— Когда вам позвонить? — деловито поинтересовался Никита.
— Не надо звонить, — усмехнулся Скороходов. — Раз уж вас Елена Павловна опекает, будем держать связь через нее.
На прощанье все же протянул руку, которую Никита пожал с таким ощущением, словно обмаслился о теплую сдобу.
Едва за ним закрылась дверь, Егор Антонович сделал два звонка. Первый — некоему Петру Борисовичу. Разговор был очень короткий. Не здороваясь, Скороходов определил позицию:
— Судя по всему, Петя, стоит рискнуть. Я давал на экспертизу Бочуку. Он тоже одобряет. Получается изящная трехходовка, если привлечь думцев. Этот мальчик — прямо с неба гостинец.
— Да уж, — отозвался собеседник. — У самих мозгов не хватает. Четвертый месяц кружим вокруг да около… Ладно, что потребуется от меня?
— Как обычно, пропагандистское обеспечение… Ну и…
— Что «ну и»? Не тяни, Егор, люди в приемной.
— Лишнее звено в комбинации, этот самый вундеркинд.
— Это не проблема. Поручим Чекалину. Дашь ему координаты.
— Петя, хотелось бы в щадящем режиме… Паренек толковый, может впоследствии пригодиться.
— Что я слышу? — прогудел властный насмешливый голос. — Стареешь, Егорушка. Впадаешь в сантименты.
— Есть еще некоторые обстоятельства…
— Все, Егор, не дури… Держи меня в курсе… Вечером созвонимся. Адью.
Положив трубку, Егор Антонович раздраженно почесал обе залысины сразу. Потом набрал мобильный номер супруги. С ней заговорил покровительственно и нежно:
— Елочка, у тебя с головкой все в порядке? Ты кого мне подсунула?
— Что такое, дорогой?
— Как что такое? Шалопутный отрок с явно выраженной манией величия. Где ты его выкопала?
— Значит, понравился, — проворковала Елена Павловна. — Меня не проведешь, мой сладкий, я слишком хорошо тебя знаю. И что решил?
— Он тебе рассказывал о своем, как бы помягче выразиться, прожекте?
— Нет, он очень скрытный. Да я и не допытывалась. Зачем мне?
— Интересное кино… Ты хоть знаешь, кто он, откуда? Чем занимается? Он обмолвился, вроде проходил у тебя по какому-то процессу.
— Давняя история… Сущая ерунда.
— Давай обсудим все позже… Не хочешь сегодня поужинать со мной?
— Прости, дорогой, никак не могу. Если бы ты сказал раньше…
— Тогда до вечера?
— Подожди, Егор, — ее голос вдруг изменился, в нем зазвучали нотки, заставившие Скороходова напрячься, — еще одно… Надеюсь, с мальчиком ничего плохого не случится? Мне бы очень этого не хотелось.
— Ты о чем, Елочка?
— Прекрасно знаешь о чем. Егор, предупреждаю тебя, не делай глупостей.
— С чего это ты о нем так заботишься?
— Егор!
— Да, родная.
— Я тебя предупредила.
— Не выношу, когда разговариваешь в таком тоне.
— До свидания, муженек.
— Елочка, он тебе в сыновья годится.
Елена Павловна дала отбой. Скороходов растерянно подумал, что в течение долгой совместной жизни слишком многое ей прощал, собственно, все прощал. Ни разу по-настоящему не поставил на место. Ни разу руки на нее не поднял. Возможно, это было большой ошибкой. Когда-нибудь она выйдет ему боком.
2
Алиса и Валенок шли по переулку неподалеку от «Шаболовской». Девушка держала его под руку. На ней была длинная норковая шубка до пят, в ушах блестело что-то дорогое, с камушками. После семи вечера в таком прикиде дамы по Москве не разгуливают, слишком опасно. Пять минут назад они встретились у метро и теперь прикидывали, куда бы зайти и пропустить по рюмочке. Перед тем, уходя из дома, Валенок крупно повздорил с Жекой. Тот не хотел его отпускать ни в какую. Поставил ультиматум: если Мика уйдет, завтра же они отправляются в Ялту. Ультиматум дикий — и Валенок ответил соответственно. Сказал: «Отвали, ты мне не надзиратель». Как его Жека обозвал, не хотелось вспоминать. И еще спросил: «Ты что, парень, совсем рехнулся? Давай телку по телефону вызову. Какая тебе разница?» Валенок гордо ответил: «Никакой!» — и ушел, хлопнув дверью. Настроение у него было поганое, но оно немного улучшилось, когда увидел Алису. В своей шубке она выглядела ослепительно. На высоких каблуках. Почти с ним вровень ростом. У него на миг сердце остановилось. За последние дни он пришел к мысли, что встретил наконец-то родственную душу, но сейчас в этом усомнился. Эта молодая женщина, будто сошедшая с обложки глянцевого журнала, не могла быть ему родственницей. Кем угодно, но не родственницей. С другой стороны, у него было чувство, что он не жил прежде, пока не услышал серебряный, с пересмешинкой голос и не увидел свет карих глаз, устремленных на него с грозной мольбой. Поразительно, ни Жека, ни Никита, люди, в принципе, сердечные, не хотели его понять. Или нарочно дразнили, проверяя на вшивость. Если так, то особенно обидно.
