- Рассказывай, - велела я мужу, а конфет не дала.
Не заслужил.
Он замялся. Смутился. И вид сделался еще более виноватым. Но конфет я все одно не дала.
- Да как-то… такое вот… странное. Мне предложили отдать тебя во торжество науки.
- Чего?
- На самом деле уверен, что все это – спектакль, разыгранный для… для чего? Вот не понимаю. Или меня считают настолько наивным?
Он с отвращением стащил сюртук.
- Я, конечно, никогда не отличался… но наивный и тупой – это ведь разные вещи! А тупым я никогда не был!
- Не был, не был, - поспешила я успокоить мужа.
- На первый взгляд все казалось таким… подземелья, путь тайный. Избранные… а потом какой-то бред о превосходстве белого человека над всеми прочими. И главное, не только над орками и сиу, это ладно, к подобному я уже и привык, если подумать, но ведь и над другими людьми!
- Не белыми?
- Не белыми. И не одаренными. Мне три часа… Милли, три гребаных часа мне втирали, что место в мире заканчивается, что магия исчезает, потому что слишком много тех, кто тянет из мира силы, что количество неодаренных должно быть строго ограничено… - он потряс головой. – И главное, с аргументами, с доводами… с планом по расчистке мира! Представляешь, у них и план уже есть!
- Толковый хоть?
- Как по мне – бред полнейший. Устроить резервации, куда отправить всех неодаренных, а потом заразить их болезнью… ну, чумой, например. Это же…
Он обнял голову руками.
- И главное, приходилось слушать. Спорить. Гуманизм свой показывать…
- Главное, чтоб не прилюдно.
Чарльз хмыкнул и вдруг сгреб меня, уткнулся лицом в волосы.
- Хорошо, что ты есть.
- Мне тоже нравится. Так до чего договорились?
- Мне дали время подумать. Я или приведу тебя в лоно братства, позволив изучить… во благо будущего мира. Я ведь должен чем-то пожертвовать…
- Или?
- Или умру.
- Чего?! – леди не орут, но случай-то исключительный.
- Мне… точнее на меня наложили проклятье.
- А ты позволил?
Подзатыльник бы ему отвесила, но держал меня Чарли крепко.
- Меня не особо спрашивали, вообще-то… на самом деле в какой-то момент я словно застыл. Он говорил, говорил, этот тип… от этого монотонного голоса заболела голова. И я отключился. Всего на мгновенье.
Но мгновенья хватило.
Вот… сволочи.
Сила во мне шелохнулась, совершенно с определением согласная. Сволочи. Редкостные.
- А потом я очнулся и дальше вроде слушаю. Он договорил… ну и про проклятье. Признаться, не поверил сразу, но он что-то сделал, - Чарльз поморщился. – И стало плохо. Так, что думал, не выживу… а он потом раз и убрал. Ненормальный…
- И сколько сроку?
- Две недели. До… бала.
- У Эстервудов?
Кивок.
Эстервуды… чтоб их. Эстервуды, Сент-Ортоны. Все они. Сила закипала и…
- Идем, - я схватила Чарльза за руку. А он не стал сопротивляться, пошел. Побежал даже… из домика, к… к полигону недалеко.
И мы успели.
Сила выплеснулась снопом белого пламени, который достиг, казалось, самого небосвода. И отразившись от луны, согнулся, упал обратно наземь.
Пламя гудело.
И жар долетал до нас. Чарли даже щит поставил. А потом… потом я вдруг поняла, что так оно вполне даже правильно. Арка получилась.
Огненная.
Красивая по-своему.
- Слушай, - спросила я у мужа, окончательно успокаиваясь. Проклятье проклятьем, но разберемся… в конце концов, схожу я к этим исследователям.
Помогу науке, чем смогу.
А глядя на арку, которая не думала угасать, наоборот будто ярче стала, подумала, что не всякая наука этакую помощь выдержит.
Ничего. Сами виноваты.
Нечего мужа трогать.
Вдруг части арки оторвались от земли, складываясь в огненные крыла… драконьи?
Я узнала.
И пусть видение длилось доли секунды, но все одно узнала. А дракон, так и не обретя плоть, пролился пламенем на опаленную землю.
- Справимся, - сказала я мужу. – Я еще слишком молода, чтобы вдовой становиться.
