еще не был решен. В течение 12 июля на прохоровском направлении шла величайшая битва танкистов, артиллеристов, стрелков и летчиков. С обеих сторон в ней участвовало 1200 танков. Немецко-фашистские войска в этом сражении были разбиты и перешли к обороне. В тот же день войска Западного и Брянского фронтов перешли в мощное наступление, успешно прорвали оборону врага и продвинулись за день на 25 километров. Началось контрнаступление советских войск на Курской дуге.
18 июля Конев получил директиву Ставки о вводе в сражение войск фронта. Степной фронт совместно с Воронежским перешел к преследованию противника, к исходу 23 июля они восстановили то положение, которое советские войска занимали до начала оборонительного сражения.
С 24 июля по 2 августа войска Степного и Воронежского фронтов усиленно и основательно готовились к прорыву вражеской обороны и к переходу в решительное контрнаступление. Им предстояло прорвать оборону врага на белгородско-харьковском направлении, раздробить его группировку на изолированные части и разбить их.
А силы, противостоящие обоим фронтам, были немалые: 15 пехотных и 3 танковые дивизии. Они занимали глубоко эшелонированную оборону, тактическая зона которой была общей глубиной до 18 километров. Населенные пункты противник подготовил для круговой обороны. Вокруг Харькова было оборудовано два мощных обвода. Белгород также был хорошо защищен оборонительными сооружениями, опорными пунктами с множеством огневых точек, несколькими рядами колючей проволоки, с огромным количеством минных полей. Каменные постройки были превращены в маленькие крепости, меловые горы Белгорода использованы для прикрытия войск.
Не случайно вражеское командование придавало белгородско-харьковскому плацдарму важное стратегическое значение. Он был наиболее сильным бастионом немецкой обороны на востоке, воротами, запиравшими нашим войскам путь на Украину. На территории этого плацдарма располагался один из важнейших экономических и политических центров Советского Союза, вторая столица Украины — Харьков, а также Белгород, Сумы, Ахтырка, Лебедин, Богодухов, Чугуев и другие города.
Особое положение занимал в обороне противника Харьков, который расценивался Гитлером как «восточные ворота» Украины. И это понятно: Харьков — крупнейший железнодорожный узел на путях из Москвы в Донбасс, Крым, Кавказ, важнейший узел шоссейных дорог и авиалиний, город машиностроения, металлообработки, химической, легкой и пищевой промышленности. Гитлер требовал от своих генералов удержать Харьков любой ценой.
Сильно пересеченная местность в сочетании с прочной обороной врага затрудняла наступательные действия советских войск. Для успешного выполнения поставленных задач Конев решил максимально использовать артиллерию. На направлениях главных ударов 5-й гвардейской и 53-й армий, действовавших в главной полосе основного удара, плотность артиллерийского насыщения доходила до 230 стволов на 1 километр фронта. По тем временам это была огромная плотность.
На рассвете 3 августа мощной артиллерийской и авиационной подготовкой началось контрнаступление на белгородско-харьковском направлении. На передний край обороны врага обрушилась лавина снарядов. Это создало такой огневой удар, который ошеломил противника. По свидетельству пленных, немало уцелевших в этом сражении немецких солдат лишились рассудка. Вся система вражеского огня была подавлена. Неподавленные огневые точки были уничтожены повторным артиллерийским налетом и авиацией 5-й воздушной армии. В первой половине дня оборона врага была прорвана.
5 августа войска Степного фронта штурмом овладели Белгородом. В этот же день после напряженных боев был освобожден Орел. Москва отметила эти победы артиллерийским салютом. Это был первый артиллерийский салют в Великой Отечественной войне в честь боевой доблести советских войск. С тех пор салюты в Москве в ознаменование побед Красной Армии стали славной традицией.
К 11 августа войска Степного фронта, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, подошли к внешнему обводу харьковских оборонительных линий. Для обороны Харькова немецкое командование сосредоточило сильную группировку в составе восьми пехотных, двух танковых дивизий, артиллерийских частей, многих отрядов CG, полиции и других подразделений, сосредоточив их в основном на северном и восточном фасах внешнего оборонительного обвода при значительном эшелонировании войск в глубину.
Оборона противника состояла из системы дзотов с перекрытием в два-три наката и железобетонных сооружений. Все каменные строения на окраинах города были превращены в доты, нижние этажи домов использовались в качестве огневых позиций для артиллерии, верхние занимали автоматчики, пулеметчики и гранатометчики. Въезды в город и улицы на окраинах были заминированы и перекрыты баррикадами. Внутренние кварталы города также были подготовлены к обороне и борьбе с танками.
Со свойственной ему тщательностью начал готовиться Конев к штурму Харькова. Он выезжал на КП командармов, изучал подступы к городу. В рекогносцировках Ивана Степановича сопровождали ведущие специалисты родов войск — артиллеристы, танкисты, летчики, а также командующие армиями, в полосах которых он изучал обстановку. Много работал Конев и над картой у себя в штабе, располагавшемся в деревеньке Малые Проходы. Непритязательный в быту, командующий фронтом занимал обыкновенную украинскую хату. Рабочим кабинетом служила чисто выбеленная комната. Вот как описывает ее Борис Полевой, побывавший в те дни у Конева: «Все хозяйское оставалось на месте. Иконы в углу, обрамленные, по здешнему обычаю, богато вышитыми рушниками, пожелтевшие венчальные свечи возле них и даже пучок вербы, посиневший от времени. Выгоревшие базарные олеографии с лебедями и беседками и Иисус Христос, писаный красавец, шагающий по водам. Фотографии хозяев в черных рамках, рассыпанные по белейшим стенам. Все это как бы подчеркивало временность этого бивачного жилья, которое ничем не отражало характера и вкуса человека, в нем теперь обитающего.
Своего у командующего было здесь разве что раскладной походный стол, будто скатертью, накрытый картой, исчерканной синими и красными овалами и стрелами. Два таких же походных стула. Телефоны — один в деревянном футляре, полевой, другой — белый, блещущий полировкой и никелем, — высокочастотный, по которому командующий связывался с командармами и со Ставкой. Тут же, с правой стороны, остро отточенные карандаши, торчащие из стакана, лупа, большие роговые очки оглобельками вверх. На стене деревянная, тоже складная, полка, на которой я успел различить корешки военных и литературных журналов. Томик генерала Драгомирова о Суворове. Книга Карла Клаузевица «О войне». Я взял ее и стал листать, чтобы не мешать разговору командующего по телефону. Книга оказалась читанной. На полях пометки, некоторые фразы подчеркнуты.
Дверь слева вела в личную комнату генерала. Собственно, это была не дверь, а проем. Жилье обставлено с солдатским аскетизмом. Узенькая койка, застланная шерстяным шершавым одеялом, обеденный столик, покрытый накрахмаленной скатертью, радиоприемник — единственная дорогая здесь вещь».
В этой комнате, склонившись над картой, Конев продолжал работу, начатую непосредственно на местности. Оценивая местность, характер укреплений противника, он внутренним взором прикидывал, где произвести маневр войсками, где целесообразно сосредоточить
