— Всё это лирика, — впервые перебил меня Клаус. — Ближе к телу, безопасница.
Ближе, так ближе. Я заподозрила Батрышкина после первой же встречи. Не знаю, почему. И стала копать. Накопала. Такое…
Никакого брата Олега в природе не существовало. Никакого похищения по факту не было. Паоло обещал наконец-то заполучившей его Анабель сказочную ночь, для чего предложил ей сначала угоститься сенсетиком. Молодая жена приняла препарат и отключилась, а Павел быстро превратился в Олега и превосходно сыграл его роль.
— Погоди, ты же говорила, что Олег и Павел… Или Софья тебя обманула?
— Не-ет, слушай дальше. Дело в том, что отец Павла в своё время сделал дубликат записи о рождении ребенка.
— Зачем?
Хороший вопрос. Но, к сожалению, предполагает весьма развернутый ответ. А мне опять погружаться в эту историю ох как не хотелось…
Паша Батрышкин потерял мать, когда ему было два с половиной года. Она погибла от внезапной остановки сердца во сне, не дожив до своего сорок пятого дня рождения три месяца. Ребенка забрала к себе безутешная бабушка, разругавшись при этом с отцом мальчика. Да и то сказать — ну какой уход смог бы обеспечить маленькому сыну двадцатилетний студент?
— Погоди, так на момент рождения парня папаше было меньше восемнадцати? А мамаше — сорок два? Под статью о педофилии не попадает, но вот совращение малолетних… — опять перебил меня Клаус.
Тут уж я уставилась на него во все глаза — оказывается, в секретной службе даже знают о Ювенальном кодексе! Хотя, Клаус ведь не полноценный секретчик, ему просто не оставили выбора…
— Дело решили полюбовно, зарегистрировав брак, который, правда, был расторгнут спустя два года. Мальчика воспитывала бабушка, но отец периодически появлялся, хотя и находился с ней в постоянном конфликте. И вот однажды, когда та в очередной раз пригрозила лишением родительских прав, он и отправился в Регистрационную службу. Дубликат ему сделали без проблем — он же являлся единственным живым родителем ребенка, хотя бабушка была официальным опекуном.
— Ну, сделал он дубликат, и дальше?
— Дальше всё очень просто. Паша подтверждал совершеннолетие дважды — по основной записи и по дубликату.
— И по дубликату он стал Олегом? А как же ваши пресловутые сканы?
— Он рассказал, как обойти защиту сканера. Представляешь, мы попробовали, это реально работает! Сейчас благодаря Батрышкину идёт модернизация всей системы сканирования граждан…
— Теперь я не удивляюсь, что тебя заказали. Видно, знает Паша что-то ещё…
— Тогда логичнее было бы убрать самого Пашу, не находишь?
— В вашем лучшем изоляторе, где работают только боты? Вы же там его держите, верно?
— Верно. Но откуда ты…?
— Ну, кое-что о конкурирующей организации знаю даже я.
Ну, собственно, из места содержания Батрышкина никто и не делал секрета… А Клаус задумчиво продолжал:
— Скорее всего, никому другому, кроме тебя, он ничего и не сказал бы. То есть теперь — и не скажет. Ты продолжай, продолжай, мне интересно, кто же тогда играл Олега — любовника Софьи?
Я вздохнула.
— Отец Павла — Леонид Карвадис.
— Логично, — согласился Клаус. — И внешнее сходство, и разница в возрасте волне допустимая. А что ж ты не взяла и этого Карвадиса заодно?
— А предъявить нечего, — сердито ответила я. — В момент похищения — то есть во время свадьбы сына — он находился на Земле. Хотя я уверена, что спланировал всё он!
— Ты уверена — и никаких доказательств?
— Никаких. Сын отрицает причастность отца к "похищению", а предъявить ему знакомство Павла и Анабель я не могу, меня же на смех поднимут!
— Ну, хорошо. А деньги? Куда ушёл выкуп, ты отследила?
— Только до Первого Стайпрейского банка. Ведь прошло больше двух месяцев! И говорю сразу — Батрышкин молчит, а Карвадис Землю не покидал.
— Да он мог их и на Земле получить.
— Не получал, все его счета проверяли.
— А может, у него тоже есть вторая личность?
— Я как раз начала шерстить все сканы мужчин его возраста, когда меня отстранили.
