— Можно на тебя взобраться? — спросила я.
Перспектива езды верхом меня пугала. Я привыкла путешествовать в экипажах. Отец считал, что женщинам ездить верхом не подобает. В моем случае, наверное, он был прав. Взобраться на лошадь оказалось трудным делом. Мы обе нервничали, к тому же у меня не хватало роста — пришлось встать на перевернутую лохань и уже оттуда кое-как вскарабкаться в седло. Длинная юбка со шлейфом лишь все усложняла. Взобравшись на спину лошади, я как могла подоткнула со всех сторон юбку и укрылась накидкой.
Кобыла привыкла к более твердой руке, но я отпустила поводья, зная, что она пойдет из конюшни кратчайшим путем; к счастью, выбранный ею маршрут не проходил мимо конюха.
Когда мы оказались во дворе, я еще не взяла поводья в руки, так как лошадь знала, как выйти на виа Ларга.
Возле запертых ворот, утыканных острейшими пиками и обитых железными засовами, суетились вооруженные стражники. Сквозь щель я разглядела черные силуэты солдат, освещенных прыгающими огнями факелов. Солдаты почти не двигались. Они пока не принимали участия в битве, поджидая в арьергарде, последней линии защиты от толпы.
Я подъехала к солдату, стоявшему рядом с засовом.
— Эй, ты, открывай ворота, — сказала я, наклонившись к стражнику.
Он посмотрел на меня снизу вверх, и даже тусклый свет не мог скрыть тот факт, что он принял меня за сумасшедшую.
— Мадонна, они разорвут вас на куски.
— Там полная сумятица. Никто даже не заметит, откуда я появилась. Никто не будет знать, кто я такая. Я не вооружена, так зачем им на меня нападать?
Он покачал головой.
— Все равно женщине там небезопасно.
Я пошарила в кармане накидки, отодвинула в сторону тяжелый кинжал в ножнах и вынула один из медальонов, даже не взглянув, какой именно. Он сверкнул в свете факела.
— Держи. Он стоит больше флорина. Намного больше.
Стражник взял медальон, хмуро взглянул на него, но тут же понял, что это за вещь. Он виновато оглянулся и затем, не говоря больше ни слова, тихонько отодвинул засов и приоткрыл ворота — совсем немного, так как снаружи навалились тела. Я едва сумела протиснуться, сидя верхом на кобыле. Шершавое железо ободрало мне щиколотки и повыдергивало тонкие нити из платья и накидки.
В то мгновение, когда я выехала за ворота, они с лязгом захлопнулись за мной, и задвинутый засов мрачно заскрипел.
Я оказалась среди отряда человек в сорок, охранявших ворота. Они стояли плечом к плечу, тесно прижавшись друг к другу потными телами, мне пришлось протискиваться верхом между ними.
— Проклятье! — бросил один. А второй подхватил:
— Откуда, черт возьми, она взялась?
Их мечи задевали за мой шлейф, разрезали мои юбки, кололи мне ноги, а заодно и бока кобылы, так что она жалобно ржала. Но я безжалостно направляла ее дальше, в самое пекло.
Там шла битва при свете факелов, горящих на стенах дворца. Стражники отбрасывали зловещие тени на непокорных горожан; черные тени поднятых мечей вытягивались на невероятную длину и, казалось, пронзали даже тех, кто стоял в задних рядах.
Я, понукая упрямую кобылу, направляла ее туда, где шла самая жаркая драка. В воздухе стоял запах дыма и горящего прогорклого жира. От царившего гама можно было сойти с ума: не умолкавший ни на секунду низкий колокольный гул, ржание лошадей, людская брань и клич, которым когда-то призвал к восстанию мессер Якопо, — все смешалось.
Но среди этой какофонии я не расслышала другого крика: «Palle! Palle!»
Вокруг метались люди, и в пляшущем свете было трудно понять, кто здесь друг, а кто враг. Не было ни цветных знамен, ни аккуратно построенных отрядов воинов, держащих в руках ровные ряды пик, и уж конечно не было героя, возглавлявшего атаку. Где-то сзади просвистел меч, едва не задев мою ногу, я лишь почувствовала, как он рассек воздух рядом с лодыжкой.
Я подстегнула лошадь, и на нашем месте тут же оказался какой-то крестьянин, Я не могла разглядеть солдата, наносившего удары, зато видела результат. Лезвие меча впилось в шею крестьянина. Несчастный так дико и пронзительно закричал, что слышать это было невыносимо. Из раны хлынула кровь и быстро пропитала всю одежду, слившись с темными тенями. Бедняга рухнул с криком на колени, увлекая за собой меч, а невидимый воин в то время пытался освободить свое оружие. Наконец ему это удалось — раздался всхлип, и меч вышел из раны, а потом обрушился на голову крестьянина, и опять с такой силой, что во все стороны брызнул кровавый дождь, зависнув на секунду венчиком.