Потом подумала и добавила:
- Надо Орвудов найти. Они ж некроманты. В проклятьях должны разбираться…
…вот только вряд ли те, кто решил тронуть Чарльза, этого не учел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- И ведьма опять же.
Сумела же она как-то вытащить тьму из того, другого, который, правда, так и не очнулся, но надежда-то есть? Должна быть надежда или… или я и вправду сравняю их долбаный университет с землей.
Глава 34 Где джентльмены держат совет
Чарльз чувствовал себя… да как есть.
Дураком.
Самый умный. Самый ловкий. А теперь вот…
Пальцы старшего Орвуда сдавили шею, даже показалось, что еще немного и та хрустнет.
- Рубашку снимай, - велел некромант сухо.
Выглядел Орвуд уставшим.
И раздраженным. Настолько, что сила его то и дело выплескивалась, заставляя Чарльза ежится. Темная, она ощущалась чем-то недобрым, опасным даже.
Бертрам взял за руку.
Развернул.
И надавил на середину ладони. На запястье тотчас темными змеями проступили вены. Так должно быть? Или это что-то да значит?
- Присядь, - Орвуд-старший развернул Чарльза к креслу. – Будет… неприятно. Возможно, больно. Я постараюсь аккуратно, но мне нужно понять, что за проклятье. И есть ли оно вообще.
Милисента молчала.
Стояла у стены. Смотрела. И никто не заикнулся о том, что леди не подобает присутствовать. Впрочем, у нее на лице все написано.
Благо, леди Элизабет и леди Орвуд проявили понимание.
Эдди…
Сказал, что позже вернется. И вообще поговорить надо будет. Всем. Чарльз даже знал, о чем, и за это снова мучила совесть.
Нельзя было уходить. Просто нельзя.
- Закрой глаза. Леди… будьте добры. Дайте ему руку. А ты возьмись. И постарайся сосредоточиться на вашей связи, раз уж она есть.
С закрытыми глазами Чарльз почувствовал себя еще большим дураком, который во тьме пытается нащупать что-то, причем это что-то точно существует, но нащупать его не получается.
- Не спеши, - голос Орвуда глух и кажется равнодушным. – Дыши ровно. Если боль станет невыносимой…
Этот голос уплывал. А темная сила окутала Чарльза облаком. Едким. Ядовитым. Она прикоснулась к коже, и показалось, что кожу эту пробили раскаленные иглы. Он сдержал стон.
Первый – сдержал.
- Спокойно… постарайтесь направить вашу силу. Проклятье…
Тьма вползает внутрь. Она едкая. Тяжелая. Чарльз чувствует её, каждую гребаную частицу, которая разлетается по крови. Становится кровью. И дыхание обрывается, потому как эта кровь слишком тяжела, чтобы нести кислород.
Он… он все одно живет.
И тьма пронизывает кости.
Она оплетает сердце. прорастает в легких и мышцах, уродуя их. Чарльз… кем он станет? Нежитью? Или мертвецом вроде тех, что никак не могут упокоиться в той, забытой уже, пустыне. Нельзя верить некромантам… никому нельзя…
Страх накатывает.
И отступает. Чарльз сильнее его. А паника… паника никого не доводила до добра.
Поэтому…
Вдох, пусть даже такой вот, болезненный, разрывающий грудную клетку. И выдох… и в какой-то момент Чарльз сам становится тьмой, а потом она сосредотачивается. Она сползается с тела, собираясь где-то за сердцем, а оттуда протягивает жгуты вверх и вниз.
Вдоль позвоночника.
И тонкие отростки её оплетают позвонки, а потом, соединяясь вместе, устремляются выше, к голове. И вся эта структура, вполне изящная даже – не будь она в Чарлзе, полюбовался бы – живет. Она пульсирует в такт биению сердца, и ловит эхо его силы. И…
И тает.
Медленно так.
Тьма.
А то, чем она стала, то никуда не уходит.
Когда Чарльз сумел-таки открыть глаза, он увидел жену. Бледную. С закушенной губой. Потом Орвудов, тоже мрачных донельзя.
И значит, проклятье все-таки есть.
Хотя… Чарльз его сам видел.
- Это, - сорванный голос его звучал сипло. – Это… было… д-даже красиво.
- Воды? – Бертрам поднес стакан. Но чтобы взять его, Чарльзу пришлось разжать руку. Оказывается, он стискивал запястье Милисенты и с такой силой, что чудом не сломал.