— Ага. Этот факт надо отметить. Ладно, раз с деньгами ничего, что сказал Батрышкин на предмет своего похищения? Ведь брак с Анабель давал хорошие шансы на карьеру в корпорации её матери, да и вообще… Эта Анабель такая страшная? Перестарок? Тупа на все сто процентов, а не на восемьдесят? Или он против долгосрочных инвестиций, срубил бабосов — и хватит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Если я верно его поняла, именно последний вариант. Хотя это странно. Ты прав, гораздо выгоднее, заполучив наследницу Кампа, делать карьеру в корпорации. Или, по крайней мере, соблюдать условия брачного контракта и развестись через пять лет, но — поделив имущество пополам…
— Это у парня ещё впереди, — усмехнулся Клаус. — Если развода пока не было, думаю, мама Кампа решила уладить дело полюбовно.
— Как?! — возмутилась я. — Оставить опозорившему её человеку половину состояния?!
— А он её точно опозорил? Не разорил, а именно опозорил?
Я задумалась. Действительно, что важнее для Сэсиль — деньги или незапятнанное имя? Или и то, и другое?
— О разорении речь точно не шла, после шумихи, раздутой Айзеком с подачи Анабель, продажи у Кампа стали расти.
— А что ещё ты знаешь о корпорации Кампа?
— Да, собственно… Поскольку постольку… слышала от Софьи, что Сэсиль планировала выходить на новый рынок… Кажется, решила осваивать Стайпрей и начать с Демидоры, их третьей планеты.
— И как? Успешно?
— Не знаю.
— Надо узнать. Вот лично мне бы — на месте стайпов — не понравилось, что в интимный бизнес продаж нижнего белья лезет какая-то землянка.
— И что? — удивилась я. — Ты думаешь, что они спровоцировали весь этот скандал только чтобы не пустить Кампа на свой рынок? Брось, это же не продукты и не топливные опционы, а всего лишь бельё!
— А ты всё же выясни — попало бельё мамы Кампа в стайпрейские магазины или нет.
— Тогда мне нужно время, — вздохнула я, — и доступ в сеть.
— Время есть — вот разберемся с твоим… Петровым, и… А пока давай дальше.
Дальше? А что, собственно?
— Тебя отстранили, когда ты взяла сыночка и начала копать под папашу. Так? Что накопала?
— Да ничего! Этот Карвадис вёл вполне законопослушный образ жизни, работал техником по обслуживанию вентиляционных установок искусственного климата, с сыном виделся регулярно, как только бывал на Земле.
— Постой-постой… А где же он обслуживал эти вентиляторы?
— Клаус, искусственный климат у нас — это все внешние станции, орбиталки, космопорты и Ксилон.
— Так-так… То есть, и военные, и научные, и ваши-наши базы? А ты его по спискам пробивала?
— Не успела…
— Ладно, этим займусь я, у меня доступ-то повыше твоего будет, — решил Клаус. — Если он — мозговой центр, а сынок — исполнитель, то всю его жизнь нужно просеять сквозь мелкое сито.
Я стала раздумывать, кто из моих подопечных мог привезти с собой сетевое устройство приличной мощности. Получалось, что никто. Настоящие биологи… Если только Юлька? А у Клауса… У Клауса должен быть свой выход в сеть! Но он потребуется ему самому…
Секретчик напомнил, что мне нужно усиленно питаться, а товарищу Петрову пора вводить глюкозу. Я послушно встала, но войти в кейест не успела: к нам приближались Е-ло и ещё один, незнакомый мне мьенг. Он был даже выше Е-ло, и почему-то я сразу поняла, что этот субъект мужского пола. Хотя черты лица у него были такие же мягкие и сглаженные, во взгляде была определенная твердость.
Клаус тоже поднялся им навстречу и сказал мне вполголоса:
— Встань возле отца и не отсвечивай.
Оказывается, понимать слова Барбозы нужно по интонации. Сейчас он хотел, чтобы я вела себя как дочь Петрова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Клойс, Ма-шас, — поздоровалась с нами Е-ло.
— Какие лю-юди, — протянул секретчик и перешёл на мьенг. — Рад видеть уважаемого дьерга Тойса.
— Клойс, — сказал Тойс, — Е-ло сообщила о плачевном состоянии Александра. Я хочу осмотреть его.