Крестьянин повалился навзничь, прямо под копыта моей лошади.
Я обернулась и встретилась взглядом с убийцей: это был один из стражников Медичи, наверное, ровесник Джулиано, в его глазах застыл странный ужас. Он не замечал ни того, что я богато одетая женщина, ни того, что я безоружна и выехала из дворца. Казалось, он знал только одно — что должен занести меч снова и разить всех, кто под него попадет. А как раз сейчас на его пути оказалась я.
Я втянула голову в плечи и пустила лошадь галопом. Мы мчались сквозь толпу, я задевала коленями и локтями о тела, кости, металл и дерево.
Вскоре мне удалось высвободиться и направить лошадь по виа Ларга, мимо лоджии и главного входа во дворец, где всего несколько лет тому назад встречал меня Лоренцо. Стражники Медичи все еще вели бой небольшими разрозненными группами, но внушительный главный вход остался без охраны, и несколько мятежников пытались пробить его тяжелым деревянным тараном. Я свернула на ту же улочку, по которой уходил от толпы Джованни. Затем проехала мимо церкви Сан-Лоренцо и оказалась возле баптистерия Сан-Джованни, на Соборной площади. На улицах еще попадались люди — я увидела трех всадников, пару монахов, бедное семейство, отца и мать, бегущих неизвестно куда, с плачущими детьми на руках.
Только оказавшись возле собора, я замедлила шаг из-за растущих толп. Неожиданно меня окружили какие-то люди, двое из них держали горящие ветви. Они подняли их повыше, чтобы как следует меня разглядеть.
Это были уличные хулиганы.
— Симпатичная дамочка, — насмешливо выкрикнул один. — Вроде из знатных, а ездит верхом, задрав юбку до пояса! Гляди-ка, какие тонкие у нас лодыжки!
Я нахмурилась и принялась нетерпеливо оглядываться. Да, вокруг было много людей, но колокольный звон все заглушал. Да и прохожим было не до меня — они с воплями бежали на площадь. Вряд ли кто-нибудь обратил бы внимание на крики какой-то женщины.
Я и не хотела кричать — пока не хотела.
— Позвольте проехать, — огрызнулась я, вынимая кинжал из накидки, он был в ножнах.
Негодяи презрительно загоготали. Их смех был похож на лай псов.
— Смотрите! — прокричал кто-то из них. — У Лизы ди Антонио Герардини есть зубки!
Это был тощий блондинчик с пробивающейся плешью.
— Раффаэле! — я с облегчением опустила кинжал, узнав сына мясника. — Раффаэле, слава Богу, мне нужно проехать…
— Мне нужно проехать, — издевательски повторил Раффаэле нараспев. Один из его приятелей захихикал. — Посмотрите на нее, ребята. Она одна из них. Вышла за Джулиано де Медичи, двух дней не прошло.
— Купеческая дочка? — спросил другой головорез. — Врешь!
— Провалиться мне на этом месте, — серьезно ответил Раффаэле. Его тон и взгляд заставили меня вынуть кинжал из ножен. — Что случилось, монна Лиза? Неужели ваш супруг так скоро покинул вас?
Я крепче сжала кинжал.
— Я все равно проеду… — Раффаэле злобно заулыбался.
— Посмотрим, как вам это удастся.
Что-то просвистело совсем рядом в темноте, моя кобыла пронзительно заржала и встала на дыбы. Я отчаянно вцепилась в поводья, но второй булыжник попал мне в запястье и словно обжег огнем. Я вскрикнула и выронила оружие.
В меня угодил еще один булыжник, потом еще один. Мир вокруг перевернулся. Я выпустила поводья, перестала ориентироваться и рухнула на твердые плиты.
Я лежала на боку и умирала от страха из-за того, что боль не позволяла мне вздохнуть. Над головой заполыхал факел, я зажмурилась, а он медленно закачался вместе со всем, что меня окружало. Через секунду его закрыла голова Раффаэле, полускрытая тенью, но я все равно разглядела мерзкую улыбку на его лице.
— Ну, как у нас дела, нежная принцесса? — поинтересовался он. — Мы, оказывается, не знаем не только как сидеть на лошади, но даже как держать оружие. Вот. — Кинжал блеснул прямо у меня перед глазами. — Вот как правильно его держат. — Наступила пауза, лезвие кинжала было направлено прямо в меня, но не тупой стороной, а острой. — А вот как им нужно пользоваться…
Глоток воздуха. Я перепугалась не столько из-за кинжала, сколько из-за невозможности вздохнуть. Грудная клетка вообще не двигалась. Все вокруг меня еще больше потемнело и расплылось.
Надо мной раздался другой голос, лениво спросивший:
— А может, сначала развлечемся с ней?
— Прямо здесь, при людях? — уточнили у него.