Недолго думая зашли в первый попавшийся шалман, одно из тех летучих заведений, кои вдруг расплодились на Москве в неисчислимом количестве наравне с «Сантехникой» и «Итальянской мебелью». В одноэтажных, сшитых на живую нитку строениях было везде примерно одинаковое меню, одна и та же обстановка-дизайн — пластиковая мебель и дутые под бронзу украшения на стенах, — и, похоже, одни и те же хозяева, дружелюбные гости с Кавказа. Но если не знать, кто владелец, нипочем не догадаешься. На обслуге, как по всей покоренной столице, шустрили русские девахи либо синюшные пареньки, и лишь в глубине мини-кухоньки, где дымились жаровни, можно было раздеть добродушного, улыбающегося горца, восседающего на стуле, как на троне.
Как только уселись за стол, покрытый льняной скатертью, к ним подлетела беленькая рабыня в озорном фартучке с блокнотиком в руках. У нее было такое лицо, будто она опаздывала на поезд. Валенок заказал пива и две порции мясной еды, потом, спохватившись, спросил у девушки:
— Может, тебе водочки? Или винца?
— Нет, — сказала Алиса. — Хочу тоже пива.
Им предстоял важный разговор, оба это понимали.
У Мики он весь уже был заготовлен, только он не знал, как начать. Вдобавок его сбила с толку сама Алиса. Поймав восхищенный взгляд, вдруг выдала несуразицу:
— Чего так нервничаешь, Миша? Не волнуйся, я платная.
— Ну и что? — неуверенно возразил Валенок. — Все равно не должна так говорить.
— Почему? Ты же хочешь со мной переспать, правильно? Чего нервничать. Никаких проблем.
Мика был шокирован. Не ее прямотой, нет. Он ведь тоже вырос и повзрослел в подлое время, когда отношения между мужчиной и женщиной упростились до рыночного примитива. Однако из их долгих телефонных разговоров вовсе не вытекало, что они встретятся как кобель с сучкой, справят половую нужду и разлетятся в разные стороны. Для него все было намного серьезнее, и он надеялся, что для нее тоже. И вдруг такой поворот. От огорчения он уже готов был встать и откланяться, сославшись на срочный вызов, но, приглядевшись, различил в ее глазах, на самом донышке, такую растерянность, какая бывает у птенчика, запутавшегося в силках. Вот оно что. Девушка психовала не меньше, чем он. И вместо того, чтобы вернуться к домашней заготовке, Мика задал нелепый вопрос:
— С тем старым пердуном тоже не было проблем? Ты с ним спала?
— Он не старый, — гордо ответила девушка. — Он мой друг… Скажи, Миша, ты меня позвал, чтобы узнать, с кем я спала? Или еще зачем-нибудь?
— Не называй меня Мишей, пожалуйста.
— А как называть?
— Называй как все — Микой. Или Валенком.
— Валенком? Почему Валенком? — Она не засмеялась, а как-то невольно поморщилась.
— Потому что я и есть валенок. У меня нет опыта общения с такими девушками, как ты.
— Опыта и не нужно. — Алиса достала из сумочки и положила на стол сигареты. — Называешь цену — или девушка сама называет. Потом торгуетесь. Потом в номера.
— У тебя что, пластинку заело?
Беленькая рабыня принесла пиво в двух высоких кружках и две тарелки с мясом, аппетитно завернутым в белые листы лаваша. Пожелала приятного аппетита. Она все еще спешила на поезд, но уже понимала, что опоздала. Когда ушла, Мика сказал:
— Давай не будем о прошлом. Я о нем знать ничего не хочу.
— Не ври. Сам спросил, спала ли я…
— Просто вырвалось, прости… — Мика подул на пену и отпил солидный глоток. — Я совсем о другом думал.
— Так часто бывает, — улыбнулась девушка. — Думаешь об одном, говоришь о другом. Мишенька, я не собираюсь тебя за нос водить. Не знаю, что ты вообразил, но я обычная московская блядь. Деньги этим зарабатываю. Чтобы ам-ам — кушать.
У Валенка хватило душевного чутья, чтобы понять, что все это она говорит неспроста и, похоже, не слезет с этой темы, пока они вместе не поставят точку.
— Мое дело предложить, — сказал он, — твое отказаться… Нет, давай сперва покушаем, пока не остыло.
— Ешь, я не хочу.
— Тогда и я не хочу…
…До сих пор ей так и не удалось определить, нравится ли он ей. Дитя новых времен, она уже привыкла не придавать большого значения чувствам. Иное дело — секс. С его помощью легко и удобно познавать окружающий мир и применяться к нему. Она считала себя умным, практичным и везучим человеком. Вот веские подтверждения — филфак, богатый покровитель, иномарка, небольшой счетец в банке и — венец всему! — за все годы один аборт, да и то по школьной дурости, когда проходила курсы по планированию семьи.
