама Маша уже никогда не станет для меня чужой.
А в ответ написала: "Ты узнаешь. На Земле".
Он задумчиво кивнул мне в ответ.
Сложнее было с Андерсеном… Клаус по вполне понятным причинам не мог рассказать, как обстоят дела, и я изводилась от неизвестности.
Зато пришёл в себя Петров, но его пока не выпускали из медотсека. Биолог, конечно же, высказал однозначное желание вернуться на Рай и продолжить свои исследования. Я порадовалась — с одной стороны. А вот с другой… Играть в послушную дочку — это явно не для меня. Правда, и Кейст, и Клаус пообещали мне до поры полного восстановления ничего не говорить Петрову обо мне, но… утешение явно слабое.
Официально на планете студенческой экспедиции оставалось провести около полутора недель. Начать, что ли, рисовать крестики на стенке гьера?
Развлекали меня Е-ло — днём — и Лера вечерами. Е-ло очень вдохновилась моим способом зашивать порванные ассеи. Мы провели ряд экспериментов с волокнами асса, определяя необходимую длину и толщину, подходящую для штопки. Более того, мьенги собирались сделать заказ на целую партию штопальных машин!
С Лерой… мы веселились иначе. Почему-то она решила, что я — эксперт в вопросах образования. И раз уж родители всё же решили отправить девочку в интернат, я должна помочь семейству Чи с его выбором.
Нет, в целом логично, Маша как раз и училась в таком вот интернате, пока её отец занимался своей идеей бионоосферы или нообиосферы — не знаю, как правильно. Но я-то — не она! Как следует подумав, я решилась поговорить с Анастази. Ну не к Тане же с Леной, которые учились вместе с Машей, мне обращаться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мулатка оказалась сообразительной. Даже чересчур.
— И что ты хочешь? Чтобы я тратила время на эту мелочь? — сразу спросила она, едва выслушав мою прочувствованную речь.
— А понимаю, это не так интересно, как биосинтез, — попыталась подмазаться я, — но…
