– А я что могу сделать?
– Вы? – удивился Сергей Сергеевич. – Ничего. У вас дети, двое, вам за ними следить надо, а об остальном мы уж сами позаботимся как-нибудь. Кстати, внизу планируют общедомовое собрание через час, если хотите – спускайтесь.
– Может, и спущусь, если Сашка за Ликой присмотреть согласится, – кивнула Маша. – А о чем болтать будем?
– Трудно сказать. Выработка единой общедомовой политики, наверное. Все равно полезно, хотя бы в плане обмена информацией. Мало ли кто что полезное скажет. Связь пока работает, люди перезваниваются, так что можно узнать обстановку в городе точнее, чем из телевизора.
– Это верно. По телевизору только об этом и говорят, но что говорят – пожалуй, сами не понимают. Так, воздух сотрясают и картинки показывают. Даже мертвяков еще честно мертвяками не поименовали. «Агрессивно настроенные субъекты» – надо же было такое придумать?
– Похоже, что там своим глазам не верят, – вздохнул Сергей Сергеевич. – В голове у них не укладывается, люди же там все больше высокограмотные, лучше всех знают, что может быть, а чего быть не может.
Они замолчали, а Маша все так же стояла у окна, прижимаясь лбом к холодному стеклу и пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки приближающегося спасения. Подсознательно она в него уже не верила и готова была покинуть город вместе с охранником и соседом-охотником. Она даже представляла себе, как будет пытаться жить в неведомой ей до сего момента деревне, что будет там делать. Меньше всего ей нравилось, что в деревнях туалеты во дворе, это она точно знала. Ходить ей в такой довелось всего пару раз в жизни, где-то на юге, и она на всю жизнь запомнила вонь из выгребной ямы и тучи мух, которых она непрерывно должна была отгонять и которые все время норовили сесть на нее.
Сергей Сергеевич допил кофе, поблагодарил Машу и сказал, что еще с ней свяжется, а если у нее получится, то пусть приходит на собрание. Маша молча кивнула в ответ, и гость удалился, оставив ее смотреть в окно. Впрочем, судя по звуку, проснулась Лика, и теперь Маше сразу стало чем заняться.
Пасечник Александр Васильевич
21 марта, среда, утро
Ночевал Александр Васильевич в кабинете Дегтярева, наплевав на кровавые пятна на полу и стене. Он был недоволен, как работают его оперативники, так до сих пор и не сумевшие добыть координаты дачи Крамцова. Задача усложнялась на глазах. Никто в требуемых учреждениях не работал, все сидели по домам, две группы его оперативников из привлеченных милиционеров были вынуждены сначала выяснять домашние адреса работников, искать их дома, уговаривать и убеждать ехать с ними на работу. Простейшая еще вчера процедура сегодня превращалась в адский труд. На квартире у самого Крамцова дежурила команда «исполнителей», но, если честно, успеха от этой засады Пасечник не ждал. Все ценное и нужное из квартиры было вывезено, так что ожидать, что бывший аспирант Дегтярева явится вдруг за чем-то забытым, мог только полный идиот.
С утра Александр Васильевич стал раздражительным, начал дергать сотрудников, чего обычно не делал. Он понимал, что на самом деле никакой катастрофы уже не случится, если даже оранжевые контейнеры с «материалом» не будут найдены, но также понимал, какую великую силу в умирающем мире даст эта вакцина. Когда вирусом заражен каждый живущий и смерть любого человека превращает его в бессмысленную прожорливую мертвую тварь, лекарство, которое сделает укус мертвяка просто укусом, а не смертельным ранением, даст власть как минимум вселенскую. Тот, кто будет владеть вакциной, овладеет миром. Ну или тем, что от мира останется.
Зазвонил мобильный, Пасечник ответил. Звонил его приятель по работе в «Фармкоре», юрист Лозовский, который сейчас находился в Бостоне, в Америке, на подписании какого-то «контракта века». От Лозовского Пасечник узнал, что в Америке «тоже началось». Вирус добрался и туда, и там бардака на улицах еще больше. Несмотря на изобилие фильмов ужасов, в такое происходящее американцы верили еще меньше русских. В общем, тоже катились под откос.
Пасечник не удивился, потому что привык доверять прогнозам Домбровского и своей интуиции, помноженной на огромный опыт борьбы за общественный порядок. И его опыт подсказывал, что для борьбы с таким противником, как «материал», государства «не заточены». Не смогут они бороться.
