— Он очень много вопил, Ваймз. Душераздирающе, как мне сказали. И он произнес массу угроз в Ваш адрес, почему-то.
— Я попробую включить его в свое занятое расписание, сэр.
— Бингели бонгели бип!! — сказал тонкий и звонкий голосочек. Ваймз хлопнул по карману.
Лорд Ветинари на какое-то время замолчал. Он мягко стучал пальцами по столу. — Много отличных старинных манускриптов было там. Бесценных, как мне сказали.
— Да, сэр. Конечно ничего не стоящих, сэр.
— Коммандер, Вы, вероятно, не так поняли то, что я сказал?
— Возможно, сэр.
— Записи по многим известным старым семьям превратились в дым, коммандер. Конечно геральдисты сделают все что могут, и семьи ведут собственные записи, но честно говоря, я понимаю, это все будет восстановление по памяти и отгадки. Исключительно неприятно. Вы улыбаетесь, коммандер?
— Вероятно игра света, сэр.
— Коммандер, я знал, что Вы очень плохо относитесь к отслеживанию происхождения.
— Сэр?
— И, кажется, это осталось в Вас, даже не смотря на то, что Вы сами человек с происхождением.
— Сэр?
— Это практически безумство.
— Сэр?
— Кажется, за те несколько дней пока я был не у дел, Вы умудрились настроить против себя всех авторитетных людей в городе.
— Сэр.
— Что это было: «Да, сэр» или «Нет, сэр», сэр Самуэль?
— Это было просто «сэр», сэр.
Лорд Ветинари бросил взгляд на бумажку. — Вы действительно прищемили пальцы президенту гильдии наемных убийц?
— Да, сэр.
— Почему?
— У меня не было кинжала, сэр.
Ветинари резко отвернулся. — Консулы церквей, храмов, священных рощ и великих зловещих скал требуют... э..., много чего, что-то связанное с использованием диких лошадей. Для начала, однако, они требуют от меня Вашего увольнения.
— Да, сэр?
— Всего у меня здесь собранно семнадцать требований сдачи Вашего полицейского значка. Большинство требуют приложить к значку некоторые части Вашего тела. Почему Вы всех настроили против себя?
— Видимо сказался мой профессионализм, сэр.
— И чего Вы надеетесь добиться?
— Ну, сэр, раз Вы спросили, мы узнали, кто убил отца Тубелчека и мистера Хопкинсона, и кто отравлял Вас, сэр, — Ваймз сделал паузу. — Два из трех, не так уж плохо, сэр.
Ветинари опять пролистал бумаги. — Владельцы мастерских, наемные убийцы, священники, мясники..., кажется, Вы вывели из себя большинство лидирующих фигур в городе, — он вздохнул. — Действительно, кажется, у меня не остается выбора. С этой недели, получите повышение зарплаты.
Ваймз моргнул. — Сэр?
— По-моему все ясно. Десять долларов в месяц. И насколько я знаю, Вам нужна новая мишень для дротиков в полицейском участке? Вы постоянно запрашиваете ее, как я помню.
— Это Камнелом, — сказал Ваймз, его мозг не мог подумать о чем-нибудь кроме честного ответа. — Они расщепляются от его ударов.
— О, да. Кстати о расщеплении, Ваймз. Я думаю, может ли Ваш полицейский гений экспертизы помочь нам с маленькой загадкой, которую мы обнаружили сегодня утром, — патриций встал и пошел в направлении лестницы.
— Да, сэр? Что такое, сэр? — спросил Ваймз, следуя за ним вниз по ступенькам.
— Это в крысином зале, Ваймз.
— Неужели, сэр?
Ветинари толкнул двухстороннюю дверь. — Вуаля, — сказал он.
— Это какой-нибудь музыкальный инструмент, не так ли, сэр?
— Нет, коммандер, это слово означает: «Что это такое торчит из стола?», — горько сказал патриций.
Ваймз заглянул в комнату. В ней никого не было. Длинный стол из красного дерева был пуст.
За исключением топора. Он был очень глубоко воткнут в дерево, практически расщепив стол по всей длине. Кто-то подошел к столу и вогнал топор прямо в центр стола с максимальной силой и оставил его там, указывать ручкой в потолок.
— Это топор, — сказал Ваймз.
— Удивительно, — сказал лорд Ветинари. — И у Вас практически не было времени рассмотреть его. Почему он здесь?
— Не могу знать, сэр.
— Согласно докладу слуг, сэр Самуэль, Вы приходили во дворец в шесть утра.
— О, да, сэр. Проверить надежно ли заперт этот ублюдок в камере, сэр.
И конечно проверить, что все в порядке.
— Вы не входили в эту комнату?
Ваймз устремил взгляд в пустоту. — Зачем мне это нужно было делать, сэр?
Лорд-мэр подергал за ручку топора. Топор отозвался твердой вибрацией.
— Я думаю, что некоторые консулы города собирались здесь сегодня утром.
Или, по меньшей мере, приходили сюда. Мне сказали, что они в спешке убежали отсюда. Выглядели довольно испуганными, как мне сообщили.
— Наверно кто-то из них сделал это, сэр.
— Конечно, есть такая вероятность, — сказал лорд Ветинари. — Я думаю, Вы не сможете найти одну из Ваших знаменитых улик на нем?
— Не думаю, сэр. Со всеми этими отпечатками пальцев на нем.
— Было бы ужасно, если бы люди думали, что они могут захватить закон в собственные руки...
— О, не беспокойтесь об этом, сэр. Я очень строго слежу за этим.
Лорд Ветинари опять подергал за топор. — Скажите мне, сэр Самуэль, Вы знаете фразу «Quis custodiet ipsos custodes?»?
Кэррот иногда употреблял это выражение, но у Ваймза был настрой отрицать все что угодно. — Не могу знать, сэр, — сказал он. — Что-нибудь о пустяке, не так ли?
— Оно означает «Кто защитит самого защитника?», сэр Самуэль.
— А.
— Ну?
— Сэр?
— Кто проследит за полицией? Мне интересно.
— О, это просто. Мы следим друг за другом.
— Правда? Интересная точка зрения...
Лорд Ветинари вышел из комнаты и пошел обратно в главный зал, Ваймз последовал за ним. — Так или иначе, — сказал он, — чтобы сохранить мир, голем должен быть уничтожен.
— Нет, сэр.
— Позвольте мне повторить инструкцию.
— Нет, сэр.
— Я уверен, что я уже отдал Вам приказ, коммандер. Я определенно ощущал, как двигались мои губы.
— Нет, сэр. Он живой, сэр.
— Он сделан из глины, Ваймз.
— Разве мы все не сделаны из глины, сэр? Согласно памфлетам, которые постоянно раздает констебль Посети. В любом случае, он думает, что он живой, и меня это устраивает.
Патриций махнул рукой в направлении лестницы и кабинета полного бумаг.
— Все равно, коммандер, у меня было не менее девяти миссий от разных лидирующих религий которые изложили мне, что он отвратен.
— Да, сэр. Я очень много думал над этой точкой зрения, сэр, и пришел к следующему выводу: «все они полные мудаки», сэр.
Патриций на секунду прикрыл рот рукой. — Сэр Самуэль, Вы очень жестко ведете переговоры. Вы вообще способны на уступки?
— Не могу знать, сэр, — Ваймз подошел к главным дверям и открыл их.
— Поднялся туман, сэр, — сказал он. — Есть немного облачности, но Вы можете увидеть всю дорогу до Брасс-бридж...
— Для чего Вы будете использовать голема?
— Не использовать, сэр. Я его нанимаю. Я думаю, что он будет полезен для сохранения мира, сэр.
— Полицейским?
— Да, сэр, — сказал Ваймз. — Разве Вы не слышали, сэр? Големы выполняют всю грязную работу.
Ветинари вздохнул вслед удаляющейся спине Ваймза. — Ушел как драматический актер, — сказал он.
— Да, мой господин, — сказал Барабаностук, который бесшумно возник у него за плечом.
— А, Барабаностук, — Лорд-мэр достал длинную свечу из кармана и протянул ее секретарю. — Спрячьте ее подальше, хорошо?
— Да, мой господин?
— Это свеча с прошлой ночи.
— Она не сгорела, мой господин? Но я видел огарок в подсвечнике...
— О, ну конечно я отрезал достаточно для огарка, и дал немного погореть фитилю. Не мог же я расстроить нашего галантного полицейского известием, что я сам догадался? Когда он проявляет такую заботу и так славно проводит время, как настоящий... настоящий Ваймз. Знаете ли, я не совсем бессердечен.
— Но, мой господин, Вы же могли дипломатично все устроить! Вместо этого он тут все перевернул вверх дном и многих рассердил и испугал...
— Да, боже мой. Тс-с, тс-с.
— А, — сказал Барабаностук.
— Вот именно, — сказал патриций.
— Мне приказать, чтобы стол в Крысином зале починили?
— Нет, Барабаностук, оставьте топор на месте. Он мне пригодится при... переговорах, я думаю.
— Можно мне заметить, сэр?
— Конечно, говорите, — сказал Ветинари, наблюдая как Ваймз проходит через ворота дворца.
— У меня появилась мысль, сэр, что если бы коммандера Ваймза не существовало, Вам пришлось бы его выдумать.
— Знаете Барабаностук, мне кажется, я так и поступил.
***
— Атеизм Это Тоже Религиозная Позиция, — прогромыхал Дорфл.
— Нет, это не так! — воскликнул констебль Посети. — Атеизм это отрицание бога.
— Поэтому Он И Является Религиозной Позицией, — сказал Дорфл. — Ведь В Действительности Настоящий Атеист Постоянно Думает О Боге, Пусть Даже В Виде Отрицания. Поэтому Атеизм Является Формой Веры. Если Бы Атеист Действительно Не Верил Бы, То Он Или Она Не Стал Бы Много Думать Об Отрицании.