Вскоре с Пасечником связался Салеев и передал распоряжение Бурко независимо от исхода операции к шестнадцати ноль-ноль переместиться на базу, расположенную в усадьбе хозяина, а здание института взорвать. Пасечник возражать не стал, он и сам полагал, что сидеть здесь больше незачем. Он избрал базой НИИ лишь потому, что его следовало заминировать, и потому, что отсюда было легче рассылать в нужные места оперативников.
Кстати, одна из групп оперативников уже исчезла со связи, и Александр Васильевич понял, что люди просто решили заняться своей судьбой. Перспектива получить становящиеся ненужными прямо на глазах деньги и упустить время их прельщала все меньше и меньше. Также они понимали, что покарать их за такое решение уже невозможно. Вторая группа еще оставалась на связи, но надежд на удачный исход операции было немного.
Его «преторианцы», Вася и Дима, отправив семьи, вернулись обратно и теперь не отходили ни на шаг. Переодевшись в форму и вооружившись автоматами вкупе с документами, они одним своим видом могли отпугнуть от шефа кого угодно. Они тоже понимали, что происходит в мире, и понимали, что лишь благодаря тому, что их выбрали для работы в этом месте, их семьи получили места в «Ковчеге» и максимум, что им грозит теперь – это бытовые неудобства.
Валерий Воропаев
21 марта, среда, утро
Утро наступило часов в десять, причем проснулся он сам. Похмелье было легкое, не напряжное, и чувствовал Валера себя отдохнувшим. На работу и прочие обязанности решил плюнуть еще с вечера. Посмотрел только на экран мобильного, у которого на ночь отрубил звук, и с удивлением обнаружил, что ему никто не звонил. Вот так, а он себя фигурой полагал. Ну это шутка, потому как Валера, в силу присущего ему трезвого взгляда на вещи, точно знал, насколько окружающий мир в нем нуждается.
– Ладно, чё делать будем? – спросил он сам себя, потянувшись.
Планы на сегодняшний день у него были простые. Для начала он просто хотел понять, что именно происходит. Телевизор так и не сказал ему ничего, сколько он в него ни таращился с рюмкой в руке, да и Интернет сказал немногим больше. Информации во Всемирной паутине хватало, да больно уж она была противоречива, бестолкова и непонятна. Несколько видео, сделанные все больше мобильниками, особой ясности не внесли, хоть и подтвердили основное: кто-то на кого-то бросается. И часто. И все сайты в один голос подтверждали – в Москве, и не только в Москве, стреляют. А это и было основным.
Пошарив рукой на тумбочке, Валера нащупал «лентяйку» от телевизора, висящего на стене с наклоном, и быстро пробежался по каналам. Но ничего полезного не нашел.
Умывшись и долго протоптавшись под контрастным душем, он решил позволить себе сегодня не бриться. Просто так, «потому что можно». Ощущение, что сегодня «можно все», а если и не все, то очень и очень многое из того, чего раньше было нельзя, возникло у него, как только он проснулся. И известия, приходящие «из внешнего мира» в его мир внутренний, совершенно не пугали – скорее интриговали. Словно всколыхнулось все авантюрное и жадное до событий в его душе, до того задавленное всем строем окружающего мира, который теперь зашатался.
– По городу проедусь, – сказал Валера сам себе.
Кроме небритья позволил он себе еще одну вольность – выбраться из дома в спортивном костюме, накинув сверху горнолыжную куртку. С тех пор как его статус сменился с «просто Валеры» на «зятя Братского», он себе такого не позволял – вроде как несолидно. А сейчас вот решил на солидность плюнуть.
Стрелка указателя уровня топлива болталась в районе четверти бака, и он сначала решил сгонять на заправку. И там заметил первые на сегодня признаки надвигающихся проблем – хоть машин было и немного, зато люди заливали бензин в канистры. А когда он видел такое в последний раз, Валера уже и не помнил. В девяностых разве что.
– Делаем выводы, – пробормотал он, поджав губы.
Он пошел к будке платить, где и был поражен еще двумя новыми чертами непонятного грядущего: бензин подорожал раза в три, наверное, а в будке кроме тетки-заправщицы сидели два мужика с самозарядными «Сайгами».
– Мужики, это вы для убедительности? – усмехнулся Валера, показав пальцем на ружья. – Если кто платить не захочет?
– Не захочешь – не заправим, твое дело, – пожал плечами один из мужиков, бандюковатого вида блондин лет сорока. – А так в кювет за будкой глянь и поймешь, для чего волыны.
